The Lie I've Lived (СИ)

Большинство придерживается общего мнения о том, что дементоры рядом с детьми — это плохо. Я не склонен оспаривать данную точку зрения, потому что так, несомненно, и будет из-за наличия в школе орды иностранцев.

— Если позволите, министр. Возможно, для плодотворного поиска будет полезно допросить известного в прошлом компаньона Сириуса Блэка, оборотня Люпина. — Б…ь! Люциус приплетает сюда Сириуса, и Фадж покупается.

Мгновенно стреляю в ответ:

— Если позволите, министр. Возможно, более плодотворным было бы допросить известных компаньонов мистера Крэбба и мистера Яксли. Скажите мне, мистер Малфой, присутствовали ли они в списке гостей, ожидавшихся на вашем празднике, посвященном победе?

Амелия Боунс взирает на меня серьезно, но с намеком на улыбку:

— Мистер Поттер, размышлять на тему действий моего отдела — не ваше дело и не дело мистера Малфоя, но я благодарю вас обоих за ваши предложения. Теперь давайте вернемся к обсуждению мистера Крэбба. Он утверждает, что у него нет воспоминаний о вчерашнем вечере.

— Ему стерли память? — низведенный до роли обычного зрителя, я вытаскиваю второе обезболивающее из одолженной мантии и отпиваю глоток-другой. Интересно, во сколько обошлось Малфою посещение, достаточно длительное для удаления воспоминаний Крэбба?

— Возможно, у него похожие признаки, но в его камере размещались авроры.

— Кто первый его осматривал?

Очень знакомый мне голос отвечает:

— Я. — Смотрю на морщинистое лицо Аластора Хмури, встающего с галереи.

— Министерство благодарит вас за услугу, Аластор, но напоминает, что вас отстранили от действительной службы. По протоколу вы должны были позволить допросить его тем, кто сейчас официально на службе.

— Прости, что ни во что не ставлю твоих мальчиков, Амелия, меня и орда гоблинов не остановит от проверки слухов про то, что на свободе разгуливают темные волшебники. Я вышел в отставку, но всё равно продолжаю следить за людьми и событиями. — Его безумный глаз сосредоточен, без сомнения, прямо на Малфое.

Очередь Дамблдора:

— В самом деле, Аластор любезно согласился на должность учителя в этом году. Я крайне серьезно отношусь к благополучию моих учеников и предпочел бы, чтобы дементоры оставались в Азкабане. — Поднимаю бровь. Хмури — и учитель! Какая у них, должно быть, была беседа! Хотелось бы мне при ней поприсутствовать. Хмури многое преподал Джеймсу. Старый аврор не самый могущественный маг, но он берёт хитростью. Полагаю, это и есть ответ на вопрос: «Кто в этом году преподает ЗОТИ?» — а я–то думал, что год будет скучным!

Остальная часть следствия проходит практически мимо моего сознания. Возможно, виновата боль или недостаток сна — а, скорее всего, и то, и другое. Крэбба-старшего обвинят, раз — в подстрекании бунта, два — в грабеже, три — в соучастии в нанесении увечий, четыре — в нападении при отягчающих обстоятельствах. Артур высказывается в духе, мол, почему бы не обвинить и в покушении на жизнь, но мадам Боунс отвечает, что его не могут в этом обвинить, так как я напал первым. Обвинение в нападении даже не обсуждается. Мой одноклассник вряд ли увидит папочку ещё от пяти до пятнадцати лет, в зависимости от решения Визенгамота. Это не много, но хоть что-то.

Наконец, осознав, что я всё ещё здесь и мне больно, они отпускают мистера Уизли, чтобы тот проводил меня в Хогвартс. Камином перебираемся в Нору, где удается развлечься, понаблюдав, как Артур отмахивается от жены, пытающейся меня осмотреть. Ночь или две проведу в больничном крыле. В несусветную рань ко мне, страдающему от боли, на минутку заскакивает Олли, и я говорю ему прислать в Хогвартс Добби с моими вещами.

Проверяю время: я упустил возможность послушать песню Сортировочной Шляпы. Надо будет заставить ее рассказать, что она там придумала.

В «Трех метлах» нас поджидает карета с впряженными фестралами и два аврора — комплимент от мадам Боунс. Я узнаю Кингсли Шеклбота, а вот второго стажера — привлекательную девицу с розовыми волосами — нет. Для флирта у меня слишком все болит, даже когда я выясняю, что это не такая уже и маленькая дочка Энди Тонкс. Смутно припоминаю, что она училась на седьмом курсе Равенкло, когда я начинал первый — во второй раз. Это значит, что девушка должна была закончить аврорское обучение и теперь она оперативный сотрудник. Кингсли возбужденно смотрит на своего партнера-болтунью, когда та расспрашивает меня о столкновении с «самими, без балды, Пожирателями». Какая многословная девушка…

Они следуют за нами в замок, и меня ведут в больничное крыло. Артур наклоняется поближе:

— Твой однокурсник, Питур Яксли, — племянник Реджинальда Яксли. Его дочери-близняшки — Тереза и Аманда. Они — второкурсницы Слизерина. Как я понял, тебя никогда особо не любили на этом факультете, и это не слишком хорошо. Как и у большинства чистокровных, у них хватает и более дальней родни. Даже ты, наверное, им родственник в энном колене. Не имеет значения, что тебе скажут, Гарри, поступай так, как необходимо. Они попытаются называть тебя убийцей, но не слушай их! Понимаешь? Любой, применивший такое проклятье к ребёнку, заслуживает убийства. Я горжусь тем, как ты держался на следствии и на поле битвы. Будь очень острожен в этом году. Лично мне крайне не нравится подобное начало. Если тебе когда-нибудь понадобится с кем-то поговорить, я всего в одном полете совы от тебя.

Милостиво позволяю обнять себя мужчине, который бережно не касается моих ран, и напоминаю себе: он полагает, что имеет дело с подростком, которого недавно пытали и который только что убил человека. Артур не особо хорош в сражении, но жизнь — это не только битва, а от него ещё многому можно научиться.

***

Применение зелья сна-без-сновидений можно сравнить с ощущением, когда получаешь по голове молотком. А просыпаясь, чувствуешь, как будто твоя голова набита паутиной и весит раза в три больше, чем на самом деле. Я отдохнул, но, как по заказу, всё снова начинает болеть. Взгляд на стенные часы показывает, что я пропустил занятия — не то, чтобы меня это волновало или я вообще знал, где мне следует быть. Сейчас я один, но видно, что на соседних кроватях сидели, а на проходе в изножье моей — два дополнительных стула. Похоже, у меня было множество посетителей.

— О, мистер Поттер, вы снова под моим попечением. Летающие машины, воздействие дементора, а теперь и проклятия Круциатус — мне уже интересно, чем вы занимаетесь летом. Как вы себя чувствуете после ночного отдыха?

Улыбаюсь медсестре; она мне симпатизирует.

— Ошеломлен, смущен, и у меня всё болит.

— У меня для вас режим приема зелий — его придется соблюдать следующие семь дней. Они облегчат последствия. По мере того, как восстановятся сосуды, уйдет и краснота из глаз.

— Откуда эти зелья? — спрашиваю я. Интересно, если поглядеть в зеркало — я похож на Волдеморта?

— Их доставили из Мунго. А почему вы спрашиваете?

— Могу ли я быть с вами откровенным?

— Конечно, — отвечает она.

— На чемпионате я убил бывшего Пожирателя Смерти. Я бы предпочел не пить ничего, также сваренного бывшим Пожирателем. — У меня есть и другие причины не любить Снейпа, но эта — наиболее убедительная, и именно эту она посчитает серьезной. С неё можно начинать кампанию против него. Да я ничем особым сейчас и не занят. По первоначальному плану я «развлекался» бы, наезжая на Снейпа при каждом удобном случае. Теперь, когда Пожиратели снова достали из сундуков свои одежки, план требует изменений. Я не собираюсь сидеть в классе с детьми, когда-то игравшими с мантиями и масками своих родителей. Нет, комната, полная разозленных слизеринцев и емкостей с опасными химикатами — не самая здоровая для меня комбинация.

Она в ужасе бросается защищать Снейпа, но я её обрываю:

— Их было с дюжину. Кто знает, кто там был под мантиями. Я лишь прошу, чтобы обычные зелья для меня либо готовились вами, либо прибывали из Мунго.

Ведьма задумывается.

— Если ситуация не экстремальная и не помешает лечению других пациентов, я согласна. Слишком уж часто ты здесь бываешь, а ведь ещё и половины не проучился. — И, улыбнувшись, мягче добавляет: — А теперь надо заставить парочку эльфов привести здесь всё в порядок, пока не прибыли твои гости.