Лавка кошмаров (СИ)

Внезапно – будто прозрев – Гарри увидел прямо перед собой человека, стоящего за старинным бюро; его очертания, до того скрытые мраком, вдруг выступили из темноты, освещенные масляной лампой. У Гарри возникло ощущение, что он едва бы увидел этого человека, если бы тот сам не пожелал показаться ему.

– Добрый вечер… сэр, – проговорил Гарри, рассматривая хозяина лавки. Теперь Гарри увидел, что тот высок, черноволос и страшно бледен; весь его облик – хищный нос, впалые щеки, глаза, сверкающие лихорадочным блеском, – необычайно подходил этому месту, словно он был не человеком из плоти и крови, а мрачным порождением своей лавки кошмаров.

– Вечер в Лютном никогда не бывает добрым, – отозвался хозяин, бросив на Гарри странный взгляд.

Гарри смешался – больше от взгляда и голоса мрачного человека, чем от его слов – и не нашелся, что ответить; а тот вновь опустил взгляд к бюро, и Гарри, проследив за ним, увидел, что хозяин лавки читает некую старинную книгу. Она была прикована к бюро цепью из странного темного металла; когда же человек перевернул страницу своими длинными изжелта-белыми пальцами, Гарри увидел, что страницы книги черны и испещрены алыми знаками неведомого ему алфавита.

Книга показалась Гарри не менее зловещей, чем ее хозяин, но почти сразу же он понял – скорее даже почувствовал – что именно такую книгу и должен читать этот мрачный высокий человек в черном, и что ему, Гарри, до ужаса хочется заглянуть в нее.

Хозяин лавки, точно почувствовав его желание, вновь поднял глаза от книги и на этот раз дольше задержал свой взгляд на Гарри – тот замер, томительно цепенея под этим гипнотическим взглядом.

– Хочешь прочесть?

Вопрос застал Гарри врасплох. Едва он осознал, что этот неприветливый человек отчего-то предлагает ему посмотреть загадочную черную книгу, как в его душе всколыхнулась отчаянная радость, какой Гарри никогда не испытывал. Это был восторг первооткрывателя, ликование экспериментатора, чей эксперимент увенчался успехом, предвкушение археолога, отыскавшего старинный манускрипт, в котором содержится величайшая мудрость всех веков… Гарри, испугавшись чувства, так не похожего на всё, что он испытывал прежде, решительно отвел взгляд от книги и покачал головой, хотя всё его существо кричало о том, что он должен согласиться.

– Нет… Спасибо, сэр, – Гарри, не удержавшись, вновь посмотрел на книгу, но усилием воли перевел взгляд на бледные руки хозяина, которые тот опустил на бюро. – Мне бы не хотелось… отнимать ваше время. Я зашел… По правде сказать, я зашел в лавку, чтобы переждать дождь, а так как он, похоже, уже заканчивается… – Гарри прислушался к шуму ливня, который не только не собирался стихать, но даже, казалось, усилился – и густо покраснел. – В общем, не буду больше отвлекать вас от вашего… занятия, – с этими словами Гарри начал отступать, думая только о том, как бы поскорее покинуть это место. Не то, чтобы он подозревал, что хозяин лавки попытается удержать его силой, – нет, напротив, что-то подсказывало Гарри, что тот и сам будет рад избавиться от непрошенного посетителя, – но этот полумрак, эта тишина и запах пыли вдруг стали казаться ему невыносимыми.

Мрачный человек улыбнулся – вернее, чуть приподнял уголок губ.

– Вот и правильно, – проговорил он, обмакнув длинное черное перо в чернильницу, стоящую тут же, на бюро, и аккуратно нацарапав что-то на полях черной страницы. – Если ты прочтешь отсюда хоть слово, мальчик, – навсегда потеряешь свою душу.

Гарри наконец выбрался из закутка; бросив взгляд через плечо, он увидел, что странный хозяин лавки вновь погрузился в чтение.

========== Глава 2 ==========

Вновь оказавшись на улице, Гарри, к своему крайнему удивлению, обнаружил, что дождь прекратился, хотя еще пару минут назад лил как из ведра. Лютный, после дождя ставший еще более грязным и омерзительным, вновь кишел людьми: они сновали из лавки в лавку, из таверны в таверну, из одного сомнительного заведения в другое, не менее сомнительное, и своей суетливой, опасливой повадкой напоминали крыс. Тусклые отсветы, падающие из окон трактиров, выхватывали из ночного сумрака то согбенную фигуру ведьмы, предсказывающей судьбу по руке, то размалеванное лицо проститутки, то чей-то загадочный силуэт в капюшоне. Взад-вперед прохаживались подозрительные типы, продающие запрещенный магический товар; Гарри видел, как время от времени один из них, сторговавшись с покупателем, нырял в какую-нибудь подворотню, а потом вновь показывался в переулке, монотонно бормоча скороговоркой: «Яды – сонные зелья – афродизиаки – опиум – веритасерум…», и это бормотание, сливаясь с приглушенными разговорами, руганью, смехом и визгливой музыкой, несшейся из окон кабаков, поднималось над всем Лютным, превращаясь в беспрерывное, почти гипнотическое жужжание.

Гарри перешел на противоположную сторону переулка и огляделся, размышляя, как ему поступить. Он оставил Драко в одном из увеселительных заведений Лютного с пафосным названием «Сад наслаждений мадам Манифик» и собирался отправиться домой, когда ливень заставил его искать укрытия в лавке; теперь же Гарри решил, что за это время Драко наверняка уже успел вкусить сомнительных удовольствий, предлагаемых этим довольно-таки убогим заведением, и если Гарри зайдет за ним, то они смогут отправиться домой вместе. Лютный, еще недавно казавшийся ему пусть и зловещим, но необычайно привлекательным именно этой своей зловещестью, теперь увиделся Гарри местом, в котором он уж точно не хотел бы оказаться один поздней ночью. К тому же, рядом с Гарри не было Драко, который знал Лютный как свои пять пальцев (во всяком случае, утверждал, что знает) и благодаря своей поистине поразительной изворотливости мог вызволить Гарри из любой переделки (в которые тот по вине Драко и попадал).

Гарри бросил взгляд в конец Лютного, где мигала вывеска «Сада», размещавшегося в подвале под пивной, потом вновь посмотрел на лавку, из которой только что вышел. Ее мутная застекленная витрина мягко светилась в ночном сумраке, бросая теплые отсветы на мостовую, и Гарри, совсем продрогший в своей промокшей куртке, отчего-то пожалел, что не остался там. Таинственная книга и ее не менее таинственный обладатель всё не шли из головы; Гарри испытывал смутное чувство, некое предвкушение чего-то чудесного и в то же время – пугающего, словно в тот момент, когда он вошел в лавку, решилась его судьба, и теперь всё непременно будет по-другому. Гарри, все еще сомневаясь, опять взглянул на вывеску «Сада» с игриво подмигивающей ведьмочкой, отвернулся и, оглянувшись по сторонам точь-в-точь как вороватые продавцы запрещенных зелий, направился к лавке.

Со стороны витрины Гарри не смог разглядеть ничего, кроме задней стенки шкафа и деревянной совы, которая отчего-то так поразила его при первом взгляде; но, обойдя лавку и нырнув в проулок, такой темный, что Гарри пришлось пробираться едва ли не наощупь, он обнаружил, что с торца неплохо просматривается тот самый закуток, в котором Гарри увидел ее загадочного хозяина. Сейчас за бюро никого не было, и Гарри, одновременно разочарованный отсутствием хозяина и обрадованный тем, что ему представилась возможность еще раз взглянуть на книгу без риска быть замеченным, подошел поближе.

К досаде Гарри, книга оказалась закрыта; на ее черной бархатной обложке, уже порядком истертой и затрепанной, Гарри не смог различить ни названия, ни имени автора. Немного расстроенный, он оглядел закуток, раздумывая, куда мог исчезнуть хозяин; судя по оставленной лампе и открытой чернильнице, он не ушел насовсем, а лишь ненадолго отлучился. Со своего положения Гарри мог видеть только часть отгороженного высоким шкафом пространства, поэтому он опасался, что хозяин может быть где-то рядом и, возможно, уже заметил Гарри, в то время как Гарри его не видит; эта мысль заставила его на какую-то долю секунды похолодеть от страха. Он отступил в темноту проулка, надеясь, что здесь, за гранью света, проникающего из застекленной витрины, его не заметят, и продолжил осматривать лавку.