Исключительный дефект (СИ)

— Почему ты продолжаешь называть меня хёном? Ты ведь уже знаешь, что я не альфа и никогда альфой уже не буду. Церемонии излишни.

Чонин наклонил голову к правому плечу, наблюдая за Крисом, потом повёл этим самым плечом так, чтобы ткань съехала немного в сторону. Позволил Крису увидеть чуть больше.

— Мне всё равно. Когда мы познакомились, я считал тебя альфой. Ну или мне просто нравится мысль, что я могу заполучить даже альфу, — задумчиво добавил Чонин. Актёрское мастерство ему изменило — Крис прекрасно различил в тёмных глазах озорные искорки.

— Ах ты, маленький чертёнок…

Чонин с весёлым смехом принялся выворачиваться у Криса из рук, но это ему не слишком помогло. Крис уже привычно поднял паршивца и уложил на стол, осыпая быстрыми поцелуями идеальную шею и дерзкий подбородок с сексуальной ямочкой, избавляя от ненужной одежды и жадно проводя языком по ключицам.

— Хён… — Чонин унялся и притих, позволяя раздевать и целовать себя. — Ты упоминал, что мог бы стать альфой. Если это правда, то почему… почему всё-таки…

“Потому что я живу только мечтами о тебе. Мечтаю, как буду выгибаться и стонать под тобой. Мечтаю о твоём члене во мне. Мечтаю, как прикоснусь к тебе, обниму тебя, как буду отдаваться тебе вновь и вновь, и как ты будешь вновь и вновь брать меня, умолять меня открыться перед тобой, позволить тебе… Мечтаю, чтобы ты сгорал во мне каждую ночь, чтобы не мог насытиться мной, не мог насмотреться на меня. Мечтаю получить часть тебя в собственность, мечтаю о детях, похожих сразу и на меня, и на тебя. Я с ума схожу от желания вновь увидеть, как ты кончаешь, как кусаешь губы на пути к оргазму, как плавишься в моих руках от удовольствия, подаренного мной.

Я, чёрт возьми, хочу несовершеннолетнего альфу! Зелёного мальчишку, у которого дурь в голове и пластыри на коленках, как у маленького ребёнка. Хочу заниматься с тобой любовью, жить в одном доме на двоих, засыпать вместе с тобой в одной постели, просыпаться по утрам от тающих на губах поцелуев и плавно двигающегося во мне члена, хочу, чтобы ты брал меня в кровати, на столе, на полу — где захочешь и когда захочешь, чтобы по бёдрам стекала тёплыми каплями твоя сперма, чтобы во мне двигался даже твой язык. Хочу быть перед тобой настоящим и открытым так, как никогда и ни перед кем. Хочу верить тебе, смотреть в твои глаза, упиваться твоими улыбками и смехом, твоими ласками и страстью…

Хочу владеть тобой безраздельно. Чтобы ты был только моим. Чтобы ты без меня не мог жить, чертёнок.

И больше всего боюсь, что следующую фазу поиска ты проведёшь с каким-нибудь омегой, оказавшимся под рукой, а не со мной. Я знаю, что так будет, и, наверное, глупо винить в этом тебя, но пока ты всё ещё со мной, я надеюсь. Чёрт возьми, Чонин, я до сих пор надеюсь, как дурак, на сказку…

Хочу целый мир только из тебя одного. Хочу только тебя — и никого больше”.

Всё это Крис говорил каждым прикосновением, каждым поцелуем, медленно доводя Чонина до оргазма, заставляя метаться на столе. Любовался гибким и таким откровенным в страсти телом, не отводил глаз, не отнимал рук, крепко сжимал твёрдый член пальцами, позволял вбиваться в свой кулак, слушал хриплое дыхание, едва различимые стоны и прерывистый шёпот, в котором читал своё имя. Потом Крис наклонился ещё ниже и коснулся губами головки. Чонин ведь мечтал об этом — о его губах на своём члене.

Иногда мечты могут сбываться.

Чонин смотрел на него широко распахнутыми глазами, в которых плескались удивление и восторг сразу. Потом он выгнулся всем телом, заполнив рот Криса своим семенем.

— Никакой выдержки, — подытожил позднее Крис с наигранным разочарованием и ласково провёл пальцами по гладким мышцам на животе Чонина, раскинувшегося на столе и с трудом переводившего дыхание.

— Это ещё не всё… Но ты просто не видел… Я думал, что в силах это представить… Реальность оказалась куда…

Чонин низко застонал, потому что Крис вновь обхватил его член губами. Результат получился тем же.

— Тебе стыдно?

— Ни капельки… — задыхаясь, отозвался Чонин. — Просто я пока не могу на это реагировать спокойнее. Ты слишком красивый, когда делаешь это.

— Что “это”? — коварно уточнил Крис, тронув губами уголок рта Чонина.

— Когда… чёрт! Ты слишком красивый, когда берёшь его в рот… — С тихим стоном Чонин вскинул бёдра и потёрся твёрдым членом о живот Криса. — Ты… Крис…

— Да-а-а? — Крис вновь прикоснулся к члену Чонина пальцами.

— Я предпочёл бы залить спермой не себя, а тебя.

— Тебя никто не спрашивал о предпочтениях, чертёнок. — Крис невольно улыбнулся и провёл ладонью по бедру Чонина, погладил колено в пластырях.

— Крис, ты… выйдешь за меня?

Это Крис уж точно не рассчитывал услышать от альфы, которому не исполнилось и двадцати. Сердце ухнуло вниз и заколотилось в районе пяток, как у жалкого труса. Чонин уже намекал на это, но впервые спросил прямо. Крис слабо улыбнулся и попытался перевести всё в шутку.

— Ты делаешь мне предложение, когда лежишь на столе со стояком, а я…

— Хён! — Чонин обиделся всерьёз, и Крис едва не прокусил себе губу до крови — Чонин по-прежнему верил в то, что говорил. Но ему всего восемнадцать, и его слова ничего не стоили. Ничего. Просто потому, что ему восемнадцать и он альфа. Альфы не годятся для серьёзных отношений, пока им не стукнет двадцать. Потому что сбитые фазы поиска и гормоны вместо мозгов, потому что до двадцати им всё равно, с кем и как. И Крис всегда это знал.

— Даже не надейся стать отцом в восемнадцать. Я выйду за тебя только тогда, когда ты получишь место в Академии, как ты и хотел.

— Чёрт, а я уж было понадеялся…

— И не мечтай, — отрезал Крис, стянул Чонина со стола и прижал к себе. Тот едва стоял на ногах и отходил от оргазмов. Ещё и голову запрокинул, соблазняя Криса умопомрачительной шеей. — Не поможет, Чонин. Не поможет. У меня и так комплекс неполноценности из-за тебя. У всех нормальные альфы, а у меня на руках болтается несовершеннолетнее недоразумение, которое даже поднять меня не сможет. Позор.

— Уж конечно. Зато я без труда могу поднять тебе член, и это куда важнее, по-моему. А ещё ты готов раз за разом кончать, просто глядя на вот это вот “несовершеннолетнее недоразумение”. У тебя брюки насквозь промокли, хён. Если ты ещё не заметил. И промокли отнюдь не от моей спермы. Тебе так хочется, чтобы я поднял тебя на руки и внёс в свой дом? — Чонин открыл один глаз и соблазнительно усмехнулся, приподняв левый уголок рта. Нечестно.

— Наверное, да. Это ведь традиция.

— Если я тебя подниму, ты выйдешь за меня прямо сейчас?

Крис насторожился, заметив опасно прищуренные глаза Чонина.

— Нет уж. Спорить с тобой мы не будем. Не на эту тему. Чонин, я хочу тебя, я буду счастлив выйти за тебя, но не тогда, когда тебе восемнадцать.

— Мне, между прочим, скоро девятнадцать будет.

— Звучит неубедительно, чертёнок. Тебе будет двадцать, когда ты получишь меня в безоговорочную собственность. Не меньше.

— Зато тебе будет двадцать пять, и у тебя будет тонна брюк с подозрительными пятнами.

— Не провоцируй. Не поможет. Два года мы будем грешить втихаря, ничего не поделаешь. Да и куда я от тебя денусь? Из меня паршивый омега, да и запах ни к чёрту. Он только тебе нравится. Никто на меня не позарится, не волнуйся.

— Ты себя недооцениваешь, — фыркнул Чонин, но всё же унялся, помог Крису собрать раскатившиеся по полу чашки, которые они недавно сбросили со стола, сбегал в душ, выпил ещё чашку молока с кофе и схватился за сумку, собранную для тренировки.

Крис поймал его у двери, провёл пальцами по смуглому лицу и невесомо коснулся полных губ поцелуем.

— На твои танцы вообще посмотреть как-нибудь можно?

Чонин неожиданно заулыбался. Непривычно ярко. Засиял, как солнце.

— А ты так хочешь посмотреть? Правда?

— Очень.

Чонин на миг уткнулся носом ему в плечо.

— Хён…

И умчался, так и не сказав, можно посмотреть или нет, и когда. Только крикнул из коридора, что тонны брюк Крису точно не хватит.