Всё было совсем не так (СИ)

— Но это на самом деле был знак, что она потратила много сил. Так много, что ей понадобилась даже та чакра, которая удерживала кристаллы, даже самые маленькие… Я… потом нашёл знак от неё, что она жива. Такой же кристалл… Понимаешь? Он всё равно жив.

— Ты не можешь сказать наверняка, — сказал Итачи, но было видно, что ему стало легче.

— Мы просто будем ждать и верить… Ты говорил о том, что хочешь исполнить мечту Саске, и вроде бы, что что-то ему пообещал.

— Да… Это… — слегка нахмурился Итачи. Он так и не сказал мне, что у него попросил Саске на прощание.

— Что он попросил? У меня памятник, я тебе сразу сказал.

— Назвать сына в его честь, — фыркнул Итачи, окончательно приходя в себя.

* * *

Я много думал. Вспоминал. И в какой-то момент всё понял.

Кукловоды, которые половину тысячелетия играли с моей жизнью. Рикудо-сэннин и «альтернативная история мира», рассказанная когда-то Саске, ставшим его «реинкарнацией». «Ураганные хроники», описывающие мою жизнь, от которой я не мог отойти ни на шаг на протяжении стольких жизней, не доживая до семнадцати лет, складывающихся в века. Даже то предупреждение от отца, что «настоящий» Саске покинул наш мир, когда ему было семь. Все его истории.

Всё сложилось.

Сенкен, Саске, даже имена похожи. Бог, заточённый на обратной стороне луны за то, что подарил миру людей божественные силы… Бессмертный дух. Возможно, это была аллегория, но это вполне вписалось в мою теорию. Боги, кукловоды или создания, превратившие мою жизнь в адский утренник. Кто-то из них пожалел меня и поместил часть своего духа со всеми знаниями в Саске, решив изменить историю. Думаю, моему другу было очень тяжело вмещать божественную сущность в слабое человеческое тело, из-за этого у Саске и случались эти «приступы». Он менял историю, стремясь стать сильнее, возможно, для того, чтобы вернуться в мир богов, ведь именно это было той самой мечтой Саске, которую я выкурил из Итачи. А может, у них какие-то свои разборки, и нашего Саске сослали сюда, или это была его миссия, не знаю, да это и не так уж важно… Главное, что он мой лучший друг, и он хотел быть со мной и Итачи, а остальное пофиг.

Я, как и обычно в последние две недели после исчезновения Саске, активировал риннеган и закрыл свои «божественные» глаза.

Иногда я видел картинки других людей и не людей, даже монстров, видел Саске глазами Евы и Еву глазами Саске. Они точно были живы.

Глаза, смотрящие сквозь миры. Но почему-то Саске не видел того, что видел я. Какая-то односторонняя связь, хотя я надеялся, что она изменится, может быть, тогда, когда его глаза войдут в какую-нибудь полную силу или наступило бы время, когда из Мангёке должен бы был без вмешательства появиться риннеган. Не знаю, но я снова посмотрел на потолок, на котором повесил большой пергамент с надписью: «Мы ждём тебя, Саске! Возвращайся скорее к нам. Наруто и Итачи».

По крайней мере, я точно знал, что Саске жив, и, кажется, волосы у меня действительно закручиваются колечками от того, что он иногда вытворяет.

Итачи после того, как я обнаружил эту мировую связь риннеганов, я признался в том, что сделал, и в том, что вижу. Это до глубины души его поразило и очень обрадовало.

Теперь по утрам я рассказывал ему, если видел Саске и пытался интерпретировать по молчаливому изображению, чем он занимается.

* * *

— Сегодня Саске исполняется семнадцать лет, — сказал Итачи утром двадцать третьего июля.

— Да, этот жук увернулся от очередного празднования своего дня рождения со мной, — недовольно пробурчал я, изучая гору сладостей на столе. — Четвёртый год подряд!

— У него веская причина, — хмыкнул Итачи и вдруг засмеялся.

— Ты чего?

— Не знаю, наверное, из-за твоих рассказов или ещё почему, но мне сегодня приснился сон, как будто Саске через несколько лет вернулся в Коноху.

— М? И что там было в том сне? — заинтересовался я.

— Ну, вроде как вернулся Саске, почти не изменился, хотя по ощущениям в том сне прошло лет десять, наверное. У нас дети, жёны, и мы как раз с тобой играли в шоги, когда он пришёл, — тепло улыбнулся Итачи.

— И кто твоя жена? — спросил я.

— Откуда же я знаю, это же сон, я её лица не видел. Так вот, Саске сказал, что победил богов и занял место в местном пантеоне.

— И кем он стал? Богом войны? Богом всех шиноби?

— Нет, — Итачи чуть не давился от смеха. — Богом плодородия.

— Ха! Богом плодородия! — я заржал, представляя рожу Саске, когда он в этом признавался брату.

— Ага, ты в том сне так же ржал, когда это услышал, — улыбнулся Итачи.

— Да уж… Приснится же такое… — утирая выступившие от смеха слёзы, сказал я.

* * *

— Смотри, Итачи, то сухое дерево в саду, под которым ещё медитировал Саске, оно зацвело, — удивлённо посмотрев на сливу, сказал я.

— И правда… — хмыкнул Итачи.

Мы вышли в сад, ещё толком не проснувшийся после на редкость холодной зимы. В этом году даже несколько раз выпадал снег.

— А Мито-сан хотела распорядиться, чтобы дерево спилили… — выдохнул я, разглядывая кипенно-белые цветы с длинными мохнушками тычинок, завораживающие красотой и контрастностью на узловатых корявых сухих ветках. Итачи не разрешил убрать сухое дерево, потому что это было «деревом Саске».

Старший Учиха нежно провёл рукой по растрескавшейся коре и улыбнулся.