SQ Drabbles (СИ)

P.P.S. и по традиции – комментарии приветствуются ;)

PROMT: ЭММА МАТЕРИТСЯ ПО-РУССКИ.

ПРИМЕЧАНИЯ АВТОРА: Я НЕ ГОВОРЮ ПО-РУССКИ И НЕ ЗНАЮ ЭТОГО ЯЗЫКА. Я просто нашел несколько фраз в интернете, если они не правильны – простите. Это все, что я смог сделать, не зная языка.

- Я не могу материться в школе, Ма. – Прошептал Генри, перегибаясь через обеденный стол, пытаясь сказать это так, чтобы его вторая мама не услышала его. Он очень-очень не хотел, чтобы брюнетка услышала их, так как она сейчас заканчивала есть свою яичницу. – Итак, как я должен отвечать им на их придирки и грубые слова? Если я отвечу им также, то проблемы мне обеспечены.

- О, да это же проще простого. – Сказала Эмма сыну. – Тебе просто надо материться на другом языке.

- Ты же знаешь, что мама тебя порвет как тузик грелку, если узнает, что ты учишь меня этим вещам.

- Именно поэтому мы и шепчемся, ребенок. – Улыбнулась Эмма. – И я не пытаюсь оказать на тебя плохое влияние. Я лишь хочу, немного подтолкнуть тебя в правильном направлении. Ведь, случае чего, у тебя будут проблемы или, ну, ты понимаешь… ты будешь в полной заднице.

- Окей, мне лишь нужно материться на другом языке? – Вновь спросил Генри.

- Оооо, да. – Сказала Эмма, кивая.

- Но я же не знаю никакого другого языка. – Ответил ей Генри, на что Эмма лишь пренебрежительно махнула рукой.

- Ну и что? – Ответила она. – Я могу научить тебя. Я немного говорю на другом языке.

- Серьезно? – Спросил Генри, пребывая в шоке.

- Ну не то чтобы… – Призналась Эмма. – Я знаю всего лишь несколько матов, парочку названий еды и самую нужную фразу на любом языке – как найти уборную.

Генри захихикал, а затем кивнул Эмме, поощряя ее к продолжению.

- Окей. – Прошептала Эмма. – Итак, если кто-нибудь заедет тебе в лицо, или любая другая ситуация, когда ты не хочешь остаться идиотом, тебе просто надо сказать - ‘Yob tvoyiu mat! ‘. (прим. пер. (на всякий случай переведу ;) ) – Ёб твою мать! ).

Затем она кивнула Генри и сказала:

- Попробуй сказать.

- Yob… что?

- Yob tvoyiu mat!

- Yob tvoyiu mat. – Тихо повторил Генри, а затем еще раз и еще раз.

- Да! – Сказала Эмма. – У тебя хорошо получается.

- Миленько. – Восхищенно сказал мальчик. – Спасиб, Ма.

- Да, без проблем, ребенок.

Девушки проводили парня в школу, попрощавшись. Как только дверь за Генри закрылась, Реджина резко развернула Эмму за руку к себе.

- Ебать твою мать?! – Завопила Реджина. – Ты научила нашего сына говорить – Ебать твою мать – на русском?!

- Святое дерьмищ… ты знаешь русский? – Ошарашено просила Эмма. – Постой, постой. Дак, ты все-таки слышала нас?

- Я не могу поверить, что ты сказала ему это, и считаешь это приемлемым!

- Ну, на самом деле я же не сказала, что это означает. – Пыталась защититься Эмма.- Расслабься. Никто даже не узнает, что он говорит.

- Я знаю. – Спорила Реджина.

- Да, но я все еще не догоняю – как? – Сказала Эмма. – А что… все люди в Зачарованном лесу знают русский.

- Не, конечно же нет. – Сказала ей Реджина. – Я как и ты знаю несколько фраз на нескольких языках.

- И ты, конечно же, выучила – ёб твою мать – на русском. – Скептически спросила Эмма. – Эмф… почему? Ты же ненавидишь материться.

- Иногда, это очень и очень необходимо. – Сказала Реджина, пожимая плечами.

Они ухмыльнулась друг другу, а потом разразились хохотом. Когда они закончили смеяться, приблизившись, взялись за руки и начали целовать друг друга – губы, подбородок, щеки, скулы.

- Ммм. – Страстно промычала Реджина. – Ты знаешь еще какие-нибудь грязные словечки на русском?

Эмма приподняла бровь, а затем наклонившись к уху прошептала:

-‘Pokazhi pizdu detka.’ (прим. пер. – покажи пизду, детка.)

Реджина обмякла в руках Эммы. Эмма рассмеялась, когда она подхватила Реджина на руки и пошла к лестнице.

А теперь вопросик от переводчика: Любите ли вы материться?

Мне стало очень интересно)))

Ответы можно писать как в комменты, так и в личку. Сегодня я не кусаюсь))

========== Chapter 26 ==========

PROMT: ПОПЫТКА СУИЦИДА ЭММЫ. РЕДЖИНА НАХОДИТ ЕЕ.

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ВНИМАТЕЛЬНО ПРОЧИТАЙТЕ PROMT.

Рокот и какое-то жужжание – это все, что было в ее ушах. Это даже не собиралось останавливаться, начиная смешиваться с другими звуками, которые были в комнате. Все было слишком громко: тиканье часов, словно кто-то огромный идет по коридору, и его шаги громким эхом отдаются в ее ушах; ее собственный пульс, который то бешено стучал, то замедлялся, словно это была какая-то барабанная дробь перед тем, как произойдет катастрофа.

Все ее чувства донельзя обострились. Звуки, чувства – они больше не могли причинить ей боль. Они как будто уже не окружали ее, а были частью ее, частью ее тела. Словно они проникли в нее, причиняя ей страдания, играясь на ее нервах. Она чувствовала, что воздух застыл на месте, становясь вязким и густым, он проникал в ее ноздри и застревал у нее в горле.

Находясь в таком состоянии, она чувствовала, как на нее обрушили яркие воспоминания, которые Эмма, наверное, никогда не сможет выкинуть из своей головы. Картинки ее детства бешено проносились у нее перед глазами, превращая ее слезы, что застыли у нее в глазах, в бензин – который мог полностью сжечь ее изнутри. Ее боль говорила ей, закрыть глаза и никогда больше их не открывать, никогда больше не просыпаться.

Приемные отцы, которые слишком долго и пристально смотрели на нее, их касания, которые были слишком интимным. Белый порошок, что был насильно засыпан ей в нос; белые клубы дыма, что были в ее груди, без ее на то разрешения. Кулак, который со всего маха врезался ей в лицо, с хрустом сломав ей что-то, и картинка комнаты, которая неожиданно пришла в движение. Подтверждение того, что теперь все не будет таким как прежде. Это отдавалось у нее в груди, в ее душе. Подтверждение того, что ее детство кончилось.

Одиночество так сильно впиталось в нее, что она носила его уже как клеймо.

Любовь всегда дразнила ее, она чуть касалась ее в долгих взглядах и страстных поцелуях, а затем – покидала ее, лишая своего тепла.

Холод заточил Эмму в тюрьме. Ребенок ворвался в ее жизнь, меняя жизнь.

У нее была слишком сложная жизнь, многое в ее жизни было не в ее пользу.

Она повернулась и потянулась к маленькой белой бутылочке, пытаясь разглядеть ее сквозь пелену слез в глазах.

Белые таблетки быстро оказались в ее руках, несколько упали на пол рядом с ее кроватью, но она едва это заметила. Эмма сыпала и сыпала их, пока бутылка не стала легкой и пустой, она также уронила ее на пол.

Она бесстрастно чуть сжала их в руке. Одна, две, три, четыре… десять… пятнадцать… двадцать три… она не остановилась, пока не сосчитала их все.

Все ее существо требовало и даже кричало ей о том, чтобы она сделала то, что должна.

Она закрыла глаза, ожидая, что она больше никогда не проснется.

- Эмма? – Позвала ее Реджина, в пятый раз стуча в дверь. Она писала и звонила ей огромное количество раз, прежде чем решилась прийти к ней в квартиру. Шериф сразу же ушла, как только они вернулись из Нэверлэнда.

Эмма не показывалась даже Генри, не то, что Реджине. Сегодня ее не было в участке и в кафешке «У бабушки». Даже Чарминги заметили, что не видели ее, хоть они и были заняты тем, что ходили на УЗИ, смотреть ребенка, который рос в животе Снежки.

Она сначала не обратила на это внимание, а затем она по-настоящему начала беспокоиться за Спасителя. Ведь после всего, они стали настоящими друзьями, и, возможно даже больше, чем друзья. Иногда это проскальзывало между ними. Как бы то ни было, она очень сильно переживала за Шерифа.

Когда Эмма не ответила не после пятого стука, Реджина не стала заморачиваться насчет приличий. Она исчезла в фиолетовой дымке и появилась уже внутри квартиры.