Музыканты из Мичигана (СИ)

– Нельзя пить много кофе. – Он составил грязную посуду в раковину. – Я не хочу, чтобы потом ты жаловался на боли в сердце.

Я слабо улыбнулся и опустил голову. Как же я люблю, когда Джеймс относится ко мне как к своему сыну. Иногда он запрещает мне пить больше трёх стаканов кофе в день: говорит, что это вредно; когда я не высыпаюсь, он не разрешает садиться мне за руль; если я случайно засыпаю в кресле или на диване, он будит меня и просит лечь в спальне: говорит, что спать сидя вредно.

В кухне вновь появилась Хэйзи. Она была уже одета: на девушке красовалась джинсовая юбка неприличной длины и какая-то цветастая майка.

– Милый, я побежала. – Хэйзи заглянула в холодильник и достала оттуда бутылку клубничного йогурта.

– Стоп, – остановил её Джеймс. Он взял её за руку и, развернув к себе лицом, оглядел с ног до головы сердитым взглядом. – Ты собралась ехать на работу в этом?

– Тебе не нравится? О, я тоже думаю, что эти туфли не смотрятся с моей новой кофточкой…

– Да какие к чёрту туфли! – повысил голос Джеймс. – А ну, быстро иди переоденься!

Хэйзи сузила глаза и хотела что-то возразить, но друг её прервал:

– Сейчас же сними эту юбку и надень джинсы.

– Но на улице жарко!

– Да е… я в рот эту жару! Я не хочу, чтобы на тебя смотрел кто-то, кроме меня. Я сказал, пошла и переоделась.

Закатив глаза, Хэйзи покинула кухню.

– Ты действительно не хочешь, чтобы на неё кто-то смотрел? – с усмешкой спросил я. – Даже если она наденет джинсы, думаешь, парни перестанут оборачиваться ей вслед?

– Да мне всё равно. Пусть эти парни хоть шеи себе посворачивают, оборачиваясь ей вслед. Мне не нравится эта юбка. Знаешь, на ком бы она хорошо смотрелась?

Я опустил голову, пряча улыбку.

– Да. Пусть Хэйзи носит эту чёртову юбку дома, а не на улице. Ну, ты чего не ешь?

Я пожал плечами и, решив не обижать друга, приступил к своему завтраку. Через некоторое время Хэйзи спустилась вниз и демонстративно встала в коридоре, показываясь Джеймсу. На ней были слегка поношенные серые джинсы.

– Это другое дело. – Друг обнажил белоснежные зубы. – Во сколько освободишься?

– Я сегодня допоздна, – глухо прокричала из коридора Хэйзи. – Скорее всего, приеду к тебе только утром.

Девушка попрощалась с нами и ушла, а я мысленно поблагодарил бога за то, что он избавил меня от страданий по имени Хэйзи.

– Через два часа придут Джастин и Пит, – сообщил Джеймс, взяв из тарелки ярко-красное яблоко. – Можно будет репетировать до самого вечера, Хэйзи всё равно не приедет. Кстати, я прочитал твою новую песню и должен сказать, что лучше ты ещё не писал.

Я польщёно улыбнулся и отодвинул от себя пустую тарелку.

– Вообще-то я хотел поговорить не о группе, – заговорил я и неуклюже взял чашечку за маленькую ручку. Горячий кофе тут же обжёг мне пальцы, но я и не подал виду. – Нужно что-то делать с Хэйзи.

– Не понял?

– Сегодня она рылась в моих карманах!

– О, это моя вина. – Джеймс откусил яблоко и немного помолчал. – Прости, я бы вернул тебе, вернул бы всё до последнего цента!

На самом деле он мог бы ничего мне не возвращать. Я готов простить ему всё, начиная небольшим долгом и заканчивая самым тяжёлым проступком.

– У меня сейчас проблемы с деньгами, – продолжал Джеймс. – Прибыль от работы разносчиком пиццы совсем крохотная, от нашей группы я не получаю ни цента, а просить денег у родителей мне не хочется. Ты же знаешь их. С тех пор, как я живу один, они перестали даже звонить мне.

– Да, но меня интересует, почему Хэйзи просит у тебя деньги? Она ведь сама работает.

– Знаю я. – Друг невесело вздохнул. – Но все мои расспросы по поводу её работы всегда заканчиваются ссорой. Не могу я отказать ей в деньгах, просто не могу! Я очень боюсь её потерять, понимаешь?

Я кивнул, хотя в глубине души не понимал, чем Джеймса может привлекать эта пустышка Хэйзи. Она не рассказывает ему о своей работе, и какой из этого можно сделать вывод? Она ему не доверяет. А Джеймс делает вид, что так всё и должно быть.

– Хэйзи видит счастье в деньгах, – произнёс я, допивая свой кофе.

– Я знаю это! Поэтому и боюсь, что она уйдёт от такого нищего парня, как я. Найдёт себе кого-нибудь побогаче и…

– Считаешь, что её чувства к тебе ненастоящие? Зачем же ты тогда с ней встречаешься?

Друг вновь вздохнул и тихо сказал:

–Я не могу уйти от Хэйзи. Я люблю её.

Как бы ни было мне это больно слышать, я всё же через силу выдавил из себя жалкое подобие улыбки. Я никогда не сомневался в том, что Джеймс способен на самые светлые и искренние чувства, но мне причиняло боль то, что он отдаёт своё сердце девушке, которая попросту этого не ценит.

– Ну, пойдём подготовим инструменты для репетиции? – спросил я, желая отвести тему разговора подальше от Хэйзи.

– Да, конечно. Если хочешь, можем попробовать сыграть твою новую песню. Кажется, я уже знаю, какой у песни будет ритм.

Мы составили грязную посуду в раковину и вышли в гараж, где царил приятный запах резины и бензина.

Год назад Джеймсу в голову пришла идея создать свою рок-группу, уж больно ему хотелось стать известным в нашем Бэй-Сити. Он сказал о своей идее мне. Эта мысль сначала показалась мне сомнительной: в конце концов, ни один из нас не умел играть на инструментах и, тем более, их у нас не было. К этой задумке Джеймс привлёк ещё двоих своих друзей – Джастина и Пита. Парни, практически не раздумывая, согласились. Мы продали из своих вещей всё, что не жалко, и с полученных денег купили инструменты и оборудование. Мы репетировали в гараже в доме Джеймса. Поначалу мы звучали ужасно, но, как известно, если долго мучиться, что-нибудь получиться. И у нас потихоньку всё стало получаться. Наши навыки игры на инструментах выросли, и теперь эта идея с группой не казалось мне такой уж бредовой. И вот, уже через три недели у нас состоится первое выступление, за которое нам обещали заплатить. Мы будем выступать в главном парке на дне рождении города. Единственное, что смущало, – у нашей группы пока не было названия. Но мы не унывали: за три недели можно придумать тысячу различных названий.

– Ну, охренеть – проговорил Пит, изучая текст новой песни. – Если мы напишем хорошую музыку, то просто взорвём публику!

– Мы с Логаном уже занялись этим, – произнёс Джеймс и взял гитару. – О, и вот ещё что. Я думаю, что в этой песне должен солировать Логан.

Я удивлённо взглянул на друга, и тот ободряюще подмигнул. Вообще-то я никогда не солировал, обычно главные партии пел Джеймс. Но слава всевышнему, у меня имелся кое-какой опыт. В старшей школе я принимал участие в театральных постановках, где приходилось петь; поэтому слух и голос у меня были. Но я никогда не думал о том, чтобы солировать в нашей группе. Мне это даже в голову не приходило.

– Логан? Как скажешь, – пожал плечами Джастин и сел за барабаны. – Можем начинать?

Пит взял гитару и перекинул ремень через плечо. Парни некоторое время настраивали инструменты, после чего мы начали репетицию.

Песня, которую я написал, была посвещена Джеймсу и только ему (скажу по секрету, все мои работы были посвещены этому парню). Я был несколько смущён: мне пришлось петь в его присутствии, и от этого голос мой слегка дрожал. Во время исполнения мои глаза постоянно смотрели на Джеймса, на его мускулистые руки, на шикарные волосы и на пальцы, которые умело переберали струны гитары. Я испугался, как бы друг не заметил моего взгляда и, чтобы не вызвать подозрения, просто закрыл глаза.

Домой я вернулся только ближе к полуночи, мне больше не хотелось находиться в компании Джастина и Пита, которые, кстати, остались ночевать у Джеймса. Эти двое выводили меня из себя своими шутками, смехом и подколами. Я невзлюбил их ещё с первой нашей встречи. Почему бы мне просто не уйти из группы, спросите вы? Джеймс был единственной причиной, по которой я всё ещё играю вместе с этим двумя болванами. Порой мне казалось, что группа – это единственное, что сближает нас с другом, особенно после того, как в его жизни появилась Хэйзи. Но ради того, чтобы быть рядом с Джеймсом, я готов был терпеть всё: и выходки Джастина и Пита, и игру в группе, которая не доставляла мне особого удовольствия, и даже эту Хэйзи, раздражающую меня просто своим присутсвием.