Горизонты (ЛП)

Я улыбнулась в эту необъятную пустоту и пробормотала:

— Спасибо, Реинбоу Деш.

Упокоиться подобным образом было бы не так уж и плохо…

Мне нужно знать больше. Убила ли она Бурю? Я отыскала другой разум, который мог бы дать мне нужные ответы, и скользнула внутрь.

<=======ooO Ooo=======>

— Ой. Ой. Ой.

Каждый шаг кобылы, скачущей по знакомым коридорам Стойла Девяносто Девять, сопровождался этим «ой», когда вспышки боли пробегали по её перебинтованному телу.

— Ну же. Где ты? — пробормотала Крампетс, ковыляя вдоль технического коридора. — Насколько же это трудно — отыскать здоровенную фиолетовую хнычущую… — Повернув за угол, она увидела Псалм, сидящую за столом в Вентиляционном Техническом Помещении № 3. За прошедшие три месяца никто так и не удосужился убрать со стола разбросанные карты и долговые расписки, заляпанные кровью пони, которые скрывались здесь от своих поражённых безумием сородичей. Несколько месяцев не смогли стереть ужасов последних двух столетий. — …индюшку, — вяло закончила Крампетс.

Псалм сидела за столом, глядя на собранную снайперскую винтовку, лежавшую на нём. Взгляд её фиолетовых глаз был сосредоточен на чёрном матовом цевье и огромном оптическом прицеле, величиной с ногу. Крампетс уселась в дверном проёме, слегка облокотившись на косяк.

— О чём задумалась?

Подняв голову, фиолетовый аликорн взглянула на неё, а затем снова опустила взгляд к оружию.

— Ты должна быть в постели.

— От простыней я уже вся чешусь. Откровенно говоря, зуд охватывает меня всякий раз, когда я оказываюсь заперта в месте, вроде этого. Мы — Стальные Рейнджеры: покой нам только снится. Постоянно тянет в патруль, просто чтобы размять ноги. — Крампетс вздохнула, изучая свои перебинтованные конечности. — А сейчас мои ноги ни к чёрту, и мы обе застряли здесь, пока остальные заняты делом. — Она замолчала, склонив голову набок. — Но, полагаю, твоя здоровенная рогатая башка занята совсем не этим.

— Я — трусиха, — пробормотала Псалм, не спуская взгляда с оружия. — Мне сейчас полагается быть там, помогая остальным, но я так… — Она закрыла глаза. — Боюсь…

— Боишься чего? — спросила Крампетс, ковыляя к столу и усаживаясь перед аликорном. — Я никогда, в общем-то, не считала страх чем-то постыдным. Взять, например, тех тварей из Троттингема, которых кличут водяными гоблинами. Выглядят, как гули, скрещенные с рыбами. Стоит слишком сильно перегнуться через борт лодки, как они выскакивают из воды и отгрызают тебе лицо нахрен. Пугают меня до усрачки. — Она замолчала, ожидая реакции. — Я сама с собой, что ль, общаюсь? Не хочу показаться занудой, но было бы мило услышать ответ.

Псалм взглянула на неё, и улыбка тронула уголки её губ.

— Ты едва можешь ходить.

Крампетс потрепала её по плечу.

— Ага. И многие недалёкие рогоголовые недооценивают способность земных пони раздавать тумаки, действуя на кураже.

Псалм опустила взгляд.

— Я боюсь опять превратиться в ту, кем была раньше. В убийцу. — Она вытерла лицо крылом. — Не хочу снова становиться ей.

Крампетс нахмурилась.

— Ты всё ещё зациклена на этой хрени?

Аликорн ответила не сразу.

— Не знаю. Я больше ни в чём не уверена. Когда-то у меня были убеждения. Настолько сильные, что я… я наделала чудовищных ошибок. И теперь я не могу позволить себе выбирать, что правильно, а что нет. — Она крепко зажмурилась, и процедила сквозь зубы: — Ненавижу это оружие. Мне ненавистен сам факт его существования. Словно оно — часть меня, от которой я не могу избавиться. Вечное напоминание о том… скольких я убила. — Подхватив оружие своей магией, Псалм упёрла его прикладом в пол и навалилась на него всем весом. — Мне хочется уничтожить его! — Затем она остановилась и выпустила винтовку. — Но… я могу помочь тем, кто мне небезразличен… если бы только я была… если бы только смогла…

— Убивать снова? — закончила за неё Крампетс игривым тоном. — Ты по-прежнему считаешь то, чем мы занимаемся, убийством? — Псалм еле заметно кивнула головой, и Крампетс издала разочарованный стон. — Офигеть! На это можно ответить лишь одним…

Просвистев в воздухе, её копыто впечаталось прямо в лицо аликорну. От удара Крампетс не удержалась на ногах, но ей удалось повалить на пол и Псалм. Кобыла поднялась на ноги, стоя над ошеломлённым аликорном, которая с трудом приходила в себя.

— Ох ты ж ёкарный бабай. А теперь давай раз и навсегда разберёмся с этим бредом. Биг Макинтош был убийцей? — Псалм несколько секунд пристально смотрела на неё, а затем помотала головой. — А что насчёт остальных членов вашей команды? — Пауза чуть короче, а затем снова едва заметный отрицающий жест. — А Блекджек — убийца? — К моему облегчению, Псалм не согласилась и с этим. — Ну а как насчёт меня? — Аликорн насупила брови, а затем на её лице появилось выражение просветления.

— Нет. Ты не… вы не… — пролепетала Псалм, глядя на перебинтованную кобылу. — Но… я…

— Ты… возможно и была когда-то, — невозмутимо произнесла Крампетс. — Не знаю, что там за дела у тебе были с Д.М.Д, но это и близко не стоит к тому, чем занимаемся мы. Солдаты не стремятся убивать. Мы просто делаем то, что должны, и иногда это означает лишать жизни тех, кто пытается убить нас. — Крампетс пристально посмотрела на Псалм. Та закрыла глаза, и из под опущенных век по её щекам побежали слёзы. — Хотя, дело ведь не в этом, правда? Всё это дерьмо из серии «не хочу становиться убийцей»… совсем не оно тревожит тебя на самом деле. — Псалм не ответила, и Крампетс вздохнула. — Дело в нём. В этом здоровом искрящимся кретине.

Псалм резко подняла голову.

— Он не кретин! Он хороший, благородный, вежливый и… — она снова затихла, отведя взгляд.

— Он тебя любит, ты же знаешь, — сказала Крампетс со слабой улыбкой.

— Он слишком хорош для меня. Я не заслуживаю… ай! — вскрикнула Псалм от удара перебинтованной кобылы. — А это ещё за что?

— Просто это единственный способ достучаться до вас, здоровенных олухов, — ответила Крампетс. — Да, он хороший жеребец, и он тебя любит. Прими свою удачу как должное и не думай о том, заслуживаешь ли ты её, большая глупая индюшка.

— Он любит не меня. Он любит… её, — пробормотала Псалм, поднимаясь с пола. — Он любит Лакуну.

— Которой ты не являешься. Точнее, да, она тож была нытиком как ты, но поднимала свой круп и помогала чем-то остальным. И всё же, тебя он тоже любит. В тебе есть повадки «аликорна с хорошими манерами», которые ему так нравятся. И ты можешь сражаться. И тебя заботят остальные. Это значит для него больше, чем что-либо, — сказала Крампетс, ткнув Псалм в грудь. — Ему нравится то, что там, внутри. И если у тебя не получится, то ты хотя бы старалась. — Крампетс глубоко вдохнула. — Но ты точно не достойна его, если продолжишь здесь сидеть и кукситься, пока он там рискует своей жизнью!

Псалм долго смотрела на Покаяние, и качнула головой.

— Луна не смогла простить меня перед смертью…

Крампетс положила копыто на гриву Псалм.

— Единственное прощение, которое тебе нужно, это от пони, которые тебя любят, и от себя. Итак, что ты думаешь на счёт этого? Ты солдат, готовый помочь своим друзьям, или бывший убийца, которого не беспокоит ничего, кроме попыток спрятаться от своей собственной совести?

Псалм посмотрела на Крампетс и легонько улыбнулась.

— Хорошо.

Крампетс ухмыльнулась.

— Ты уверена? Потому что я могу пнуть тебя ещё разок-другой. — Псалм моргнула и резко закачала головой. — Я действительно была бы не против. — и теперь Псалм посмотрела на Крампетс несколько раздраженным взглядом. — Вот это уже другое дело. Теперь давай выбираться отсюда!

Аликорн воспротивилась.

— Но ты же ранена! Ты должна побыть здесь, пока они не смогут тебя полностью вылечить. Следующая партия зелья будет готова через день, может два.

— К чёрту это. И если эта медсестра предложит мне ещё один сеанс «орального медосмотра», то я закричу. Я не против внимания, но не посреди же медицинского отсека! — сказала она, сильно покраснев. — К тому же, Рейнджеры не ошиваются в Медотсеке, когда вокруг идут бои.