Крыши и дороги (СИ)

— Наглый, невоспитанный сучонок.

Кот поймал себя на том, что улыбается.

— Так ты их и сюда приведешь?

— Не приведу, — отозвался Летун.

— Вот как. Теперь ты нас защищаешь?

— Нет, — серьезно ответил Летун. — Я теперь не уверен в том, кто прав. Как разберусь — решу, что делать.

Кот ухмыльнулся криво.

— Предупреди только, когда определишься.

— Ты первым узнаешь, — так же серьезно ответил Летун. Кот кивнул.

— Договорились. Хотя я не о том вообще-то. Кто там о своей самоуверенности минуту назад говорил?

— А при чем тут моя самоуверенность? — Летун недоуменно на него покосился. — Я с Крипке пообщался. Он-то без вопросов гений.

Кот фыркнул.

— Ну-ну. И когда успел только. Ты вообще не спишь, что ли?

Летун отвернулся, сгорбил плечи. Кот поежился.

— Понятно.

— Что тебе понятно, — глухо сказал Летун. — Я не наркоман.

— Угу, — ответил Кот. — Хорошая еда, наличие цели в жизни — я ж никогда не спорил, что это многое меняет.

— Заткнись, — Летун смотрел в ту же точку, что и Кот парой минут назад.

— Да пожалуйста, — Кот посмотрел на него. — А что с Алоной?

Летун равнодушно пожал плечами.

— Скажем так, мы друг друга хорошо поняли.

— Она тоже не спит?

Летун кивнул.

Кот помолчал еще немного. Грызущая тоска отступала, таяла. Сменялась предчувствием... чего? Раньше он сказал бы драки. Присутствие Летуна всегда означало именно это — драку, охоту, адреналин. Удовольствие. Составную часть того, что Молчун назвал его личным наркотиком.

— Как ты меня нашел?

Летун широко ухмыльнулся. Засиял утренним солнышком, будто и не хандрил только что. Кот невольно улыбнулся в ответ. Потом нахмурился:

— Что?

Летун ухмыльнулся еще шире, а потом протянулся и щелчком стряхнул с плеча Кота невидимую пылинку.

— Ты такой невнимательный!

— Ах ты! — Кот от возмущения потерял дар речи. — Да я же... я к тебе как к раненному, а ты мне жучок?!

— Я был не раненный! — Летун уже смеялся в голос. — Подумаешь, голова болела... Ну, Кот! Я об этом год мечтал! Мы же враги, я не удержался просто... эй!

Кот зарычал и бросился на него с кулаками. Они едва не свалились с крыши, покатились в сторону, раздавая тумаки. Если бы не нервный смех, сотрясавший обоих и мешавший попадать в цель, можно было бы принять за драку не на жизнь, а насмерть.

— Если сюда примчится полиция, я с тобой такое сделаю!

— Да-а? — Летун неожиданно очень удачно ткнул в нервный узел и подмял Кота под себя. — Что именно? Прямо узнать не терпится!

Кот прищурился.

— Слабак. Ты ж без костюма меня даже не заденешь!

Наблюдать за тем, как сияющая ухмылка на лице Летуна сменяется щенячьей обидой, было искренним наслаждением.

— Я и сам умею драться! Без компьютера!

— Не умеешь!

— Умею!

— Докажи!

— Эм-м... — Летун откатился в сторону. Посопел, нерешительно посмотрел на Кота. — Как ты это себе представляешь?

Кот ухмыльнулся в ответ.

— Спарринг. Один на один, без всяких электронных примочек.

Летун задумался. Порозовел.

— Голышом, что ли?

Кот расхохотался.

— Ну ты даешь, — выдавил он между приступами смеха. — Найду я тебе трико! Если не боишься, конечно!

— Пф-ф-ф, — отозвался Летун.

Заброшенных помещений в старом здании хватало. Одно из них веселая и тогда еще дружная компания переделала в спортзал. Молчун сам сварил тренажеры, маты остались еще с приютских времен, в стену вделали баскетбольное кольцо — что еще нужно?

— Держи, — Кот швырнул в Летуна “безразмерными” штанами и футболкой. — Может, тут и есть что-то, что на тебя налезет, но я понятия не имею, где оно лежит. Вот оглобля, чем тебя только кормят в твоей корпорации?

Летун помял в руках предложенную одежду. Хмыкнул:

— А тебя, заморыша, вообще чем-нибудь кормят?

— Тебе виднее, акула империализма, чем живет трудовой народ!

— Трудовой — ключевое слово!

Кот ухмылялся не переставая. Внутри закипало что-то бешенное, искрящее, пузырящееся, как газировка со спиртом и так же дающее в голову. Настроение поднималось вопреки всему. Он сейчас надерет Попугайчику задницу! Что может быть лучше?

— Так ты переодеваться-то будешь, красавица? Или за свою невинность опасаешься?

Попугайчик вспыхнул как маков цвет, и Кот едва не взвыл от восторга. Летун и правда стеснялся! Наверное, надо было отвернуться, но это выше человеческих сил — не смотреть на такого Летуна. Мнущегося, краснеющего, лишенного своей обычной важности. Вспотевшего от неловкости — Кот втянул воздух носом. Запах неприятным не показался, скорее наоборот. А Летун все же начал избавляться от прочих деталей пафосного образа — то ли нажал, то ли отцепил что-то от своего затылка, и попугаистый костюм разошелся по швам, заскользил вниз, открывая плечи.

— Ты бы визор снял сначала, — хмыкнул Кот, уставившись на это чудо в упор. Летун вскинул руки, но замер. Хмыкнул:

— А ты?

— А что я? — Кот развел руками. — У меня костюм обычный, без наворотов.

— Не считая маски и браслетов.

— Зануда.

Ладно, это было справедливо. Кот отцепил браслеты, коммуникатор, стащил маску и оглянулся на Летуна. Тот действительно снял визор, открыв обычное, вполне человеческое лицо, и теперь пялился — не менее откровенно, чем сам Кот минуту назад. В сочетании с приспущенным костюмом это смотрелось по меньшей мере странно.

— Что?

Летун снова засиял, как на крыше.

— Ну что?!

— У тебя веснушки! — с выражением невиннейшего детского восторга на лице. С улыбкой до ушей и ямочками на щеках. Кот вдохнул, и медленно-медленно выдохнул.

— Если ты немедленно не избавишься от этой... пакости электронной!

— Да, я помню! Ты мне постоянно чего-то там обещаешь.

Он, похоже, справился со смущением и теперь медленно скатывал костюм, осторожно, будто тот мог порваться. Из-под блестящей ткани показались предплечья и грудь, гладкая, словно маслом намазанная. Летун замер на миг, хотел что-то сказать, но передумал и продолжил разоблачаться еще медленнее. Кот хотел спросить, чего он возиться, потом вспомнил про узлы, про уходящий глубоко под кожу шнур, и решил, что не хочет нарваться на детальную лекцию о том, как этот костюмчик устроен. Только когда ткань спустилась до пояса, и Летун снова неуверенно на него посмотрел, Кот поторопил его:

— Давай-давай. Не напугаешь, — и с удовольствием полюбовался новой волной смущения. У Летуна даже шея покраснела. Впрочем, через миг Кот почувствовал, как теплеют его собственные уши, и все же отвернулся — устроить коммуникатор поудобнее. И Попугайчик момента не упустил.

— Напугал все-таки?

Кот развернулся к нему, но враг уже надевал штаны, повернувшись спиной. Это он зря — вид с такой точки смущал еще больше. То есть его стоило бы смущаться больше... Кот мотнул головой.

Летун наконец справился с одеждой. “Безразмерная” футболка облепила его, как вторая кожа, штаны болтались выше щиколоток, и он совсем перестал походить на мальчика с обложки. Парень как парень. Симпатичный, славный даже. Но тут он сделал шаг вперед, ступня мягко скользнула над полом, бесшумно опустилась, и Кот опомнился. Повел плечами, встряхнулся:

— Ну-у?

Летун скользнул еще ближе. Коту стало совсем весело.

Это было очень, очень странно — общаться вот так. Будто они знали друг друга всю жизнь. Впрочем, они и знали... год или уже полтора? Без компьютера оказалось неожиданно трудно вспомнить. Восемнадцать месяцев? Или семнадцать?

Задумавшись, Джаред едва не пропустил первый удар.

Кот... Как его зовут, кстати, на самом деле? Надо спросить, но пока Кот бил коротко, почти без замаха, и очень-очень быстро. От Джареда потребовалось все чутье и реакция, чтобы просто уворачиваться, — и это всего лишь разминка.

— Что, птичка, крылышки болят?

А Летун только-только подумал, что без маски и в комплекте с веснушками эта ухмылка выглядит не такой уж и наглой. Он попытался сделать подсечку, но Кот прыгал... ну, как Кот, так что пришлось спасаться. А потом убедиться, что костюм все же очень хорошо смягчает удары, а на самом деле кулаки у Кота твердые и какие-то острые. Кажется, даже кожу могут рассечь.