Daigaku-kagami (СИ)

Висевшая между ними тишина не была напряженной — им обоим было комфортно в компании друг друга. Как бы Кику ни старался об этом забыть, раньше их действительно многое связывало, и сейчас эта связь отчетливо давала о себе знать. Вечер уютно укутывал их сумерками, позволяя насладиться минутами тишины и покоя, лишь изредка нарушаемыми проезжавшими мимо машинами. Прохладный ветер приносил свежесть и ясность мыслей, а присутствие рядом другого человека позволяло на время забыть об одиночестве. И пусть они больше не были так близки, как раньше, вечерняя тишина словно бы вновь возвращала их в те годы, когда все было легко и просто.

Вот так, прогуливаясь с задранной к небу головой, они и дошли до остановки. Вокруг нее было много света, привлекающего внимание водителей и пешеходов, но этот искусственный свет развеял наваждение вечера. Йонг Су посмотрел на Кику, тот кивнул и присел на скамейку.

Им подошел к автомату с напитками и, опустив несколько монет, выбрал один из них. Одну из баночек он протянул Хонде, а другую стиснул в руках, чувствуя, как холод металла пробирается до костей.

— Лучше греть руки о горячие напитки, — Кику слегка улыбнулся, но повторил жест Йонг Су, сжимая в руках жестяную баночку с таким знакомым напитком из далекого прошлого. — Это мой любимый. Благодарю.

— Я помню, — Йонг Су тихонько рассмеялся. — Мне всегда больше нравился со вкусом апельсина, но ты подсадил меня на персик.

Он сел рядом с Кику и, открыв свою баночку, сделал первый глоток. Хонда молчал, глядя в небо, и все никак не решался заговорить. Йонг Су знал, что это может продолжаться хоть до утра, но не хотел торопить Кику. Ему было с ним комфортно и, впервые за долгое время, он не чувствовал себя одиноким.

— Как ты? — спросил он, с любопытством глядя на Хонду.

— Все хорошо, спасибо, — вежливо кивнул Кику. — Прости, что побеспокоил тебя своим визитом в столь поздний час. После неприятного разговора с Гераклом мне нужно было проветрить голову, а твоя компания всегда к этому располагала.

— Неприятный разговор с Гераклом? Трудно даже представить, — рассмеялся Йонг Су. — Мне казалось, у вас полное взаимопонимание.

— Так и есть, — кивнул Кику, смущенно опустив голову. — Но на некоторые вопросы мы с ним отвечаем по-разному, и иногда это бывает достаточно болезненным.

— Если я могу чем-то помочь — только скажи.

Им прекрасно понимал, о чем говорит Кику. У двух разных людей априори не может быть одинакового мнения на все ситуации, и это совершенно нормально. Потому что они разные. Жизнь с другим человеком под одной крышей демонстрирует это как нельзя лучше — отсюда и столько проблем, связанных с ней. Люди по своей природе эгоистичны, и далеко не каждый станет мириться с тем фактом, что его мнение — не единственно верное.

— Не стоит, спасибо, — вежливо отказался Хонда. — Тем более, что я хотел поговорить с тобой о том же, о чем говорил с Гераклом, — он сделал паузу, чтобы посмотреть на Йонг Су. — О том, что случилось между мной и учителем Яо, перед тем, как я сбежал.

На последних словах глаза у Има округлились. Слишком много в них было всего для такой короткой фразы. Впервые прозвучало имя того, кто был виновен в побеге Кику, но теперь Йонг Су немного знал учителя Яо, и у него в голове не укладывалось, что тот мог сделать такого ужасного. Да и черт с ним, с Яо, ведь Кику сам заговорил об этом, впервые с тех пор, как они вообще снова начали общаться. И не просто заговорил: он решил все объяснить. Сказать, что Йонг Су не ожидал такого поворота событий, — ничего не сказать. Он был настолько шокирован, что не смог даже сформулировать внятный ответ, только кивнул, продолжая оторопело смотреть на Хонду. Щеки того слегка покраснели, и он по-прежнему избегал взглядов Иму в глаза.

— Когда я готовился к поступлению в «Кагами», единственным предметом, с которым у меня было туго, оказалась история. Мои родители подыскали мне репетитора — студента-историка, который как раз учился в педагогическом. Как ты мог догадаться, им был Ван Яо, — Йонг Су кивнул, когда Кику ненадолго замолчал, чтобы обдумать дальнейшие слова. — Мы с тобой тогда уже состояли в отношениях, но я… я стал замечать за собой, что часто заглядываюсь на него, — на этих словах Кику покраснел немного сильнее. — И он, как мне тогда казалось, тоже не был безразличен ко мне. Это так самоуверенно, да? — он растерянно усмехнулся. — Помнишь, перед тем как я сбежал, мы пытались обсудить возможности нашего дальнейшего общения, после того, как я уеду?

— Ты отговаривал меня от поступления в «Кагами», — кивнул Йонг Су. — Сказал, что тут у меня нет будущего, если я и дальше хочу заниматься журналистикой.

— Потому что, на мой взгляд, есть старшие школы, подходящие для этого гораздо больше, — Кику повторил свой главный аргумент. – И, как ты мог заметить, с журналистикой у тебя тут и правда не складывается.

— Все равно это было весело лишь до тех пор, пока ты делал снимки для моих статей, — пробурчал Йонг Су, а Кику только хмыкнул.

— В любом случае, после этого разговора я был слишком рассержен, чтобы сразу идти домой, — продолжил он. — Твои слова тронули меня, и мне было стыдно за свои чувства к моему репетитору, особенно учитывая, что ты готов был пожертвовать своим любимым делом, чтобы только оставаться со мной. Признаться честно, когда начался дождь, я не сдержался и дал волю эмоциям. Чувства затуманили мне разум, я и сам не помню, как оказался перед дверью Яо. Сейчас я понимаю, что он впустил меня только из жалости, но тогда этот жест значил для меня намного больше, — Хонда горько усмехнулся. — Иногда самые добрые побуждения приводят к ужасным результатам, и жалость Яо оказалась того же сорта. За это я его никогда не прощу.

— Что произошло между вами тем вечером? — прервал его Йонг Су.

Он видел, что Кику не хочет рассказывать об этом, но иначе картинка не складывалась в единое целое. Никто, и уж тем более Хонда, не стал бы ненавидеть человека просто за то, что он впустил его к себе.

— Яо был очень гостеприимен, он подготовил мне ванну, сделал ужин, уступил мне свою кровать, а сам постелил себе на полу. Ты не представляешь, как много это для меня значило. Я думал, что нравлюсь ему. И я, — Кику залился румянцем, — это так стыдно, прости. Я спустился к нему и поцеловал. Он не возражал, так что я решил, что все в порядке, и продолжил свои… манипуляции. Мне хотелось, чтобы он сделал хоть что-то в ответ, потому что он просто лежал и, кажется, даже не дышал. Но я не был готов к тому, что он просто убежит. Он убежал, Йонг Су, — впервые за все время своего монолога Хонда посмотрел Иму в глаза, и тот увидел в его взгляде горечь. — И я лежал там, совершенно один, и думал, что больше никогда не смогу встречаться с парнем. После того, что я сделал, я не мог вернуться к тебе. Мне было слишком стыдно вообще показываться кому-то на глаза, так что я собрал вещи и уехал, — Кику замолчал на какое-то время, но Йонг Су не стал ничего отвечать, и он продолжил. — Если он не чувствовал того же, что и я, существовала тысяча других способов сообщить мне об этом. Но он дал мне надежду, а потом растоптал ее, он унизил меня, он уничтожил все, что было мне дорого. А уж видеть его тут почти каждый день было просто невыносимо. Ты знаешь, я спокойный человек, но Яо я действительно ненавижу.

Все вставало на свои места: и побег Кику, и его «гомофобия», и его нежелание рассказывать о случившемся кому-либо. И даже его ненависть к Яо была вполне понятна. Вот только Йонг Су не видел никаких причин его ненавидеть. Кику сам напридумывал себе высоких чувств, сам полез к Яо в постель, сам решил сбежать от проблем, вместо того, чтобы решать их. Во всех своих бедах Хонда был виноват сам, но упорно не желал этого признавать.

— Знаешь, по-моему, тебе стоит поговорить с Яо, — Йонг Су потрепал Кику по голове. — В том, что случилось, есть и твоя вина.

— Геракл сказал так же, — кивнул Кику. — Спасибо за совет, Им, и за то, что выслушал меня, но, думаю, в данной ситуации я сам разберусь, что мне стоит делать.