Эхо (СИ)

Прилет, путь до базы, Хведрунг-Локи, Анджей, знакомство с материалами для исследования… И дальше - пустота. Ненавязчивая, не гулкая, а пустота забывания – как будто «из головы вылетело». Вертится мысль, и знаешь, что к чему, а поймать ее не можешь, она как в тумане. Кажется, это называется мудреным словом “жамевю*”. Что за материал, Саша помнила - скала. А как она выглядела, что с ней делали – хоть убейся, но не вспомнить.

И, что интересно, Саше это совершенно не причиняло неудобств. Канва есть. Старк, чтоб его черти подрали, есть. Тор есть, и картинка того, как в нее молот летит, тоже. И комната, куда ее притащил Локи. Да даже кроссовки, им сотворенные, она помнит! А вот код (а она точно помнит, что это код!) - нет! И с ключом расшифровки так же… Точно знает, что он есть, и что именно она до него додумалась. А вот самого ключа – нет…

Саша захлопнула блокнот и кинула его в сумку. Локи выполнил свое обещание и стер ей кусочек памяти. Аккуратно стер, насколько она может судить. Пытаться что-то вспомнить бессмысленно, да и опасно. Ведь для того все и затевалось…

Один вопрос – зачем ему ее нагота понадобилась? Голых женщин не видел, что ли? Хотя… Что естественно – то не безобразно, фигура у нее приличная, да и не жалко. Главное – результат, а он достигнут.

Саша заказала еще латте с собой, дожевала сэндвич с рыбой и покинула кофейню, держа в руках приятно горячий стакан. На улице она улыбнулась своему отражению в витрине, оправляя ремень на джинсах, повернулась, делая шаг, чтобы продолжить путь… И врезалась в быстро шедшего ей навстречу высокого парня.

Стакан вылетел из рук, крышка открылась, и ее окатило горячим кофе, заставив рефлекторно закричать от неожиданности и боли. Все же свежесваренный кофе лучше принимать внутрь.

- Простите! О Господи, леди, простите! – мужской голос вернул Сашу в реальность, и она подняла глаза на виновника безобразия. – Вы так неожиданно сделали шаг, я не успел затормозить…

Перед ней стоял высокий белобрысый парень, виновато смотрящий на свое творение ярко-голубыми глазами. Явный иностранец, он произносил слова слегка заторможенно, с ощутимым английским акцентом, помогая себе выразительными жестами.

- Ну, вы…

- Леди, простите! Позвольте, я помогу вам!

- Чем вы мне поможете?! – Саша откровенно разозлилась. – У меня срочные дела, а теперь я вынуждена или возвращаться домой, или искать магазин, чтобы купить майку и переодеться! Вы наблюдаете поблизости магазины одежды?

Саша зло обвела глазами улицу. Люди проходили мимо, словно не замечая происходящей сцены. В любой другой момент Сашу бы это насторожило, но сейчас она была просто в ярости и не замечала ничего вокруг, кроме этого чертового плейбоя и горячего кофе, стекающего по телу.

- Там, на углу, есть магазин, я видел! – парень махнул рукой в сторону терявшегося в городской дымке конца линии. – Я заплачу, не беспокойтесь!

Саша хмуро посмотрела на виновато улыбающегося парня. А что ему еще остается, кроме как улыбаться? Прибила бы!

- Ладно, идемте.

Магазин действительно оказался на углу линии. Выбрав майку и зайдя в примерочную, Саша для начала оттерла с груди и живота подтеки кофе и только потом натянула майку.

- Простите, Саша, вы все? – голос из-за шторки отвлек ее от разглядывания себя в зеркале.

- Да, одну минутку! – она наклонилась, чтобы собрать салфетки и поднять с пуфика сумку, как ее осенило:

- Но я не говорила вам, как меня…

В этот момент окружающий мир померк перед глазами, словно ее огрели по голове. Последнее, о чем успела подумать Саша, что она не чувствует боли от удара…

Где-то в Германии, 1945 год.

Весь день Зофку что-то беспокоило, но она не могла понять, что. Ребенок немного толкался, но это как раз было нормально. И позавтракала она спокойно, и погода за окном хорошая, и господин, которого она встретила сегодня по дороге в столовую, был спокоен и даже изволил улыбнуться ей… Но ощущение, что что-то не так, не оставляло.

Магда тоже беспокоилась, даже кричала во сне… Хотя, она часто кричит во сне – последствия жизни в лагере не отпускали их обеих. Но Зофка свои сны переносила молча, хоть и просыпалась в холодном поту, судорожно держась за живот. Но – молчала, не допуская себе даже мысли о слабости.

Сил оставаться в комнате больше не было, выходить на улицу было категорически запрещено господином, потому, подумав немного, она направилась в библиотеку. Пройдя по коридору, освещением которому служило лишь окно в его конце, она толкнула тяжелую деревянную дверь и вошла в просторную комнату, где пахло книгами и горящим камином.

Зофка не успела удивиться тому факту, что камин разожжен днем (а это случалось нечасто) - она замерла перед открывшейся ее глазам картиной. У камина, в одном из глубоких кресел, сидела Магда и смотрела прямо перед собой остекленевшими глазами. А во втором сидел тот самый немец, с которым они недавно обедали. Он медленно повернулся к Зофке, и та рефлекторно вздрогнула, пытаясь сделать шаг назад.

Половина лица мужчины, освещенная отсветами пламени камина, казалась словно отлитой из бронзы, а золотая пластина на месте глаза делала его совершенно неземным и страшным.

- А вот и ты, - голос, приятный, с легкой хрипотцой, прозвучал спокойно и утвердительно. – Должен признаться, у тебя хорошая сопротивляемость. Ты долго сюда шла.

- Простите, господин, но я ничему не сопротивлялась. Я…

- Конечно, ты не сопротивлялась. Ты же умная женщина и понимаешь, что сопротивляться моему сыну невозможно. К тому же, ты носишь его ребенка, как и твоя подруга.

ЕГО ребенка?!..

Зофка стояла на месте, не в силах пошевелиться от ужаса и осознания происходящего. Да это же какой-то семейный клан нацистов, ставящих эксперименты на женщинах! Но как она может носить ребенка их с Магдой фактического хозяина, если она с ним не спала? Как такое вообще возможно? Непорочное зачатие в нашей истории было только одно, да и то вопрос, насколько оно непорочное…

- Зофка! – женщина вскинула голову при звуке своего имени и снова замерла, зачарованная мерцанием единственного глаза. – Сейчас ты возьмешь книгу себе и Магде. Иди!

Словно во сне, она прошла к полкам и взяла две первые попавшиеся книги. Потом снова вернулась к камину. Она прекрасно осознавала все, что происходит, но тело не слушалось, подчиняясь приказам этого жуткого одноглазого немца.

- Дай Магде книгу!

Она подошла и медленно вложила в руки подруги по несчастью томик Шиллера.

- Сядь во второе кресло и не двигайся, пока я тебе не прикажу!

Механическими движениями Зофка прошла к креслу и медленно опустилась в него.

- Раскройте книги и читайте!

Синхронно женщины раскрыли книги и уставились на страницы.

Какая-то часть сознания Зофки кричала и выла от ужаса. Хотелось бежать, бежать из этой жуткой комнаты, от этого жуткого мужчины, но тело не слушалось, а руки тихонько переворачивали страницы.

- Вот так. Прощайте, дамы, - одноглазый нехорошо ухмыльнулся и исчез в золотистом сиянии.

Прошло около получаса.

А потом в тишину библиотеки внезапной и страшной нотой ворвался звук сирены, предупреждающий об опасности. Советские самолеты добрались и до этого уголка Германии. Сирена выла и выла, загоняя в бомбоубежища всех, кто хотел жить.

А две беременные женщины так и сидели у горящего камина с книгами, не в силах пошевелиться. Только глаза их бегали по строчкам, а пальцы перелистывали страницы книг, повинуясь последнему услышанному приказу.

Первые бомбы упали на окраины, возвещая своими разрывами о начале пляски смерти на улицах города. Они рвались все ближе, заглушая гул самолетов, проходящих на малой высоте. Били зенитки, но от них почти не было толку, словно чья-то невидимая рука отводила от самолетов их снаряды.

Взрыв раздался совсем близко, и Зофка поняла, что это конец. Ей хотелось вскочить и выбежать из комнаты, схватив Магду, но вместо этого она перевернула очередную страницу. По щекам потекли слезы. Боже, за что жизнь обошлась с ними так? За что она заслужила такое? Сначала смерть ее ребенка, потом эта война, немцы, лагерь, дикая, всепоглощающая, затмевающая разум боль, потом нападение, этот непонятный господин-немец, беременность, а теперь еще и это… Она не хочет умирать!