Королева-Няня (СИ)

====== Глава 18. Crime And Punishment. ======

(Чак Басс) Я боялся уснуть. Вернее, я не хотел засыпать, ведь если я усну, то потеряю драгоценные секунды, которые мог провести с любимой. Ночь была беспокойной. Сначала я сразу уснул, завороженный ее нежным запахом тела. Потом через какое-то время проснулся. Но лампа в комнате уже не горела. Кто ее выключил? Явно не Блэр, я бы проснулся, если бы она попыталась выбраться из моих крепких объятий. Потом я снова спал, но от каждого шороха широко раскрывал глаза и убеждался, что моя Би никуда не ушла, она здесь, со мной. Вот и сейчас я проснулся. Мельком глянув на электронные часы, на которых было шесть утра, я перевел взгляд на Блэр. Ее глазки были закрыты, но ее аккуратная ладошка поглаживала мои волосы и лицо. Мне было очень приятно чувствовать ее прикосновения. Мне не хотелось думать, почему она так добра со мной после всего. Не хотелось, потому что я боялся, что одно мое слово сможет разрушить наше счастье. Под ровное дыхание Блэр и ее объятия я снова уснул, улыбаясь. Но снова проснулся, через десять минут. Я безумно испугался, потому что мои руки были пусты. Я обеспокоено шире распахнул глаза. Блэр сидела на краю кровати и собиралась встать. Она поднялась и отправилась к окошку, сделав небольшую щель между плотно задвинутыми шторами. Был рассвет. Она стояла ко мне спиной. На ней ничего не было кроме трусиков. Ей же холодно. Я тихо поднялся и подошел к ней сзади. Она облегченно упала спиной в мои объятия, как только мои руки коснулись ее талии. Лучики восходящего, еще красного, солнца красиво играли на груди Блэр. Я старался как можно сильнее прижать мою девочку к себе, понимая, что это когда-то закончится. Лучше спросить ее сейчас, чем потом быть в недоразумении. Но нет, сейчас слишком красивый момент, я не стану его портить. Еще час. Один час. – Зачем ты пришел вечером? – шепотом спросила Блэр, как будто боясь, что нас кто-то услышит. – Инстинктивно, – честно ответил я, – Я собирался пойти в бар напиться, но почему-то пошел к тебе. Блэр грустно улыбнулась и прикрыла глазки. Я не смог противостоять порыву и нежно целовал ее шею и плечи. Правой рукой я прижимал тело любимой к себе, а левая лежала на “кусочке меня” на ее попе. Она тяжело вздыхала от моих прикосновений. Я заметил, что по ее щекам катятся дорожки слез. Я поспешно повернул ее за подбородок в мою сторону, чтобы она видела меня. – Что такое? Почему ты плачешь? – обеспокоено спросил я, стирая большими пальцами слезки. – Просто... – начала она, – Мне страшно, Чак... – Ты меня боишься? – спросил я с таким видом, который гарантировал ей, что я никогда не причиню ей боли. Это было правдой, но после того, что я сделал, поверить в это было трудно. Блэр боязливо кивнула и попыталась отвернуть голову, но я полностью повернул ее к себе и упал перед ней на колени. Я обхватил ее бедра руками и прижался щекой к ее животу. – Не бойся меня, пожалуйста, – попросил я. Ее руки опустились в мои волосы и начали аккуратно их перебирать. Я говорил ей какие-то глупости, но все для того, чтобы заставить ее немного расслабиться. Через какое-то время она взялась за мои руки и потянула меня наверх. Я не мог посмотреть ей в глаза. Мне было стыдно, страшно, болезненно. Но она взяла мои щеки в ладошки и подняла мою голову. В ее взгляде было столько тепла, что мне полегчало. Я даже смог немного улыбнуться ей. – Почему ты так добра со мной? – спросил я после длинной паузы, – Я сделал с тобой... Ужасное... Я подонок, я ублюдок... – Шшш, тише, Чак, – она провела пальцем по моим губам, – У нас есть время до девяти утра, чтобы побыть теми, кто мы есть на самом деле. Теми Чаком и Блэр, которых мы знаем. Ровно в девять я... я... я не знаю, что я с тобой сделаю, но сейчас я хочу чтобы все было хорошо. Я понимал ее. Вот зачем она такая хорошая. Сейчас мы те, которых мы знаем друг в друге. Я тот – кого Блэр во мне открыла. А она – та Блэр, которая делает мою жизнь краше. Превращает ее в сказку. – И все? – тихо спросил я, – Я больше никогда не увижу мою Блэр? – испугался я. – Нет, – покачала головой Блэр. У этого “нет” может быть два значения! – С полуночи до девяти утра я – твоя Блэр, которую ты знаешь. – То есть, я не потерял тебя? – воодушевился я и еще крепче прижал к себе, целуя ее щеки. – Нет. Но с девяти утра до полуночи ты – мой злейший враг, которого я ненавижу, – закончила Блэр. – Хоть что-то, – прошептал я и положил ее голову себе на грудь, вдыхая аромат ее волос, – Я могу приходить к тебе в номер? Ночью? – Да, – кивнула она, – Но только в двенадцать и только до девяти. – Хорошо. – Когда-нибудь я прощу тебя, но пока... мне слишком больно... Мое сердце разрывала удушающая боль. Я не мог до сих пор поверить, что сделал это с моей Би. В порывах чувств я резко развернул Блэр к окну лицом и опять припал губами к ее спине. Я целовал каждый шрамик, каждый шов на ее бедной и искалеченной мною спинке. Я опять опустился на колени и переместился губами на ее левую ягодицу. Она покрылась мелкими мурашками от моих нежных прикосновений. Я не мог остановиться. Не мог насытиться ее кожей, запахом, теплом. Я знал, что мне будет трудно выжить целый день и больше – с девяти утра до двенадцати ночи – без моей любимой девочки. К тому же на пляж она не пойдет, это понятно. И теряет эти дни отдыха она из-за меня. – Чак, мне холодно, – прошептала она какое-то время спустя, когда я уже выпрямился и просто прижимал ее к себе, наблюдая за поднимающимся солнцем. – Я принесу тебе халат, – ответил я шепотом и, поцеловав ее плечо, побежал в ванную. Не прошло и половины минуты, как я снова стоял сзади нее, поглаживая ее руки, которые обволакивал теплый, махровый халат. Блэр, как мне показалось, с любовью облокотилась на меня, а ее головка заканчивалась там, где начиналось мое плечо. Разница в росте помогали мне чувствовать себя еще сильнее рядом с ней. Мысль, что я должен ее всегда защищать придавала мне больше храбрости. Но недавно содеянное очень сильно подорвало мое достоинство. Прошел еще час. Уже было полдевятого. Мое сердце билось в два раза быстрее нормы. Я не хотел, чтобы эти полчаса заканчивались. Ведь неизвестно, что она вытворит дальше. Мои руки машинально крепче прижимали ее хрупкое тело к себе, а я невольно заметил, что зарываюсь лицом в ее непослушные кудряшки, вдыхая их свежий аромат. – Всего двадцать минут, – мне понравился ее тон, в нем было сожаление. – Угу, – кивнул я. На улице уже было почти жарко. Солнце светило во всю, но перестало пробиваться в маленькую щелку между шторами. Мы видели, что уже многие люди прямо с завтрака шли на пляж. Пятнадцать минут. Честно, я силился не заплакать. Это будет слишком слабо и низко для меня. Я плакал вчера, когда пришел к ней. На пять лет вперед хватит. – Десять минут осталось, – срывающимся тихим голосом проговорила Би. А потом будет пятнадцать гребанных часов, которые будут длиться как месяц. – Так мало, – шепнул я ей на ухо. Она повернулась ко мне лицом. Она подняла голову, чтобы смотреть мне в глаза. Она была бледная и печальная. В уголках глаз стояли слезы, которые вот-вот коснуться нежных щек. Я положил ладони на ее щечки, подставляя большие пальцы рядом с глазами, чтобы сразу словить слезинки, если они покатятся вниз. Я рассматривал ее лицо, как будто вижу его в последний раз. Разумеется, я помнил каждую черточку, каждую родинку ее идеального личика. У нее был такой же взгляд. Это заставило меня улыбнуться. – Ты же не хочешь меня отпускать, – выпалил я почти уверенно. – Так надо, – робко ответила она. – Может хоть раз послушаем сердце, а не “так надо”? – я был почти в отчаянии, потому что никак не мог понять, что у нее на уму. Она еле заметно покачала головой, а в мой палец впиталась слеза. Я мельком глянул на часы. Пять минут. Всего пять минут. Из горла вырвался отчаянный и одновременно злой выдох. Блэр примерно так же выдохнула и, подняв руки, сжала мои пальцы, лежащие на ее лице, своими. Четыре минуты. Я чувствовал себя, как будто через четыре минуты ядерная бомба упадет на нас. Я резко придвинул ее к себе, не отпуская ее щечки из ладоней, и поцеловал. Я не планировал этого делать, но я не мог держаться. Ровно секунду Блэр не отвечала, но потом сразу поцеловала меня в ответ. Четыре минуты на поцелуй. Для нас этого мало. По крайней мере, для меня. Я хочу целовать ее постоянно. Ее мягкие, как бархат, и нежные, как шелк, губы манили меня. Улыбка. Ласковая улыбка. Белоснежные зубки. Сладкий язычок. Я убрал руки с ее лица и переместил на ее талию, а потом начал путешествовать по ее спине, бедрам, шее. А она держала мое лицо в ладонях. Слабая улыбка сквозь поцелуй растопила мое сердце. Я не знал, сколько минут или секунд нам осталось, но я наслаждался каждым мгновением, понимая, что не скоро получу это снова. – Блэр, я тебя... – начал я, но Блэр не дала мне закончить. Она резко оттолкнула меня. В ее глазах больше не было той ласки и любви. Лишь злость и ненависть. Еще секунда и в меня полетела настольная лампа. Я плохо помню, что она кричала мне, но это были явно не признания в любви. Она кричала, что ненавидит меня, что никогда не простит, что я сволочь, мразь, подонок, ублюдок и кто-то еще. – ...я не хочу тебя видеть! Проваливай отсюда... – доносились до моего ослабленного слуха кусочки ее криков, рыданий. Мне очень хотелось обнять ее, крепко-крепко. Я знал, что она будет вырываться, она будет бить меня, но рано или поздно устанет, успокоится и прижмется ко мне. Она продолжала меня бить всем, что попадало под руки, голос срывался то на хрип, то на визг. Каждая ее слеза била меня в живот ножом с новой и новой силой. Мне было очень больно. Я сейчас видел то, что она чувствует. Блэр редко показывает свои чувства, а это то, что накопилось в ее бедном, измученном теле за этот период с той злосчастной ночи по эту минуту. Она вытолкала меня за дверь и захлопнула ее с оглушительным стуком перед моим лицом. Я слышал, как ее рыдания усилились, и был на сто процентов уверен, что она доковыляла на ослабших ножках до кровати и рухнула на нее. Я побрел в свой номер, проклиная себя за содеянное. Моей единственной мечтой было – вернуться в тот вечер и не брать трубку, когда звонила эта сука. Я все же найду ее и убью! Нет, не буду. Блэр сказала не трогать ее. После всего этого я обязан слушать ее. Каждое ее слово. Через час мы идем в ресторан отеля завтракать. Я должен собраться. Ледяной душ, умыться, натянуть плавки, пляжную одежду. Везде галочка. И спуститься вниз. В лифте я наткнулся на Серену. Комок страха подступил к горлу, ведь я знал, что во всех вещах, которые случаются с Блэр, эта блондинка винит меня. Но сейчас я действительно виноват. – Доброе утро, – как ни странно, но она улыбнулась. – Доброе, – ответил я, но почему-то хотелось ей сказать, что час назад это утро стало для меня совсем не добрым. – Как спалось? – поинтересовалась она. – Отлично, – ответил правду я, ведь любая ночь, проведенная с Блэр, пусть даже бессонная, является лучшей. – Слышала, ты заходил к Блэр вечером, – как бы невзначай проронила она, деловито рассматривав обшитые красным бархатом стены лифта. – Откуда такая информация? – Элизабет обронила эту фразу. – А она откуда знает? – Заходила к Блэр ночью, вот и увидела вас. – Понятно, – закончил разговор я. Лифт ехал очень медленно, как назло. Меня волновало, зачем Элли зашла к ней в номер ночью. А раз она зашла, она видела, что Блэр и я обнимались, а еще я прижимался к ее обнаженной груди. И, возможно, заметила, что моя рука лежала на попке Би, в том месте где находится татуировка. – Ну и как тебе? – ни к чему спросила Арчибальд. – Что? – я догадывался, к чему это она. – Твое имя на попе Блэр, – она старательно сдерживала смех, пытаясь разговаривать со мной серьезно. Я не ответил, потому что двери лифта открылись и мы увидели Барта, Элли и Кэма, которые нас ждали. Как я рад, что мне не пришлось отвечать, ведь ответа у меня не было. – Привет! – воскликнула Элли и звонко чмокнула Серену в щеку. – Доброе утро, – буркнул я на все приветствия. – Где Блэр? – все так же лучезарно улыбалась мама. Но я видел, что улыбка натянута, а в глазах – О ГОСПОДИ – моя явная и наступающая на пятки смерть! – Собирается, – промямлил я в ответ. Как только гигантские часы на стене пробили десять, двери лифта открылись и в них появилась как всегда идеальная Блэр. В прекрасном платьице, с распущенными волосами и в солнцезащитных очках она выглядела прекрасно. – Доброе утро, Би! – сказали все хором кроме меня. Кэм сразу бросился к ней на руки, и Блэр несла его прямо до нашего стола. Мы положили наши вещи за столик, а сами пошли брать еду. Я пришел обратно раньше всех, а мама увязалась за мной. Я видел , что отец ее держал, не пускал ко мне, но она вырвалась и яростный ураган несся ко мне. – Мама... – я не успел закончить вопрос, как она чуть не сбила меня с ног. – Какого хрена ты такой подонок?! – грозно зашипела на меня она. – Не понял? – переспросил я. – Все ты понял, козел ты последний, мне папа все рассказал! – продолжила прижимать меня к соседней стене. О господи! Неужели, рассказал?! Он обещал молчать! – Даже не думай идти с ним разбираться, он бы молчал, если бы я не заставила его, – как будто прочитала мои мысли мама. – Мама, пожалуйста, не... – Что “не”?! Не говорить Блэр?! – ногтями правой руки она упиралась мне в футболку, а левой сжимала нож, который стащила с чьего-то стола, но этот человек не рискнул приближаться к разъяренной Элизабет Басс. – Не говорить мне что? – из-за спины Эл с дерзкой ухмылкой показалась Блэр, – Это я, пожалуй, заберу, ведь Чак нужен нам еще живым, – Би ловко выхватила нож из кулака Элли и протянула его владельцу, – Так, о чем вы там? – Блэр! – воскликнула Элли, как будто увидела старую подругу, с которой год не встречалась, – Тут понимаешь... эм... в общем... – В общем что? – подбодрила Блэр маму. – Эй! Что вы там стоите?! – кричал нам отец с Кэмом на руках и отчаянным выражением лица. Этому тоже влетит. – Мы еще поговорим, – улыбнулась Блэр и подмигнула мне. Мы сели за стол. За столом была настолько накалившаяся атмосфера, какой я не чувствовал даже на совещаниях в “Басс Индастриз”, когда в одном зале заседания не только отец, но и я. Барт, по моим злым взглядам в его сторону, догадывался, о чем шла речь. Я понимал, что Блэр надавит на Элизабет, и та все ей беспрекословно расскажет, чего я просто не могу допустить. Это будет катастрофа, Блэр меня расчленит. Кстати, о Блэр. Где же та нежность в глазках, которая была сегодня утром? Куда подевалась та Блэр? – Какая здесь вкусная клубника, – разбавила своим звонким голосочком затянувшееся молчание Блэр. Она взяла с тарелочки клубничку, пока Барт с Элли что-то обсуждали и романтично переглядывались, обмакнула ее в шоколад, аккуратно прошлась язычком по темной жидкости и откусила кусочек. Я невольно сглотнул и еле удержался от того, чтобы оттянуть футболку, которая показалась безумно тесной и жаркой. Серена захихикала, а Би почти незаметно толкнула ее, но потом тоже рассмеялась: – Не порть мой спектакль! Серена уже в голос захохотала, а Барт и Эл даже не посмотрели в их сторону. А я чувствовал себя очень некомфортно и неуютно. Еще пару таких выходок Блэр и я за себя не ручаюсь, потому что сжимать “готовый” член между ног – не самое приятное ощущение. Какого черта она взяла банан?! Ну все, это последняя капля. Я резко встал и, схватив ее за руку, оттянул в сторону. – Что тебе нужно, Басс? – с яркими чертенками в глазках ухмыльнулась Би. Пожалуй, такая Блэр мне тоже нравится. Заводит. – Что ты творишь? – прошипел на нее я. – Ух поверь, это только начало, – она подмигнула мне и лизнула кончик банана. – Остановись, – рыкнул я. – Шшш, – Блэр провела указательным пальцам по моим губам, – Я же не просила тебя остановиться, когда ты сам знаешь что со мной делал, а молча лежала. Будь добр, не теряй свое достоинство. – Где моя Блэр? – я не желал позволить ее попыткам вернуться за столик венчаться успехом. – Она умерла в ту ночь вместе с уважением к тебе, Басс, которое и так было невелико, – Блэр снова зло ухмыльнулась. – Я тоже умею играть, – мне было нечего ей ответить. – Я это знаю, – произнесла Блэр, – Но ты играешь, чтобы самоутвердиться. Я же играю, чтобы поиздеваться над тобой. А то как-то скучно в последнее время. – Блэр... – Удачи тебе с отталкиванием от себя людей, которые тобой дорожат. Ты в этом профи, – Блэр снова подмигнула и вернулась к столику. Походкой от бедра, она подошла к своему стулу и грациозно опустилась на него, откладывая банан в сторону. Когда я сам туда возвращался, у меня было чувство, как будто меня только что окунули с головой в реальность, а до этого я жил в придуманном мире. (Блэр Уолдорф) Я гордилась собой. Гордость помогала заглушить те чувства, которые давили на меня изнутри, когда я выплевывала эти слова ему в лицо. Я знала, что он заслуживает это, но мне хотелось не такого. У меня не было желания его опускать. Но, все же, в школе я была мастером этого дела, хоть сейчас мне придется многое вспомнить, а кое-что, в общем, даже не пытаться вынуть из памяти. Я же не такая стерва эти пятнадцать часов в сутки. Мне бы очень хотелось пойти на пляж, но только для того, чтобы поиздеваться над Бассом еще немного и выведать у Эл, о чем же они говорили. Если честно, меня это мало волновало. Больше меня занимало то, что я могла крутить Чаком сейчас так, как мне хочется. Он сделает все, что я скажу. Люблю чувство власти. После завтрака я сразу отправилась в номер, уговорив Серену идти на пляж, так как со мной в номере ей будет скучно. Я буду еще раз проверять полную готовность к свадьбе, а так же еще раз выучу наизусть, когда кто прилетит к нам из Нью-Йорка, ведь почему-то почти все родственники взяли разные рейсы. А так же прочитаю новый “Harper’s Bazaar” с моим интервью и посижу на балконе. Нет, я буду сидеть на балконе не для того, чтобы следить, как Чак вернется в отель с пляжа. Совсем не для того. Так, хватит! Ненавижу общение с внутренней Блэр Уолдорф. Она всегда оказывается сильнее. В ванне я нашла пакет с какими-то солями и маслами, которые мне всучила медсестра в больнице. Сказала, чтобы я сделала ванну и все это туда добавила. Ладно, время есть. Осталось целых... тринадцать часов и пятьдесят семь минут. Так, может хватит отсчитывать минуты?! Ой, уже пятьдесят шесть! Черт бы тебя побрал, Басс!!! Я заказала всякой жирятины из ресторана, выгребла все чипсы и орешки из мини-бара и, расставив все возле ванны и возле кровати, принялась за выполнение плана. Главное, не уронить компьютер в воду. Просидев полтора часа в ванной и поняв, что я сделала все, что планировала на день, разочаровалась в собственной жизни. Выйдя из ванной, я решила поставить какой-нибудь фильм и перекрасить ногти. Я сделала это слишком быстро, поэтому за педикюр принялась тоже. Какой же скучный сегодня день! Делать абсолютно нечего, а угнетающее ожидание ночи, ну, или хотя бы ужина, было настолько утомительно, что мне казалось, что секунды – это минуты, минуты – часы, а часы – сутки. Остаток моего ожидания я провела на балконе в обнимку с компьютером, мохито и огромной тарелкой болоньезе. Я позвонила всем, кому только можно: Джорджи, Миле, Еве(!!!), своей старой Йельской подруге. Я вернулась в номер и выбрала платье для ужина. Потом аксессуары к нему, обувь и прочее. Я вернулась на балкон. Как раз в тот момент по окруженной камнями дорожке шел Чак, направляясь к входу в отель. Я собиралась наблюдать за ним, пока он не дойдет до самой двери, но меня застало врасплох то, что он поднял голову и посмотрел на меня. Я чуть не упала вниз от неожиданности. Я уверенна, несколько секунд на моем лице было полное замешательство, но потом я нагло ему улыбнулась и, вздернув подбородок, уселась на мягкое кресло, стоящее на балконе, вжимая голову в колени от ужасного стыда. О чем он сейчас подумал? Что я весь день ждала его возвращения на балконе? Или каждую секунду порывалась натянуть купальник и легкое платье, чтобы выйти на пляж? Даже если это правда, я не хотела, чтобы он так думал! В этот самый стыдный для меня момент позвонил Нейт, за которого я ухватилась как за спасательный круг. – Нейт! – воскликнула я. – Привет, Би, – ответил мне радостный голос Нейта, – Как вы там? Я решила не просвещать Нейта в наши проблемы с избиением, поэтому ответила: – Все замечательно! А ты как? Стоп, почему ты еще не в самолете? Ты уже должен лететь сюда, – я испугалась, потому что ровно на секунду мне показалось, что Нейт хочет отменить свадьбу. Моя бедная Эс этого просто не переживет. – Я поменял билет и прилечу завтра, все в порядке, не волнуйся, – успокоила меня Нейт. – Хух! – выдохнула я, – Напугал меня! – Ничего я не пугал! Это ты – параноик! – Очень смешно, – фыркнула я, улыбаясь. – Ну, как вы там? – спросил он, – Как погода? Как... Чак? – Что? Какой Чак? Не знаю никаких Чаков! – выпалила на одном дыхании я. Ответом мне был громкий смех Нейта. – Ну да, конечно. А если серьезно? – Что серьезно, Нейт? Ничего не было. – Би, я твой друг, ты можешь мне все рассказать, – не очень убедительно заверил меня Нейт, – Ну хотя бы скажи, увидел ли он тату. – Ты знаешь про татуировку?! – крикнула я, – Как? Откуда? Тебе уже Чак успел позвонить?! – но потом до меня дошло, – Серена. – Конечно, Серена, у нас нет с ней секретов. А судя по твоему предположению, что мне позвонил Чак, он уже видел. – Я убью Серену и да, он уже видел, – мало мне стыда за последние десять минут?! – Ну и как? – Нейт! Я чувствую себя неловко, когда мы говорим на эту тему! – прошипела сквозь зубы я, опускаясь обратно в кресло. – Да ладно тебе! Нейт еще мне что-то сказал, но я услышала какой-то шорох на соседнем балконе. Сначала я подумала, что мне показалось, но потом я поняла, что Чак стоит там и все слушает. Вот козел! Ладно, можно с подружкой-Нейтом поделиться какими-нибудь тайнами. – И что ты хочешь от меня услышать? – спросила я, – Нейт, давай не будем играть в седьмой класс, когда мальчик спрашивает у девочки, что она думает о его друге, а когда этот мальчик узнает, он тут же звонит своему другу и все рассказывает! – выпалила я, – Мы это уже проходили. – Вообще-то, я не собирался ему ничего говорить, но раз ты такого обо мне мнения, тогда пока, до завтра, – и Нейт отключился. – Нейт! – крикнула я в телефон, который издавал лишь короткие гудки. – А если я расскажу без пяти минут миссис Арчибальд, что ты беседовала с ее женихом? – услышала я хитрый голос, обладатель которого вышел из-за стены и предстал передо мной. – Если бы я что-то скрывала, то не стала бы разговаривать с женихом без пяти минут миссис Арчибальд, зная, что за стенкой стоишь ты и нагло все подслушиваешь, – ухмыльнулась я, и глотнула мартини. Это ввело Чака в замешательство, которое отобразилось на его лице и в глазах, но он тут же надел маску величия. – Ну и что ты таращишься на меня? – продолжила я. – Пытаюсь понять по твоему лицу, ты только сейчас вышла на балкон, или целый день ждешь моего возвращения в номер, – его глаза сверкнули, а на губах заиграла зловещая улыбочка. – Мечтай, Басс, – выдавила ухмылку я и зашла в номер, плотно закрыв дверь балкона и шторы, чтобы этому мерзавцу и в голову не пришло перелезть на мой балкон и зайти в мой номер. Я начинала собираться к ужину, когда ко мне в номер забежала Серена, в бигудях, с не меньше чем десятью чехлами для платьев, чуть ли не чемоданом косметики и туфель. – Би, ты должна мне помочь, – отчаянно запищала подруга. Я знала, что она сама справится, просто ей нужна компания для подготовки. – Присоединяйся, – улыбнулась я ей и уступила место перед зеркалом. – Как дела с Чаком? – как бы невзначай спросила Эс. – Вы сговорились?! – взорвалась я, капая на ватную палочку жидкость для снятия макияжа, потому что от неожиданности промахнулась тушью. – В смысле: вы? – Нейт позвонил, спросил про меня и Чака, ты спрашиваешь... Кстати, Нейт приедет завтра, у него неотложное дело, поэтому он поменял билет, – перевала тему я. – Оу, ясно, – немного огорченно сказала Серена, – Но ты так и не рассказала ничего! – вернулась назад она. – Эс, нечего рассказывать! – я яростно швырнула тюбик с тушью в косметичку. – Ну да, я вижу, – хмыкнула Серена, – Приступай к полной истории. – Какой? – Начиная со вчерашней ночи, – подбодрила Серена, – Зачем он пришел, чем закончились посиделки, про тату я знаю, кстати говоря. Я глубоко выдохнула и, сама того не желая, рассказала Серене все в мельчайших подробностях, улыбаясь все время. – В итоге, я ему позволила оставаться со мной только ночью, – завершила я. – Уау, – ошалевшая Серена, которая весь рассказ просидела на краю ванны, выглядела смешно: бутылка кока-колы лайт в руке, сто пятьсот бигуди на голове, махровый белый халат из отеля, и по-мужски положена ступня на коленку другой ноги, – А ты жаловалась, что у тебя скучная жизнь, – после паузы, переварив все, сказала Эс. – И это все, что ты мне скажешь? – обиделась я. – Да подожди ты, – Серена встряхнула головой, поднимаясь с бортика ванной. Она простояла, смотря в пространство, а потом сказала: – Хочу открыть тебе глаза, подруга, – она положила руку мне на плечо, а я нахмурилась, – Это великий секрет, и ты станешь избранной, как только его услышишь. – Ну давай уже! – я сгорала от нетерпения, надеясь на что-то классное. – Вы – два барана, которые любят друг друга. – Нет! – Да! – Нет!!! – Да!!! – Я сказала НЕТ!!! – крикнула я напоследок, заканчивая спор, заставляя свой мозг не переваривать “величайший секрет” Серены. – Блэр! Может хватит бегать от своих чувств? – Бегать не от чего, потому что чувств нет, – заверила я, возвращаясь к мейк-апу. – Как знаешь, – после паузы сказала Эс, – То есть, сегодня ночью он к тебе придет, и ты будешь вести себя так, как будто целый день ты не пыталась при любом удобном случае выплюнуть ему в лицо какую-нибудь гадость? – Я... я не знаю, Эс, – я медленно повернулась к ней лицом. – Что ты не знаешь? – Это все неправильно, мы не должны так делать, – я решила высказать ей все, что наболело, – У него есть девушка, которая любит его, и он ее любит, он сам сказал, и мне не стоит его звать к себе по ночам, это может плохо закончиться. Опять. – Би... – сочувственно протянула Серена, поглаживая меня по руке. – Наш единственный секс, который почти не закончился моим разбитым сердцем был в самолете и... – У вас был секс в самолете?! И почему почти?! И почему ты мне не рассказывала?! – с упреком в голосе проговорила Эс, слегка хмурясь. – Да, мы занимались сексом в ванной частного самолета Бассов, когда в нескольких метрах от нас был Уилл, Эл и Барт. А еще он заставил меня стонать, предварительно соврав, что стены звукоизолированы, потом он сказал, что они не звукоизолированы, а потом все же я стонала. А почти не разбитым сердцем было то, что он не сбежал. Он бы конечно же сбежал, если бы мы были не на высоте десяти тысяч метров, поэтому бежать ему было некуда, только если прыгать с борта, так что... – Стой, а почему “почти” ты мне так и не объяснила? Он же не сбежал, у вас был, я уверенна, нереальный как всегда секс, – остановила меня Эс. Я выдохнула и опустила полные слез глаза в пол. – Би, расскажи мне, – Серена протянула руки и крепко прижала уже рыдающую меня к себе. – Серена... – всхлипнула я, – Хуже слов я ни от кого не слышала... – Би... – Он сказал... сказал... что мы с ним... трахаемся... Представляешь? – О господи, вот козел! – Ни один парень мне такого не говорил! Все либо клялись в вечной любви и о том, что мы занимаемся не сексом, а любовью, а с кем-то я просто занималась сексом. Но для него мы просто... трахались, – моя тушь уже давно размазалась в луже слез, которая лилась на халат Серены. – Би, он ляпнул, не подумав, – пыталась успокоить меня Эс. – Он должен был думать, Серена! – воскликнула я, – Тебе кто-нибудь говорил такое хоть раз?! Говорил?! Конечно же, нет, потому что тебя, Серена, все не только хотят, но и любят! А я просто... Кукла, которую можно оттрахать, попросить приготовить завтрак, и она не откажет! Меня хоть кто-нибудь любил в этой жизни?! Ты и мама не в счет! Через какое-то время я успокоилась, а Серена, крепко взяв меня за плечи, отодвинула от себя и посмотрела мне в глаза: – Блэр Корнелия Уолдорф, с сегодняшнего дня тебе категорически запрещается плакать из-за парней, в особенности из-за Чарльза Бартоломью Басса. А я, Серена ван дер Вудсен... в смысле, Серена Арчибальд, официально заявляю, что если еще раз увижу тебя со слезами на глазах, то оторву этому придурку Бассу его яйца, а тебя возьму на это посмотреть! – улыбнулась Серена, а я тихо рассмеялась, – Никто не стоит твоих слез. Когда-нибудь будет один мужчина, который будет их заслуживать, но он сделает все возможное, чтобы на твоем лице всегда была улыбка, а не печаль и уж тем более слезы. И как бы ни начиналась и ни продолжалась твоя история, закончится она со словами “и жили они долго и счастливо”. – Да, и умерли в один день, – усмехнулась я, утирая слезы. – Ну нет, это уж слишком неправдоподобно, – рассмеялась Серена, еще раз обнимая меня. – Спасибо, Эс, я тебя люблю, – проговорила я в плечо лучшей подруги. – Я тебя тоже, родная, – она погладила меня по спине, – А теперь можем смело сказать этому идиоту, что из-за него тебе придется смывать косметику и снова краситься. Мы снова рассмеялись и принялись за работу. Как же я люблю Эс. Иногда она такая непосредственная, беззаботная, такая детская. Но в таких случаях, как сейчас, она превращается в мудрую женщину, как будто сама через такое проходила и готова дать настоящий совет. Вскоре к нам прибежала Элли, и собирались мы уже втроем. К семи мы были готовы и вышли из моего номера. На моем лице не было и следа от совсем недавней истерики и выглядела я свежей и отдохнувшей. На Серене было светло-голубое платье с аккуратным вырезом. Элизабет надела по моей рекомендации платье из новой коллекции Versace for H&M. Последняя часть названия немного смущала Эл, но когда я ее заверила, что все знаменитости носят одежду этой коллекции, платье ей сразу понравилось. Оно было сероватого цвета, но золотистые металлические пластинки, которыми было обшито все платье, делало его искусным и неповторимым. Мое же платье было нежного розового оттенка с переплетом полос тканей на верхней части, и прямым шлейфом снизу. Так же был вырез, сексуально обнажающий ножку. Я чувствовала себя прекрасно! Когда мы выходили из лифта, я шепнула на ухо Элизабет, чтобы она передала Чаку одну фразу: “Я не жду его сегодня”. На вопрос, что это значит, я отмахнулась и приветливо улыбалась трем мужчинам, которые ждали нас у входа в ресторан. Мне безумно хотелось, чтобы этот ужин побыстрее закончился, и я бы смылась в номер. Но так же мне бы хотелось увидеть лицо Чака, когда Эл передаст ему мое сообщение. Как только мы подошли к ним, Кэм как всегда бросился ко мне. Я с улыбкой подняла его на руки и наткнулась на глаза Чака. В них было... столько боли и... горечи, сожаления, извинения. Но боли было больше всего. Но мне плевать! Это не сравнится с тем, какую боль он приносил мне. Поэтому я запустила в свой взгляд побольше желчи и безразлично подняла уголки губ в знак приветствия. Пока мы шли к столику, Элли задержала Чака и они шли прямо за мной, так что я могла расслышать кое-что. – Би попросила тебе передать, правда, я не знаю, что это значит, – Элли как всегда со своими прелюдиями, – Но тем не менее. – Что передать? – с надеждой спросил Чак. Ох как его надежды сейчас рухнут. – Что сегодня она тебя не ждет, – ответила шепотом Эл. – Что? Почему? – чуть не крикнул Чак, прожигая взглядом мою спину. – Потому, – умно ответила Эл. – А конкретней? – Чак явно очень злился. – Потому что! Я не выдержала и тихонько рассмеялась. Я еще отчетливее почувствовала на себе глаза Чака, поэтому поспешила заткнуться. Как же я счастлива, то у меня есть Элли и Серена. Они поддерживали какую-то беседу за столом, в которую я особо не вникала. Барт вроде ничего не заподозрил, а Кэм как всегда был чем-то занят. Я же тихо сидела, рассматривая меню, хоть уже давно сделала заказ. Я боялась смотреть на Чака, потому что знала, что увижу в его глазах что-то, что заставит меня думать о нем. Как только принесли еду, я постаралась как можно скорее съесть и сбежать оттуда под предлогом плохого самочувствия. У меня были планы на час ночи. Так как днем я не могу пойти на море, – спасибо, любимый, – буду ходить ночью. Ну, хотя бы сегодня, завтра уже приглашу гримера, чтобы ничего не было видно. Я быстро искупаюсь и пойду обратно, ведь врач сказал, чтобы все быстрее зажило, мне нужно купаться в море. (Чак Басс) Как только я ушел с балкона, закончив очередную перепалку с Блэр, я плюхнулся на кровать. Я не был сегодня на пляже, я поехал в город. Мне хотелось отдохнуть. Я прогулялся по тому самому торговому центру, пока не наткнулся на один магазин. В витрине я увидел кое-что прекрасное, достойное только Блэр. Я знал, что никогда не подарю ей что-то такое, она не примет. Но все же я купил это, а теперь «это» лежало в красивом бордовом пакетике. Я встал, чтобы спрятать его в сейф, мало ли Блэр зайдет и увидит. Кстати о Блэр, как там она? Черт возьми, я становлюсь психом. Десять минут назад мы с ней виделись, а я уже скучаю. Надо будет к ней зайти. Нет, она меня не впустит. Ну и все равно, у меня ключ есть. Только схожу в душ, и сразу пойду к ней. Я только успел закрепить полотенце на бедрах, как уже вылетал из номера и заворачивал к ее. Я постарался как можно тише открыть дверь, но щелчок неизбежен, так что... была не была. Блэр была не одна. О господи, конечно же это Серена. Ее голос я узнаю точно. – У вас был секс в самолете?! И почему почти?! И почему ты мне не рассказывала?! – вскрикнула Серена. Конечно же, они говорили обо мне. Что означала фраза “и почему почти” я не понял, но прислушался к дальнейшему разговору. – Да, мы занимались сексом в ванной частного самолета Бассов, когда в нескольких метрах от нас был Уилл, Эл и Барт. А еще он заставил меня стонать, предварительно соврав, что стены звукоизолированы, потом он сказал, что они не звукоизолированы, а потом все же я стонала, – объясняла Блэр, как я понял, со слезами в голосе, – А почти не разбитым сердцем было то, что он не сбежал, – теперь я понял смысл той фразы, – Он бы конечно же сбежал, если бы мы были не на высоте десяти тысяч метров, поэтому бежать ему было некуда, только если прыгать с борта, так что... – Стой, а почему “почти” ты мне так и не объяснила? Он же не сбежал, у вас был, я уверенна, нереальный как всегда секс, – вставила Серена. Повисло молчание. Я только слышал всхлипы Би. Меня все съедало изнутри. Я не мог поверить, что ей было настолько больно, что она, просто чтобы не чувствовать это снова, не рассказала своей лучшей подруге! Мне никогда не будет оправдания. Я последняя тварь, ничтожество. Я же люблю ее, зачем я так поступал. – Би, расскажи мне, – как мне показалось, Серена обняла Блэр, которая уже отчетливо плакала. – Серена... – всхлипнула она, – Хуже слов я ни от кого не слышала... – я понимал, что она сейчас скажет Серене. – Би... – Он сказал... сказал... что мы с ним... трахаемся... Представляешь? – промямлила сквозь слезы Би, а для меня каждое слово было как ножом по сердцу. Я не хотел такого говорить, не хотел! Мы с ней не трахаемся! Трахаю я всяких глупых пустышек, которые воображают из себя взрослых умных девушек. – О господи, вот козел! – Ни один парень мне такого не говорил! – прорыдала Би, – Все либо клялись в вечной любви и о том, что мы занимаемся не сексом, а любовью, а с кем-то я просто занималась сексом. Но для него мы просто... трахались, – говорила Би, а я каждую секунду боролся с желанием ворваться туда и прижать мою Би к себе, попросить прощения и сказать то, что уже так наболело. – Би, он ляпнул, не подумав, – я знал, что Серена не защищает меня, а просто пытается успокоить Блэр. – Он должен был думать, Серена! – воскликнула Блэр, – Тебе кто-нибудь говорил такое хоть раз?! Говорил?! Конечно же, нет, потому что тебя, Серена, все не только хотят, но и любят! А я просто... Кукла, которую можно оттрахать, попросить приготовить завтрак, и она не откажет! Меня хоть кто-нибудь любил в этой жизни?! Ты и мама не в счет! Блэр, малыш, я тебя люблю, тебя любит вся моя семья, тебя любят все, на тебя без улыбки никто не смотрит, что ты такое говоришь! Я тебя люблю больше их всех вместе взятых. И не просто за секс и вкусную еду, а за то, что ты научила меня любить, ты подарила мне чувство жизни, ты вообще вернула мне все чувства, которые были настолько заглушены сексом и алкоголем, что вряд ли бы когда-нибудь проснулись! Вскоре Блэр немного успокоилась, а Серена уверенно ей заявила: – Блэр Корнелия Уолдорф, с сегодняшнего дня тебе категорически запрещается плакать из-за парней, в особенности из-за Чарльза Бартоломью Басса. А я, Серена ван дер Вудсен... в смысле, Серена Арчибальд, официально заявляю, что если еще раз увижу тебя со слезами на глазах, то оторву этому придурку Бассу его яйца, а тебя возьму на это посмотреть! – Блэр рассмеялас