А небо по-прежнему голубое (СИ)

Что касается Фреда и Джорджа, то они постоянно где-то пропадали вместе с Ли, и из-за этого, также по причине собственной занятости, Гермиона почти не видела ребят. Это помогало ей сократить общение с ними, а, следовательно, меньше думать о Фреде. Вернее, должно было помогать, но по ночам непрошеные воспоминания и мысли сами лезли в голову, лишая сна.

Однако с каждым днём Гермиона всё меньше сталкивалась с Фредом и Джорджем и, загруженная собственными проблемами, валилась с ног от усталости, не дававшей возможности вспоминать былое. Тактика оказалась действенной.

Вот только она по-прежнему безумно скучала по тому Фреду Уизли, к которому так бездумно и безотчётно привязалась.

Между тем произошло нечто ужасное: из Азкабана сбежала целая группа приспешников Волан-де-Морта — его самые верные соратники. Новость об их побеге пестрела на передовицах всех магических газет, а уж тем более «украшала» выписываемый Гермионой «Ежедневный пророк». И в этом побеге винили — кто бы мог подумать! — Сириуса! Министерство снова вешало все грехи на крёстного Гарри. Был только один способ развенчать слухи о причастности Сириуса к побегу Пожирателей смерти.

Идея пришла к Гермионе неожиданно, а потому наверняка должна была иметь успех. Девушка выскочила прямо из-за факультетского стола и поспешила в школьную совятню — отправить письмо. У неё был один козырь в рукаве, которым она планировала воспользоваться. Сама же идея состояла в том, чтобы Гарри дал интервью, полностью правдивое, в отличие от публикаций «Пророка», контролируемого Министерством. Оставалось только назначить дату и найти достаточно популярный журнал, чтобы опубликовать скандальную статью…

Первые два дня после выхода публикации о побеге Пожирателей Гермиона с плохо скрытым злорадством поглядывала на Амбридж. Та как будто побледнела и стала на удивление нервной, но потом сумела отыграться, заметив шёпотки за своей спиной. Вышел новый декрет, ставший предметом многочисленных шуточек. Он запрещал обсуждать на занятиях то, что не относилось к уроку, и, конечно же, этой изящной формулировкой многие пользовались, чтобы подразнить преподавателей.

В один из вечеров Гермиона довольно поздно возвращалась из библиотеки, к тому же ей, как старосте, предстояло отправиться на ночное дежурство вместе с профессором Флитвиком, и она решила забежать в башню факультета, чтобы оставить тяжёлую сумку. Девушка влетела в Общую гостиную и замерла, заметив, что, несмотря на позднее время, комната не пуста. Точнее, у камина кто-то сидел, близко наклонившись к огню. Поправив съехавшую лямку сумки, Гермиона приблизилась и узнала в сидевшем одного из близнецов Уизли; судя по волнению, охватившему её, это был Фред. Юноша правой рукой держал левую за запястье, задумчиво разглядывая в свечении каминного пламени ладонь. Похоже, уйдя в свои мысли, он не заметил присутствия ещё одного человека.

— Что это? — нервно спросила Гермиона, наклонившись через плечо Фреда и разглядев тёмные потёки на его руке, похожие на ручейки чернил. Только для обычных чернил они были слишком… багровые.

— Дополнительные занятия у Амбридж, — скривившись, ответил Фред, даже не оглядываясь. — Что-то ты припозднилась, Грейнджер.

— Я на ночное дежурство, — брякнула девушка, не в силах оторвать взгляда от чужой вспоротой ладони.

— Охотно составил бы тебе компанию, но увы. — Фред дёрнул покалеченной рукой. — Нужно что-нибудь придумать.

— Если ты подождёшь, я принесу кое-что, что тебе поможет, — выпалила Гермиона.

Фред оглянулся на неё через плечо.

— Ладно. Беги, Грейнджер, а то опоздаешь.

Небрежно бросив сумку в кресло возле Фреда, Гермиона торопливо покинула Общую гостиную. Внутри неё бушевало негодование и злость на Амбридж. Как смела эта гнусная женщина заставлять Фреда писать тем же пером, что и Гарри? А в том, что это было то же перо, девушка нисколько не сомневалась — уж больно схожий принцип действия. Да и Ли Джордан, как рассказывал Гарри, недавно щеголял распухшей рукой…

Как и положено, профессор Флитвик поджидал старост факультетов Гриффиндор и Пуффендуй — сегодня была их очередь дежурить — в галерее на третьем этаже. Гермиона кивнула Эрни Макмиллану, и они оба направились следом за преподавателем. Троица обошла третий этаж и спустилась на второй, когда Гермиона, призвав на помощь все свои скудные актёрские способности, принялась старательно изображать усталость. Не заметить её зевков, за которые девушке было крайне стыдно, было невозможно, и профессор Флитвик милостиво позволил одной из любимых учениц отправиться обратно в башню факультета. Гермиона медленно прошла до конца коридора и потом резко припустила в сторону больничного крыла.

Спустя минут двадцать девушка крадучись вошла в Общую гостиную. Камин ещё горел, сумка мисс Грейнджер валялась на том же месте, а в кресле рядом дремал, откинувшись на спину, Фред. Босые ноги вытянуты к огню, правая рука всё также поддерживает левую, уложившись на животе. Стараясь не шуметь, Гермиона подошла ближе, осторожно разглядывая спящего Фреда. Таким ей почти не приходилось его видеть — расслабленным, спокойным. Даже во сне в уголках его губ продолжала таиться неясная усмешка, придававшая лицу выражение извечной загадочности, как будто Фреду была известна какая-то тайна или очень забавная шутка. Стараясь не расплескать раствор, который любезно дала мадам Помфри, Гермиона придвинула подставку для ног, обитую тем же красным бархатом, что и вся прочая мебель в гостиной, и присела напротив Фреда спиной к камину. Тем самым она закрыла свет огня, на лицо юноши упала тень, и он тут же открыл глаза.

— Не думала, что ты будешь ждать, — произнесла Гермиона, старательно скрывая улыбку, вызванную сказанной сонным голосом фразой: «Кажется, я немного задремал».

— Ты же попросила, — пожал плечами Фред и, поёрзав, уселся удобнее. — Уж не та ли это чудо-настойка, про которую говорил Ли? — спросил он, заметив стеклянную чашу с желтоватой жидкостью.

— Раз ты знал про неё, почему не взял? — удивилась Гермиона.

— Не хотелось тащиться в больничное крыло из-за пустяковой царапины, — с бравадой ответил Фред. — А ты что, решила побыть сестрой милосердия, Грейнджер?

— Я могу и уйти, — сухо ответила Гермиона.

— Всё, молчу.

Усиленно сдерживая смешок, Гермиона смочила в настойке собственный чистый носовой платок, другой рукой взяла пострадавшую ладонь Фреда и приложила к ней влажную ткань. Фред картинно поморщился, резко втянув в себя воздух. Было видно, что ему по-настоящему больно («Кому бы не было! Наверняка перо заколдовано!»), и потому Гермиона старалась действовать с предельной осторожностью. Платок пришлось смачивать ещё раза четыре, после чего запёкшаяся кровь смылась с ладони, и на коже проступили ярко-красные буквы, складывающиеся в надпись: «Я не должен использовать свою волшебную палочку не по назначению». Это больше походило на стандартную формулировку для простых строчек, и потому фраза смотрелась неуместно на ладони, пересекая всю её наискосок от основания большого пальца до мизинца.

— Могла бы выдумать что-нибудь пооригинальнее, — усмехнулся Фред, заметив ужас на лице Гермионы. — Надо сказать, у меня довольно пугливая целительница.

— Что же ты натворил? — Пропустив реплику Фреда мимо ушей, Гермиона приложила платок к надписи и прижала его кончиками пальцев, угадывая под тонкой материей врезавшиеся в кожу буквы.

— Заколдовал мелки, чтобы они били её в спину, — ответил Фред. — Ну, знаешь, магглы подкладывают кнопки и кидаются тряпками, а я решил развлечься вот так. Конечно, можно было придумать розыгрыш куда более интересный, но тратить идеи на Амбридж — ужасное расточительство.

— Не стоило её провоцировать, — покачала головой Гермиона, продолжая поглаживать ладонь своего собеседника.

— А я-то думал, что хотя бы за эту небольшую выходку не дождусь от тебя нотаций, — поддразнил Фред.

— Амбридж, может, и заслужила такое отношение, но ты не заслужил этого. — Гермиона отняла платок, и побагровевшие буквы на вспухшей ладони явились во всей красе. — Шрам наверняка останется. Разве это стоило того?