Путешествие в Древность (СИ)

За сосудом последовала конская упряжь, сам конь, и, непосредственно, скелет. Очень богато одетый, с мечом и кинжалом. Из одежды и доспехов сохранились шлем и бронзовый нагрудник, инструктированный какими-то камнями. Стоило нам счистить с позеленевшего металла землю и вытащить броню на солнце, как она тускло заблестела в нескольких местах. Золото. Бронзовый нагрудник, инструктированный камнями и золотом.

Вот тут уже можно вызывать National Geographic! Что, собственно, мне и поручено было сделать по приезду в Новосибирск. Не журналистов вызывать, конечно, а привезти фотографии Академику*. А он уже пусть решает, что делать.

Радость от находок больше походила на массовую истерику. Мы прыгали вокруг вечернего костра, обнимались и смеялись, как дети. Это было настоящее научное, археологическое счастье – найти сенсацию, раскопать ее, вытащить на свет божий и понять, что это сделал ты! Это твоя находка. И вполне возможно, что твое имя войдет в историю науки. А может, и не войдет. Но, как минимум, навсегда останется в памяти.

Том смотрел на происходящее восхищенными глазами, а, когда ему дали в руки шлем, просто потерял дар речи.

- Даша, а это вправду третий век до нашей эры?

- Примерно. Точно только в лаборатории можно определить, - я улыбнулась, щурясь на пламя костра. – Нравится?

- Очень! Я держу в руках вещь, которой больше двух тысяч лет! Невероятно!

- Вполне вероятно. Ты ж его держишь! – я рассмеялась, глядя на его довольную физиономию. – Теперь тебя с чистой совестью можно посвящать в археологи! После таких-то находок!

- Но их же не я нашел! А ты и Джулия…

- Да нет разницы, кто нашел и кто зачистил. Мы – команда. Мы нашли.

Костер потихоньку догорал и отряд начал разбредаться по палаткам. Я сказала Тому, что сейчас приду, и ушла с темноту, где шумела река.

Дойдя до дальних от лагеря камней, я спряталась за ними и уставилась на темную воду, в которой отражались низко висящие звезды. Высокогорье – это особый мир. Кажется, что тут можно достать рукой до неба и сорвать звезду. Они кажутся такими близкими…

Мне нужно было просто побыть одной. Подумать, посмотреть на воду. В голове давно зрело решение, но меня останавливал какой-то непонятный страх. Когда-то я уже сделала первый шаг. А потом вышла замуж за этого человека. Стоит ли мне снова делать первый шаг самой? Да и как мне задать вопрос таким образом, чтобы Том понял, что я просто хочу понять, что делать дальше, а не мечтаю о красивой жизни?

- Дашка, ты тут?

Голос, раздавшийся из темноты, заставил меня нервно вздрогнуть. Из темноты вышел Серега и остановился в метре от меня.

- Тут. Чего хотел? – я чертыхнулась про себя, проклиная его наблюдательность. Помереть спокойно не даст!

- Поговорить, - он поднял руку, упреждая мой ответ. – Подожди, послушай. Я не собираюсь лезть в твою личную жизнь. Просто послушай, а дальше – решай сама. Я боюсь за тебя. Еще несколько дней – и он уедет. И я не вижу твоей радости и ожидания того, что ты едешь с ним…

- А я должна тебе докладываться?

- Да подожди ты! Даш, я тебя давно знаю. Столько, можно сказать, не живут, - Серега грустно усмехнулся и присел на выступ одного из камней. – Идиотом себя чувствую. Ладно. Давно надо было сказать, а я…

- Что – ты? – мне стало не по себе от этого разговора, словно сейчас происходило что-то, что должно было произойти очень давно, но не происходило, тщательно сдерживаемое и скрываемое.

- Я тебя люблю.

Я потеряла дар речи от этого признания. Чтобы Серега, вот так… Я давно догадывалась, что что-то тут нечисто, но чтобы так! Да и странно представить даже такую ситуацию: я и Серега. Нет, не потому, что он плохой, а я такая хорошая… Не потому, что кто-то из нас недостоин другого. Просто мы друг друга знаем целую жизнь.

- Сереж, я…

- Даша, дай договорить. Я тебя знаю восемь лет. И восемь лет люблю. Но…

- Теперь ты меня послушай. Сереж, ты же сам понимаешь все?..

- Понимаю. Ты никогда…

- Никогда. Не потому, что ты плохой, или чего-то там недостоин. Глупость. И знаю я все давно.

- Знаешь?!

- Знаю, - я грустно усмехнулась, представляя, что творится у него в душе. – Подожди, дай сказать, я же тебя слушала. Я не хочу давать тебе какую-то надежду, зная, что не смогу ее оправдать. Я не хочу тебя делать «запасным вариантом», как поступают многие женщины. Я тебя знаю восемь лет. И как бы мы с тобой ни ругались, я всегда считала и считаю тебя другом. Настоящим. На которого я могу опереться. И я тоже тебя люблю. Просто за то, что ты есть. Но быть рядом с тобой… Прости меня, Сереж. Я…

Он молча подошел и обнял меня, прижал к себе. Мне показалось, что прошла целая вечность, а мы все стояли и молчали.

- Спасибо тебе.

- За что? – я отступила на шаг, вглядываясь в его лицо.

- За честность. Пусть лучше так. Пусть все останется, как есть. Только…

- Сереж, не надо.

- Надо. Если тебе будет плохо, или нужна будет помощь – у тебя есть я. Ну и, морду кому, если что, набить…

Я рассмеялась от неожиданности, представляя эту феерическую картину.

- Я думаю, что не понадобится!

- Давай лапу, спать пора! – я с удивлением увидела протянутую мне руку и как-то с легкостью ее приняла.

Ощущение своей руки в большой теплой ладони Сергея неожиданно меня успокоило. В лагерь я вернулась в абсолютно спокойном настроении и с принятым решением. Я не буду поднимать эту тему. Не потому, что боюсь, а потому, что, если я ему действительно нужна - он все скажет сам. Принцип Воланда срабатывает всегда. И я ничего ни у кого просить не буду. Сами увидят и сами дадут. А нет – значит, так надо. Значит, так правильно.

Мы законсервировали курган и, погрузив находки и упаковав вещи, двинулись в обратный путь. Погода словно угадывала мое настроение, и почти все время нас сопровождали низкие облака, цепляющиеся за вершины. Я была абсолютно уверена, что грозы не будет. Ни одной. Почему – не знаю, просто была уверенность. Мелкий дождь в расчет не принимается.

Мы приехали в лагерь глубоким вечером и, едва разгрузившись, пошли купаться. Холодная Катунская вода окончательно подтвердила мое решение. На такое я не решалась никогда. Шеф всегда говорил, что на Алтае даже самые матерые атеисты начинают верить. И я поверила.

Ночь укутала лагерь, и я, оставив Тома в чадыре, выскользнула в бархатную лесную темноту. Забравшись в палатку, я покопалась в рюкзаке и выудила с его дна то, что таскала с собой во все экспедиции, но ни разу не применяла по назначению. Батин нож. Боевое оружие, с которым он прошел чеченскую войну. Его подарок на мое восемнадцатилетие. Одна из самых дорогих мне в жизни вещей.

Я вышла из лагеря и ноги сами понесли меня к Камню. Его сухая поверхность приятно холодила ладони. Впервые я лезу на него одна – без Алисы. На самом деле опасно, но… Мне сегодня тут никто не нужен. Свидетелей быть не должно.

Я стояла на камне и чувствовала неожиданно тёплый для ночи ветер. Он трепал волосы, с которых я сняла резинку, распустив хвост. Я смотрела на воду и горы и чувствовала, что все делаю правильно. Сделав несколько шагов, я остановилась у края камня и присела на одно колено. Вода, окружающая камень, бурлила, образовывая мелкие водоворотики. Я опустила в нее руку, чувствуя, как тысячи иголочек холодной воды впиваются в кожу. Сняла с пояса нож и резанула по мокрой ладони. На тонком порезе тут же проступила кровь и закапала мелкими капельками в воду.

- Отец-Алтай и Катунь, мать великая! Духи гор и ты, Великий Лес! Услышьте меня и примите жертву своей дочери. Я не прошу у вас ничего – ни богатства, ни счастья. Пусть все в моей жизни будет правильно. Не хорошо, не плохо, а правильно. Как бы мне потом не было от того хорошо или плохо!

С этими словами я опустила руку в воду и почувствовала, как вода смывает кровь. Вытянув руку, я увидела чистый порез. Жертва принята. Спасибо вам, Великие Духи!

- Даша!!! Как ты туда залезла?!

Я дернулась назад и увидела Тома, стоящего у подножия камня. Он смотрел на меня расширенными от испуга глазами и протягивал руки.