Исключительный дефект (СИ)

Взбешённый Крис едва досидел до конца второго занятия, потом рванул в корпус музыкального факультета. Побегал по лестницам, сверился с расписанием и нашёл-таки нужный ему танцевальный зал. Удовольствия распахнуть дверь с ноги Криса лишили — дверь уже была распахнута. Ну ещё бы! Чёртов мелкий гадёныш никогда двери не закрывал. Представляя в красках ужасную расправу и океаны крови, Крис влетел в зал и замер.

В первую секунду он решил, что ошибся залом, и что внутри никого нет, а после различил Чонина у дальней стены. Тот сидел на полу рядом с плеером — музыка играла очень тихо. Чонин подтянул колени к груди, обхватил руками и уткнулся лбом в скрещенные запястья. Он даже не заметил, что его уединение нарушили.

Крис медленно опустил сжатые в кулаки руки, расслабил пальцы и попятился к двери. Вряд ли пара хороших ударов могла сильнее огорчить Чонина — он и так выглядел отчаявшимся и одиноким в огромном пустом зале. Свободные футболка и брюки только сильнее подчёркивали его юношескую худобу, как и кое-как налепленные на локти и кисти пластыри, разрисованные маркером.

Крис вернулся в свой корпус и постарался сосредоточиться на учёбе. Сначала он планировал пойти домой и серьёзно поговорить с несовершеннолетним чертёнком, но в течение дня планы плавно изменились. Крис вёл себя обычно, стараясь при этом не обращать внимания на Чонина вовсе: не смотрел на него, не говорил с ним, делал вид, что вообще живёт один — ни пожеланий доброй ночи, ни утренних приветствий. Получалось это достаточно легко, потому что Чонин сам старался избегать его и реже попадаться на глаза. Возможно, это позволило бы Чонину одуматься и переключиться на омег и бет, которых вокруг хватало. Причём хватало именно таких, кто жаждал внимания Чонина.

Так продолжалось до тех пор, пока это не надоело обоим. Постепенно всё возвращалось в привычное русло, и их отношения вскоре вновь напоминали те, что были в начале учебного года. Крис незаметно стал проводить больше времени в их общежитии — вместе с Чонином. Всё равно пока ничего не менялось, и даже секс с омегой не слишком ему помог. Да и на баскетбольные тренировки ходить теперь не требовалось. О пущенных Чонином слухах никто больше не вспоминал, хотя омегам по-прежнему досаждал запах Криса.

Больше того, Чонин за всё это время так никого и не привёл в свою комнату. Крису оставалось только строить догадки, как Чонин справлялся с фазами поиска. Те настигали Чонина по-прежнему произвольно и достаточно часто, и Чонин запирался в своей комнате в то время, когда не пропадал на изматывающих тренировках. За “рукой помощи” он к Крису больше не подкатывал и не позволял себе провоцирующих выходок.

Крис всерьёз занялся экономикой и взял себе работу по международным концернам. Его это, как ни странно, увлекло и заинтересовало настолько, что он почти всё свободное время посвящал исследованиям и анализу, скрупулёзно записывая все свои мысли по этому поводу и выстраивая новые теории и схемы внешней торговой политики.

— М-м-м, вкусно пахнет, — заявил заглянувший в гостиную вечером Чонин.

— Ты после тренировки? Ещё куда побежишь?

Чонин стянул тёплую куртку и помотал головой.

— Нет, я уже всё.

Чонин переоделся поспешно и влетел в гостиную, чтобы упасть на стул и жадным взглядом обвести все тарелки на столе. Крис сам не понял, как так вышло. Он просто вдруг протянул руку и нежно провёл ладонью по голове Чонина. Рыже-розовые пряди под ладонью казались жёсткими, но гладкими, как шёлк.

Чонин предельно осторожно и медленно повернул голову, чтобы ошарашенно посмотреть на Криса.

Оставалось свести всё к шутке, что Крис и сделал, небрежно поворошив яркие пряди и велев “голодному чертёнку” приступать к еде. Но через пару дней Крис машинально отмочил то же самое. Рука сама потянулась к волосам Чонина. А там, где два… В итоге это вошло у Криса в привычку за удивительно короткое время. А Чонин не возражал и ничего по этому поводу не говорил. Даже больше не смотрел удивлённо из-под длинной чёлки.

Крис иногда просыпался по утрам в поту и со стояком, но не так часто, как он опасался. Скорее, это происходило одновременно с фазами поиска Чонина. Смириться с этим получилось, хотя Крис не рисковал больше и не шёл на сомнительные контакты. Он и так был благодарен Ханю за молчание о той единственной их совместной ночи. Хотя Хань мог просто выбросить это из головы в свете открывшейся охоты на Бэкхёна. Хань пытался соблазнить Бэкхёна всеми возможными способами, но эта крепость так легко сдаваться не собиралась.

— Он же тебе нравится, — упрекнул как-то Крис Бэкхёна.

— Допустим. Но ему вообще много кто нравится. Меня это не устраивает.

— Ну, он просто очень самостоятельный.

— Это не оправдание. Мне не слишком интересен омега, который спит с кем попало только потому, что ему зад припекло.

— Но признай, зад шикарный.

Бэкхён тоскливо вздохнул, покосился на упомянутый зад и снова тоскливо вздохнул.

— Если так хочется заполучить этот зад, то почему же ты…

— А я его заполучу, не волнуйся. — Бэкхён коварно улыбнулся. — Просто сначала доведу до того, чтобы ему в принципе никакие другие члены не были интересны. Вот когда взвоет и начнёт умолять его трахнуть, вот тогда мы с ним и поговорим.

— А ты уверен, что он взвоет?

— Непременно и абсолютно. Как только до него дойдёт, что мы с ним прекрасно друг другу подходим.

— Откуда ты знаешь?

— Я различаю его запах всегда. Даже когда он не в фазе. И от этого запаха у меня голова кругом, всё качается перед глазами. Ну и мне хочется трахать его без остановки, залить спермой с головы до ног и заставить кончать непрерывно. Он красивый, да? Когда представляю на нём свою сперму, сам могу кончить просто от мыслей об этом. Это сложно описать, дружище. Даже в фазе не так вырубает мозги, как от близости к нему. Надо всего лишь осознать это, понять и принять. Вот я и жду, когда до него дойдёт, что в этом мире для него больше нет других альф, кроме меня.

Крис после той беседы прочно задумался о собственных впечатлениях. Голова кругом и “всё качается перед глазами” у него приключались от запаха Чонина. Только вряд ли Чонин ему подходил, потому что Крис по-прежнему приходил в ужас от мысли, что в него кто-то может засунуть член. Он точно этого не хотел. Он всё ещё хотел стать альфой, да и привык всю жизнь слышать, что непременно будет альфой. А ещё Чонин был несовершеннолетним, что тоже накладывало запрет на возможные отношения. Если верить статистике, несовершеннолетние альфы годились только для коротких интрижек в силу их необузданности и неразборчивости в связях. Статистика утверждала, что рассматривать альф в качестве постоянных партнёров имеет смысл только после достижения ими двадцатилетнего возраста.

Крис честно повторял это себе, когда лепил новый пластырь на лодыжку Чонина, обнаружив там ранку.

— Да просто зацепил ботинком, хён, само заживёт.

Ещё пластырь на колено. “Неудачная серия вращений, подумаешь, шлёпнулся. Часто бывает”.

А потом наступил день рождения Криса, о котором он позабыл. Напомнил ему об этом Чонин, когда за завтраком вдруг вручил конверт и широко улыбнулся.

— С днём рождения, хён.

— Что это?

— Подарок. Ты можешь открыть и посмотреть.

Крис открыл и посмотрел. Внутри нашёл чек на приличную сумму.

— Деньги?

— Ну да. Сходим после занятий в город, идёт? Ты выберешь себе подарок сам. Если этих денег не хватит, я добавлю.

— Но…

— Не люблю бесполезные подарки, — немного смущённо пояснил Чонин. — Ты лучше знаешь, что тебе нужно. Просто скажи, что именно, и я это куплю для тебя.

На том и порешили, а после занятий планы незаметно поменялись. Они забежали в кафе, заглянули в пару сувенирных лавок и свернули к парку с аттракционами. Покатались в открытом вагоне по лабиринту ужасов, на катамаране в прудике с фонтанами, где на водной глади плавали яркие кленовые листья — жёлтые и красные, потом купили сладкую вату и мороженое. Было достаточно холодно, но оба решили, что могут претендовать на звание “горячих финских ребят” и не замёрзнут от сочетания северного ветра и мороженого.