Красная - красная нить (СИ)

- Похоже, Рэй наконец-то нашёл себе товарища по гитаре? – Джерард приоткрыл глаз и поглядел на меня.

- Рэй играет? – я почувствовал, как моё сердце заколотилось чуть быстрее. Найти в этом городе друзей, а ещё лучше – единомышленников, с которыми можно разделить весь кайф от совместного музицирования, казалось мне нереальной удачей. Я думал, пройдут месяцы, пока я хоть кого-нибудь не заинтересую. То, как быстро устанавливалась между нами связь, подкреплённая моим жгучим интересом и симпатией, меня очень удивляло. Я думал, так бывает только в детстве, когда дружба строится по схеме: «Ты мне нравишься, а значит, будешь моим лучшим другом». Но вот я здесь, мы общаемся и я почти физически чувствую, как узелки между нами затягиваются всё туже.

- Рэй не просто играет. Он чертовски хорошо играет, – похвалил друга Майки, а Джерард закивал головой.

- Вместо того, чтобы хвалить, лучше бы сам уже научился. Я столько раз предлагал давать тебе уроки, что меня самого уже почти тошнит от этой мысли, – пробубнил Рэй.

- Друг, ещё немного терпения, и я сдамся! – подначивал его Майкл. – Где там мой коктейль? – спросил он и вытащил руку из волос брата, чтобы взять стакан, от чего Джерард сморщил недовольную физиономию.

Я смотрел на них и чувствовал, как они источают тепло. Я почти завидовал их отношениям, ведь у меня не было брата или сестры, тем более таких, с которыми можно разделить все свои мысли и чувства. Так я думал тогда, впервые сидя в комнате Джерарда. Слушая в пол уха, как парни обсуждают подготовку к вечеринке и на сколько выпивки и закуски им хватит сэкономленных карманных денег, я продолжал разглядывать комнату Джера. Кровать, где разместились братья, стояла необычно – вплотную к большому окну, на котором не было занавесок. «Наверное, лёжа на такой кровати ночью, можно любоваться на звёздное небо или утром – на восход солнца», – почему-то подумалось мне. Стена справа от входа целиком была переделана под шкаф. Часть его была с дверцами, наверное, там жила одежда Джерарда, а остальная часть представляла из себя множество ниш, заставленных книгами, дисками, пластинками, какими-то фигурками... Коллекция меня вдохновила, потому что она была больше, чем у меня. Намного. Даже если взять только книги – их было больше раза в три, но различить названия я не мог – сидел далековато. Дисков тоже было много, но тут он меня не переплюнул. А вот пластинки – это было то, что на самом деле меня заинтересовало. В нашем бывшем доме (с грустью подумал я) в гараже стоял старый проигрыватель для пластинок, но как я не пытался довести его до ума – работать он так и не захотел. Пришлось оставить его новым хозяевам... Рядом с кроватью Джерарда, недалеко от окна, стоял стол с лампой и стул, на котором сидел Рэй. А у противоположной шкафу стены был телек с воткнутой в него приставкой. На полу лежали такие же подушки как та, на которой сидел я.

- Джер, – прервал я разговор ребят, – у тебя столько пластинок, но я не вижу проигрывателя. Как ты их слушаешь?

- Я их не слушаю. Это бабушкино наследство. Хотя чуть раньше, в младшей школе, мы с Майки фанатели по рок-н-ролу, помнишь наши дикие пляски, брат? Ты еще всё хотел натянуть бабушкино платье и попробовать потанцевать на каблуках, – засмеялся Джерард.

- Заткнись, – улыбнулся Майки, – пока я про тебя чего-нибудь не вспомнил.

- Молчу-молчу, – сдался Джерард.

- Но ведь это такое сокровище! Я всегда мечтал послушать винил. Говорят, это космос.

- Значит, надо просто достать из подвала проигрыватель и послушать, что тут у нас есть. Если честно, мы сами толком не знаем, что там, – сказал Майки.

- Замётано! Парни, я, наверное, уже пойду, – сказал я, поднимаясь. Завтра нужно раньше встать и разобрать уже до конца эти чёртовы коробки. Надоело каждый раз искать что-либо по 3 часа. Да и чердак я хотел начать обставлять.

- А что ты планируешь сделать с чердаком? – заинтересовался Рэй.

- О, там будет музыкальная берлога, – улыбнулся я. – Между прочим, будет круто, если вы сможете помочь мне. Там нужно расставить и подключить всю технику, один я провожусь очень долго.

- Это же круто, Фрэнк! – воодушевился Рэй. – Рассчитывай на меня. Могу подойти завтра вечером, если это нормально.

- Это будет отлично!

- Я тоже приду, – поддержал Майки. – И этого калеку приведу, будет нам читать вслух, пока мы делом займёмся.

Джерард сделал лицо из серии «Ага, сейчас, только шнурки поглажу», но всё-таки открыл, наконец, глаза и даже приподнялся на локтях, чтобы сказать:

- Мы все будем завтра у тебя, Фрэнки. Не переживай, я найду, чем себя занять.

Начиная со следующего дня, каждый мой день был таким ярким и наполненным событиями, и проносились эти дни так быстро, что я только диву давался. Мы вместе переделали кучу дел. Я довёл до ума свою комнату, расставив все вещи и мебель так, как мне хотелось. По примеру Джерарда, придвинул свою кровать почти к самому окну, оставив лишь небольшой проход, и это было круто! По ночам, засыпая, я любовался на небо, и иногда в мою голову забредала мысль, что он так же лежит сейчас и смотрит на него. Почему-то от этого становилось тепло на душе.

Вместе с Рэем и Майки мы привели чердак к виду «музыкальной берлоги», расставили и подключили аппаратуру с колонками, разместили провода так, чтобы не убиться, продираясь через них, и развесили по стенам плакаты. Каждый из нас притащил сюда что-то своё, сокровенное, так что с уверенностью можно было назвать это помещение «нашим». Джерард же занял старое кресло-качалку, которое забыл кто-то из предыдущих жильцов на чердаке, и проводил то время, пока мы занимались делами, читая книгу. Позже я понял, что он облюбовал это место с первого взгляда, и был готов биться за него с яростью дикого кота. Когда я подошёл к нему и спросил, что он читает, Джер только ухмыльнулся, подняв на меня зелёные глаза, и показал обложку. «Интервью с вампиром» – прочитал я и вернулся к делам.

Несколько раз я звонил в Бельвиль, чтобы поговорить с близнецами. Каждый раз, когда я слышал Эла или Лалу по телефону, моё сердце сжималось так сильно, что хотелось плакать. Но я держался. Уже позже я понял, что та активная деятельность, которую мы развили с новыми друзьями, была отличной профилактикой от грусти, печали и тоски по прошлому.

Когда все самые важные дела в берлоге были сделаны, мы с Рэем начали приигрываться друг к другу. Сначала выходило криво, но с каждой импровизацией, с каждой песней, что мы играли вместе, получалось всё лучше, тем более, что Рэй на самом деле отлично играл. По некоторым параметрам он был намного профессиональнее меня и Эла, который играл только для души. Как я понял, иногда Рэй даже выступал на школьных мероприятиях и вообще относился к гитаре очень серьёзно. Я же запоминал и впитывал в себя каждое слово, что он говорил относительно моей игры. Многое из этого было для меня ново и очень помогало играть лучше. А значит, получать ещё больше удовольствия.

В один из таких вечеров мы сидели на чердаке все вместе, мы с Рэем подбирали новую песню, а остальные были молчаливой группой поддержки. Майки валялся на раскладушке и смотрел какие-то журналы, а Джерард, конечно, восседал в кресле-качалке и дочитывал «Интервью». Всё было так мило и по-домашнему, что в какой-то момент песни я осмелел, и начал подпевать Рэю вторым голосом, чего никогда не делал раньше. Слегка прикрыв глаза, я получал огромное удовольствие от того, что делал сейчас, и пел с такой самоотдачей, что сам поражался тому, как звучит мой голос. Случайно посмотрев в сторону Джерарда, я неожиданно поймал его очень странный взгляд. В нём было так много всего намешано, что я чуть было не забыл, как играть. Отведя глаза, я кое-как взял себя в руки и закончил вместе с Рэем.

- Это было круто, ребята! – Майки смотрел на нас горящими глазами, отложив журналы в сторону. – Давно я не слышал ничего подобного в домашней обстановке. Фрэнки, ты был очень хорош! Честно, я не ожидал. Боюсь представить, как ты играешь и поёшь, когда совсем перестаёшь смущаться.