A and B, или Как приручить Мародеров (СИ)

— Что он с ним сделает, Эмили? Ты спасена, я верну тебя домой, верну тебя к Ремусу. Верну, куда захочешь! Малфой не сможет просто так добраться до Люпина, если ты будешь рядом с ним, так?

— Малфой сказал, что тех, кто пытается выйти из леса, убивают! Если меня убьют… если…

— Они убивают всех, Мэл! Всех, Мерлин их побери! Но если ты чудом смог спастись, если смог сбежать, ты выживешь! Это же правила Гонок!

Эмили долго смотрела на Регулуса, вгрызаясь в него взглядом, наполненным самым черным недоверием. В какую-то секунду ей показалось, что Регулус сейчас превратится в Мальсибера, как это происходило долгими днями в Мальсибер-мэноре, и что все это — злой розыгрыша Малфоя. Но Регулус отчего-то оставался собой, и в его глазах продолжала светиться забота.

— Малфой солгал мне? — выталкивая из себя слова, тихо спросила она.

— Конечно, он солгал тебе! — с негодованием воскликнул Регулус. — Это же, Малфой, Амели! Ты что, ждала от него предложения руки и сердца?

Он думал, что сейчас она улыбнется. Или хлопнет себя по лбу. Или скажет, какой дурой она была. Но Эмили просто смотрела на него снизу вверх ничего не выражающими широко распахнутыми глазами.

Что-то стало с ней, с его чудесной почти подругой, с его саркастичной, язвительной, самоуверенной Амели Паркер. Что-то сломалось в ней или переродилось, Регулус не знал, что, но ему было страшно за нее и он не понимал, что делать.

— Нам надо убираться. Я не знаю, что они сделали с лесом, но в него можно трансгрессировать, а обратно — нет. Я уже пытался, но ты, наверное, не помнишь. Но если мы отойдем достаточно далеко, где чары не действуют, я смогу перенести нас в любое место. Куда ты хочешь?

— Я хочу домой, — просто и тихо сказала она.

*

Их было пятеро, а Беата была одна. Чертовски поганый расклад.

Она продержалась минут десять, что было, с ее точки зрения, невиданным успехом и вообще, будь Гвендолин жива, она бы даже сказала что-нибудь менее презрительное про ее колдовские способности. Но под конец они все-таки одолели ее.

Магическое поле трещало по швам, напряжение было диким, и Беата чувствовала, как сгорает. Прежде чем уронить палочку в истоптанный, залитый кровью снег, она отключилась. Она не рассчитывала прийти в сознание, по крайней мере, не в этой жизни, но ее снова чертовски обломали.

Когда Беата очнулась, обнаружив себя в подтаявшей грязной каше со сломанной ногой и выпирающим ребром, она оказалась вполне себе живой. Исцарапанная волшебная палочка валялась рядом, а над лесом уже занимался рассвет.

Оборотни не тронули ее. Их целью было обездвижить опасную ведьму, чтобы та не нашла Эмили, и Спринклс немало подозревала, что ко всему этому руку приложил Малфой. Он не мог не предполагать, что она выяснит про Гонки и сложит два и два. Но если Спринклс он сохранил жизнь в память о былой дружбе, то Мародерам могло не повезти куда больше. Вряд ли Люциус стал бы щадить своих главных недругов, он никогда не был сентиментальным.

Беата попыталась приподняться на локтях, и ее ребро беспощадно сдвинулось вбок. Она по-волчьи взвыла от кошмарной боли и рухнула обратно в кроваво-снежную кашу. Все, что ей оставалось, просто смотреть вверх, на подсвеченное светлым небо. Рассвет растекался по небу желтыми и розовыми полосами и был совершенно прекрасен и чист. Скоро взойдет солнце, и обезображенный подлым сражением заповедник проступит во всех чертах.

Беата резко закрыла глаза. Кто-то пришел сюда, кто-то был рядом, и лучше ей притвориться мертвой, прежде чем она и в самом деле станет таковой.

— Нет нужды, дочка, — тихо сказал человек голосом, который Беата ненавидела.

Она распахнула глаза, повернула голову, силясь разглядеть гостя, и тот подошел ближе к ней, опускаясь рядом на корточки.

— Я залечу это, — тихо сказал он, проводя руками над ее ранами.

Беата зарычала, пытаясь увернуться, засучила ногами по земле и вновь взвыла от боли. Боль стала такой острой, словно кто-то ворочал ей спицей в сердце, но вот она начала утихать, постепенно спадая и через считанные минуты Беата обнаружила на месте торчащего ребра кляксу новой кожи.

— Какого хрена?! — она взвилась в воздух, чуть не поскользнулась и тут же отодвинулась еще дальше, принимая боевую стойку.

— Дочка…

— Назовешь так еще раз, и я засыплю твои же зубы тебе в глазницы, ублюдок!

Отец изрядно постарел, но остался таким же — длинноволосым, грязным, со страшной тоской во взгляде. Меховая шкура, наброшенная на голое тело, делала его похожим на дикаря.

— Я выпросил у Лорда отсрочку для тебя. Мне сказали, что ты будешь здесь. Я хотел поговорить, убедить тебя…

— Мне ничего от тебя не нужно, тварь!

— Да послушай же! Послушай… — он чуть не плакал. В глазах не было ни слезинки, но голос дрожал, и от этого почему-то щемило сердце. — Он ни перед чем не остановится! Я не прошу тебя следовать его идеалам, просто притворись, просто…

— Прогнись?

Оборотень скорбно вздохнул.

— Твоя мать избрала неверный путь, но ее переубедить уже не выйдет. А вот ты…

Беата резко подняла с земли палочку, к которой двигалась по десятой дюйма последние секунды, со звериной яростью бросила в отца первое пришедшее на ум заклинание и рванула прочь.

Она бежала и бежала вперед, не веря тому, что смогла оторваться, и старый страх возродился в ней. Нет смысла бояться оборотней при свете дня, но разве эти оборотни, сыновья Сивого, не способны обращаться даже под солнцем?

Ее отец стоял, скорбно свесив большие руки с угловатыми кулаками и смотрел на все еще покачивающиеся после Беаты ветви.

— Прости, дочка, но это решено, — тихо прошептал он, и сделал невнятный жест рукой.

Беата летела вперед, отмахиваясь от веток, хлещущих по лицу, а за ней легким уверенным в себе бегом скользили тени волков. Тени, которые преследовали ее всю жизнь и вот — наконец-то настигли.

Последнее, что она увидела, был Люциус Малфой в измятом костюме, поднимающий вверх палочку. Ей этот костюм показался жутко смешным, она даже хотела рассмеяться и сострить что-нибудь о манерах Люциуса, но не успела.

Усыпляющее заклинание невероятной силы настигло ее, волчьи тени прыгнули со всех сторон. Кто-то опутал ее волшебной веревкой, кто-то прикрепил на нее брошку, блокирующую магию, кто-то просто следил, чтобы она не очнулась. “Заговор? Это было подстроено?” - мелькнуло в голове Беаты, и она крепко заснула.

Родители на все готовы, чтобы спасти своих детей. Просто иногда дети не хотят, чтобы их спасали.

Но у Беаты выбора не осталось.

*

Мракоборцы прибыли в лес, как им было и положено — через минуту после того, как все чистокровные разбежались по домам. Министерство заключало сделку с влиятельными Мальсиберами раз за разом, Гонку за Гонкой, и число отлитых из золота статуй в главном холле пополнялось. Но совсем игнорировать происходящее они конечно же не могли.

— Что тут? — спросил старый мракоборец, безглазый и со шрамом, уходящим от брови к подбородку.

Его стажер наклонился над парнем со всклоченными черными волосами, приподнял кончиками пальцев разбитые очки, валяющиеся неподалеку, и вздохнул.

— Жив.

— Всех доставляйте в Мунго. И полукровок, и магглорожденных. Всех. Если найдете чей-то труп, тоже отправьте в Мунго.

— К чему это? — удивился стажер.

— Ребятки могут быть заколдованы или прокляты. Этой ночью заклятья летели во все стороны, сталкивались и перекрещивались, а их смесь могла дать неожиданный эффект. Пока целитель из Мунго не скажет, что они на самом деле подохли, я не стану в это верить.

— А если…

— Что?

— Если найдем тех, у кого метка на руке.

— Этих не надо в Мунго. Отошли их родителям и сделай вид, что не распознал в подростковой татушке клеймо Лорда.

Мракоборцы были просто солдатами, исполняющими поручения, но видеть разорванные трупы детей, которым Министерство отказалось помогать просто потому, что им заплатили… это было тяжелое испытание на крепость. И его приходилось выдерживать, потому что иногда простой силой ничего не добьешься. Иногда нужно быть терпеливым.