А если не было вражды? (СИ)

Когда пальцы сменил член, широким мазком проехавшийся по простате, Локи застонал особенно громко, а Тор уткнулся носом ему в висок, и тратил последние остатки разума на то, чтобы удерживать ритм. Он размеренными движениями входил в Локи до самого основания, чтобы выйти почти полностью и вновь резко толкнуться вперед.

Локи было настолько отчаянно-хорошо, что, казалось, не может быть лучше. Лишь когда Тор сжал в мозолистом кулаке член ётуна, а мир раскрасился всполохами разноцветных огней, Локи осознал, что есть рай, значительно лучше Вальхаллы. Рай, в котором он бесконечно свободен. Рай, в котором сильные руки сжимают бедра, нежные, до боли родные, губы целуют в висок, а время измеряется толчками одного тела в другом.

Тор кончил на считанные секунды раньше Локи, оросив своим семенем лоно ётуна. И даже если в нем зародится новая жизнь – Локи не боялся. Он любим, и ничто не может быть важнее.

====== А по утру они проснулись... ======

Асгард спал. Спали жители. Спали гости. Спали даже Фрейины кошки. Один лишь Хеймдалль бдел на своем посту – ему по определению спать было нельзя, хотя именно в это утро он последними словами поминал того, кто решил, что Страж должен страдать бессонницей. Коронацию Тора Одинсона отметили славно. Поговаривали, что даже в Ванахейме были видны отблески салюта, что устроили пьяные маги в честь нового царя.

Все было тихо и спокойно. И лишь один нахальный солнечный лучик упрямо полз по подушке, пробиваясь сквозь незадернутые портьеры, с подлой целью засветить прямо в глаз Одину-Всеотцу. Сказать, что Один был не рад этому факту – не сказать ничего.

Он лежал, смежив веки, но даже так ему казалось, что он на палубе корабля – так сильно раскачивалась кровать. Откуда-то сбоку веяло холодом, так что он лишь плотнее натянул на себя одеяло, которое тут же поползло в обратную сторону. Один, удивившись сквозь тяжкое похмелье, вновь дернул за одеяло, но оно вновь попыталось уползти. Удивившись еще сильнее, Один собрался с силами и открыл глаз.

- Ну твою ж мать, а?

Древнескандинавский – язык очень ёмкий, так что все мысли Вотана уместились в одном предложении. Открывшаяся его взору картина поясняла почти все и сразу. Холодом веяло от Лафея, с которым Всеотец проснулся в одной постели. Опять. Вывод из этого, как показывает практика повествования и обширный жизненный опыт, был один – вчера была пьянка. Нет, не так. Вчера была ПЬЯНКА. Что именно они отмечали, и с кем – вопрос спорный, однако, выпито было много. Слишком много. Иначе как объяснить ощущение, что у него во рту ночевали Фрейины кошки, причем все сразу?

Переборов себя, Вотан протянул руку и пихнул Лафея в плечо. Не заметив ответной реакции, он повторил маневр. Снова не помогло. Наконец, собрав остатки божественных сил в кулак, Один напрягся и спихнул ётуна с постели. Тот с глухим стуком упал на пол, откуда немедля донесся стон.

- Нееет… Только не ты…

- И тебе доброе утро… Сам встанешь?

Вместо ответа показалась голова Лафея. Глаза его покраснели еще больше (по крайней мере, именно так показалось Одину), а кожа отливала салатовым.

- Чтоб тебе, зараза асгардская… Нахрена, Один? Ну нахрена?

- Это ты виноват! – Один вновь блаженно зажмурился, борясь с приступами тошноты. Лафей лёг рядом и тихо застонал.

- Я?! Кто орал, что требует продолжения банкета?! Кто жаловался всем и каждому, какая у царей тяжелая работа!? Что рабочий день ненормированный!? Что молоко за вредность выдавать надо?!

- Мать моя, неужели я нес это всё? Это ж как надо было нажраться…

- Если у тебя в погребах что-то осталось – считай это чудом. Блять, Один, ну почему, почему после каждой пьянки я просыпаюсь в постели именно с тобой?! За что мне это?

- Чего?! – Один аж сел от возмущения, но тут же рухнул обратно, зажав рот ладонью.

- Что, совсем плохо, а? – Лафей горестно выдохнул, протянул руку к голове друга и тут же с нее посыпался снег, укутывая голову Всеотца и снимая часть боли.

- Спасибо…

- Было бы за что… Опять твоя блондинка орать будет…

- Ой, хрен с ней… – Один махнул рукой, не открывая глаз. – Поорет и успокоится. Слушай… А ведь у нас сыновья женятся. Или мне это причудилось в пьяном угаре?

- Не, не причудилось. Женятся. Вот ведь гадёныши, а?

- Кто бы мог подуууумать… – Злорадно протянул Один, за что был немедленно схвачен за ухо. – Ай, пусти, пусти! Ой, нет, вот щас пониже, ага, ага, ой, хорошо-то как…

Лафей хмыкнул, но руку с шеи друга не убрал.

- И что нам теперь делать? – Лафей холодной рукой гладил голову и шею Одина, от чего тот улыбался сытым котом.

- А что нам делать? Я бы предложил начать со стаканчика чего-нибудь крепкого. Исключительно в лечебных целях!

- Один, твои лечебные цели моя печень насквозь видит!

- Ну хоть медку?

- Ладно, будет тебе мёд. Но только если придумаешь, как объяснить твоей жене то, что мы теперь родственники.

- Слушай, она и так привыкла, что я с тобой разговариваю чаще, чем с ней. В Локи она души не чает. Да и Тор теперь остепенится. Ты видишь причины для того, чтобы она была против? Я – нет.

- Ладно, уговорил… Я в купальню. Ты идешь?

- Иду… – Тяжко вздохнув, Один поднялся с постели.

- Доброе утро! – Локи улыбнулся и чмокнул Тора в нос.

- Доброе… – Тор широко зевнул и обнял его. – Как ощущения?

- Ты о чем? – Локи чуть зарумянился.

- Ну как это – ощущать себя почти-царем Асгарда?

- А, ты об этом. Даже не знаю. Я как-то не об этом сейчас думаю.

- О как. И о чем же ты думаешь?

- О том, что нам предстоит сказать все твоей маме. Сегодня. За завтраком.

- Ой ё… А почему именно сегодня и именно за завтраком?

- Потому что приходила её фрейлина и сказала, что она приглашает нас на завтрак. Вставай, а то опоздаем.

- Встаю… – Тор вздохнул и поплелся за Локи в купальни.

- Тор! Локи! Доброе утро, мои хорошие! – Фригг радостно улыбалась. За круглым столом, накрытым к завтраку, уже сидели хмурые Лафей и Один.

- Доброе утро, мам, папа, Лафей.

- Доброе утро, госпожа, Всеотец. Утро, пап.

- Утро… – Хором откликнулись отцы.

- Как вы себя чувствуете после коронации? – Все мирно завтракали, только Одину с Лафеем кусок в горло не лез.

- Мы-то хорошо, а вот кто-то явно затянул с празднованием? – Тор хихикнул.

- Вот гаденыш, а? Еще день царем не пробыл, а уже дерзит! – Один смотрел на сына с явным желанием отвесить ему хороший подзатыльник. Тот в ответ показал ему язык и повернулся к матери.

- Мам, нам нужно тебе кое-что сказать.

- Что такое? – Фригг с подозрением смотрела на в кои-то веки серьезного сына.

Тор крепко сжал пальцы Локи в ладони и на одном дыхании выпалил:

- Мы с Локи решили пожениться.

- С ума сойти… – Фригг растерянно хлопала глазами, потом резко подскочила, стиснула Локи в объятьях и запричитала: – Локи, сынок, как я рада! Я ведь даже надеяться не смела, что все так хорошо закончится! Как же я рада! Теперь мы по-настоящему будем семьей! А какую мы устроим свадьбу!!

- Госпожа, я… – Локи был пунцовым от смущения.

- Значит так, молодой человек, еще раз назовешь меня госпожой – я тебя накажу, понял?! Только «мама» и никак иначе! Ясно?!

- Да… мама… – Локи впервые в жизни произнес это слово, и грудь сдавило стальным обручем.

- Вот и хорошо! – Златовласая богиня еще раз обняла его.

С Тора, Одина и Лафея в этот момент можно было писать картину «Австралиец в Сибири в январе». Абсолютный шок был смешан с опасением за здравие Фригг.

- М-мам? – Смог, наконец, заикаясь произнести Тор.

- Что такое, сын?

- Все хорошо?

- Конечно. А что?

- Да нет, ничего… Мы тогда это, пойдем… – Тор потянул Локи в сторону двери.

- Конечно. И Локи, детка, зайдешь ко мне потом, нам столько всего нужно обсудить!

- Хорошо, мам, он зайдет. – И, не дав ничего добавить, ётун и ас выскочили за дверь.