Всё было совсем не так (СИ)

* * *

Мы с Итачи играли в шоги. Солнце палило нещадно, мы пили холодный чай. Саске медитировал в саду, но был в пределах видимости. Ева лежала головой на коленях Итачи.

Было так спокойно. Тихо. И немного странно. Собственное сердце словно билось под толщей воды.

— Знаешь, Наруто, ты напоминаешь мне моего брата, Шисуи… — вдруг ни с того ни с сего сказал Итачи, делая ход.

— Ты… — я вспомнил, что в прошлых жизнях Итачи что-то говорил про Шисуи. Кажется, тот шаринган, избавляющий Итачи от Эдо Тенсей, который он помещал в меня с вороной, принадлежал тому парню.

— Нет, — по-своему интерпретировал мою задумчивость Итачи. — Я не убивал его. Он покончил с собой на моих глазах.

— И чем же я тогда напоминаю тебе твоего брата? — я подозрительно на него посмотрел.

— Ну, он был весёлым, всегда улыбался и шутил... Шисуи был очень добрым. Насколько добрым может быть шиноби.

— И покончил с собой? — удивился я.

— Не было другого выхода. По крайней мере, он его не видел. Он желал мира… Ты же его добился, — вздохнув, сказал Итачи. — Словно исполнились все его мечты. И я исполнил его напутствие.

— Печально, что он этого не видит, — вздохнул я.

— Может быть, видит откуда-нибудь с небес… — сказал Итачи, подставляя лицо слабому ветерку, колыхнувшему его чёлку и принесшему несколько листьев.

— Я проголодался, может, пойдём поужинаем? — рядом с нами появился улыбающийся Саске.

— Тебе уже лучше или ты просто есть захотел? — спросил я. Итачи предпочёл промолчать, но, судя по всему, тоже с нетерпением ждал ответа брата.

— Кажется, у меня всё прошло. Я уже полдня ничего особенного не чувствую. В смысле, то, что я не должен чувствовать, — радостно сказал Саске, потягиваясь. — Ох, как же хорошо-то!

— Я очень этому рад, отото, — сдержанно сказал Итачи. Хотя я прекрасно видел, что он счастлив.

Может быть, старшему Учиха тоже что-нибудь риннеганом подправить? Тогда он не будет ходить такой ледяной глыбой. Я улыбнулся своим мыслям, представив особо радостного Итачи, или Итачи, который проклинает весь мир, или Итачи, который с благоговением ест сладости и закатывает глаза от удовольствия.

Не-е-е-е… Это, как-то слишком.

— Ура! — подскочил я к Саске, привлекая к этому делу и Итачи, которому, я просто уверен, тоже хотелось так сделать. — Я так рад! Я так рад!

Саске обнял нас двоих.

— Я очень счастлив!

Часть 4. Глава 20. Исполнение мечты.

— Саске, пожалуйста, выйди из шкафа, — спокойный голос Итачи всё равно не мог привести в норму абсурдность ситуации.

Саске сидел в шкафу уже второй день. И уже неделю боялся. Непонятно кого и непонятно чего. Говорил, что кто-то за ним смотрит. Сначала мы списали это на то, что у него возобновилась та эмоциональная буря. Хотя с середины позапрошлой недели всё было спокойно. Мы жили в своё удовольствие. Саске ходил проверять свою стройку приюта. Даже возвёл по деревне пару памятников и разбил аллеи, а спустя четыре дня после «счастливого вечера» вдруг стал нервничать и оглядываться. Кругом по особняку и кварталу Учиха сновали сотни его мини-копий, которые пытались найти непонятного шпиона. Мы с Итачи забеспокоились и тоже всё проверили. Я полдня просидел в режиме сэннина, пытаясь отследить чужую чакру или даже недоброжелательные намерения. Но нет, всё было спокойно. Июньская Коноха была сонной и размеренной. Народ снедала жара. И основные мысли людей, как простых, так и шиноби, бродили около дождя и ветерка.

И, в отличие от прошлых раз «эмоциональной бури», беспокойство и паника Саске никуда не пропала ни на следующий день, ни на следующий, лишь усилилась. А это было уже очень плохо. Хаширама, который пришёл проведать «своего пациента», диагностировал прогрессирующую паранойю. Но ведь ничто не предвещало! Да и к тому же самое странное, что Ева чувствовала то же самое, что и Саске. Она дёргалась, оглядывалась и всю последнюю неделю, как началась эта «слежка», предпочитала почти всё время сидеть вместе с Курамой в моём внутреннем мире.

— Ты же знаешь: мы сможем защитить тебя от любых недоброжелателей, Саске, — поддержал я старшего Учиха. — Там Мито-сан, кстати, стейк приготовила для тебя, как ты любишь, недожаренный. И помидоры нарезала. Круглешочками. А Итачи за сладостями ходил в тот магазинчик у дедушки Комо, где мы праздновали выпуск из Академии. Много всего вкусного принёс. Вылезай, Саске, — как маленького, уговаривал я лучшего друга. — Там к тому же душно, наверное?

— Да, тут не очень-то комфортно, — глухо из шкафа согласился Саске.

— Ну, вот видишь, выходи, отото, — позвал Итачи.

— Нет, я ещё посижу, — вздохнул Саске.

— Ну, хочешь, я сделаю клонов под твоим хенге, и они разойдутся в разные стороны, чтобы запутать «преследователя»? — предложил я.

— Да. Хочу, — после нескольких секунд задумчивого молчания сказал Саске.

Я послушно сделал пятьдесят клонов, выглядевших, как младший Учиха. Они затолпились в нежилой комнате, где стоял этот огромный жуткий шкаф, оставшийся, наверное, от какой-нибудь прабабки.

— Идите, вы знаете, что делать, — распорядился я. Клоны голосом Саске хмыкнули и с присущим Учиха достоинством, не толкаясь, вышли из комнаты.

Дверь шкафа протяжно скрипнула, и на нас с Итачи снизу вверх посмотрели два чёрных глаза.

— Они ушли? — тихо спросил Саске, отводя глаза и покусывая нижнюю губу.

— Ага, я пятьдесят клонов сделал, думаю, они отвлекут этих шпионов, ты, по крайней мере, поесть нормально сможешь, — помогая другу выбраться из шкафа, сказал я.