Я не Ким Тэхен (СИ)

Личности вновь вступили в словесную перепалку. Выдержать это было невозможно. Намджун, страшась очередной головной боли, вытолкал на свет Хосока, чтобы тот держал ситуацию под контролем, а сам стал разбираться с другими, которые никак не могли угомониться. Хосок дернулся от неожиданности, выкрикнув возмущенное «Эй!». Он отличался от других особой энергией и вечно заряженным волной позитива настроением. Это была самая добрая и никогда не унывающая личность. Именно Хосок отвечал за тонус Тэхена и появлялся в те моменты, когда Чонгук больше не мог справляться. Тогда Хосок не просто забирал боль создателя — он уничтожал ее.

Хосок был верующей личностью. Он заставлял других личностей читать библию, соблюдать заповеди и жить в мире и согласии с окружающими, но разве его кто-нибудь слушался, кроме маленького и доверчивого Чонгука? Стоило Хосоку и Чонгуку уединиться, чтобы поговорить о Боге, как появлялся мрачный Юнги и забирал младшего к себе, аргументируя свои действия тем, что «существуй Бог на самом деле, мы бы не оказались в таком дерьме». Намджун отчасти был с ним согласен, так как был личностью просвещенной и образованной, а ученые, как всем известно, слывут атеистами.

Дабы убить время, Хосок стал расхаживать по коридору. Как заядлый любитель подвигаться и потанцевать при любой возможности, Хосок тихо напевал себе под нос одну из многочисленных песен, которые знал, щелкал пальцами и совершал незамысловатые движения, представляя себя на съемках клипа. Глазами он разглядывал плакаты, что были развешаны на стенах: доброжелательные люди в белых халатах жали руки своим счастливым пациентам, лозунги в стиле «Мы поможем вам!» или «Нет такой болезни, от которой нельзя было бы избавиться» вызывали на губах Хосока усмешку. «Нам бы кто помог…», — проговорил он в полголоса, останавливаясь возле одного из кабинетов. Дверь была приоткрыта, поэтому парень мог слышать то, о чем говорилось внутри. Следуя на поводу щекочущего любопытства, Хосок встал так, чтобы его не было видно, и, прищурив глаза, постарался разглядеть пациента, так как доктора не было видно в силу его положения. Девушка сидела на стуле, теребя ремешок своей желтой сумки, кивала головой и изредка отвечала своему доктору. Что она говорила, Хосок не мог разобрать, зато он услышал обрывки фраз врача, из которых понял, что девушка серьезно больна и ей необходимо лечь в клинику. Парень и дальше бы грел уши, если бы не доктор Уайт. Женщина вышла из кабинета и позвала его к себе. Энергичным шагом Хосок вмиг оказался рядом с ней и, галантно улыбаясь, плавно обошел врача, чтобы плюхнуться в свободное кресло.

— А у Вас ничего здесь, миленько, — Хосок громко шмыгнул носом. — Зачем я здесь?

Доктор Уайт и адвокат переглянулись. Они поняли, что перед ним сидел не Намджун, а кто-то другой, и это был явно не Чонгук или Юнги. Парень по-доброму улыбался, с нескрываемым любопытством разглядывал кабинет и нетерпеливо дергал ногами. Хосок знал, что Тэхена привели в кабинет психиатра, но не знал, зачем Намджун вытолкал его и что от него требуется. Все произошло слишком неожиданно.

— Представься, пожалуйста, — доктор Уайт медленно села на свое место, надевая очки.

— Чон Хосок! — юноша протянул руку вперед, озаряя врача ослепительной улыбкой. — Намджун вытолкал меня, но я не понял, зачем. Я в курсе, что мы должны выходить и общаться с Вами, доктор, и я не против знакомства! Но объясните мне, что мне нужно сделать.

— Я хочу, чтобы каждая личность прошла тест, результаты которого покажут уровень умственного развития. Мне нужно убедиться, что… — доктор сделала паузу, поджав губы. — Что ты не обманываешь нас, чтобы избежать наказания.

— Врать нехорошо, доктор, и я бы не позволил, чтобы кто-то из нас водил окружающих за нос.

— Хорошо, что ты понимаешь это, — женщина протянула Хосоку лист бумаги с напечатанными вопросами и вариантами ответа. — Вот тест, но для начала я хочу задать тебе пару вопросов.

Хосок кивнул головой, откладывая тест себе на колени.

— Ты знаешь Тэхена? — спросила доктор Уайт.

— Да, это наш создатель, и сейчас он спит. Здесь, — Хосок приложил ладонь к своей груди. — Мы никогда его не видели, но знаем, что он есть. Он и есть мы, так Намджун говорит, но некоторые личности отказываются его признавать и упорно делают вид, что не знают его.

— Расскажешь, когда ты появился?

— С удовольствием, — улыбнувшись, Хосок устроился поудобнее в кресле.

– 13 июля, 2015 год, Нью-Йорк, США –

Отцу Тэхена на работе предложили повышение, и чтобы не потерять должность, ему пришлось отправиться на год в США в филиал компании, в которой он работал вот уже несколько лет. Жену и младшую дочь он брать с собой не стал, ссылаясь на то, что придется тратиться и на их проживание (о том, что начальство полностью оплачивало командировку, он «тактично» промолчал), но по просьбе жены согласился взять уже взрослого и совершеннолетнего Тэхена. «Пусть мальчик посмотрит Америку, заведет друзей, новые знакомства, английский язык подучит. Ему это пойдет на пользу», — уговаривала мать, пока Тэхен тихо стоял за углом и подслушивал. Отец дал добро, но с условием, что сын не будет путаться у него под ногами и создавать лишние проблемы. Тэхен еще с детства понял, что злить отца не стоит, ведь тот может поднять руку и избить до такого состояния, что на коже свободного места не останется, поэтому парень дал обещание быть тише воды, ниже травы, и так оно и было.

В Америке отец особо не обращал внимания на Тэхена. Он чисто символически вручил ему небольшую сумму денег и велел сыну не беспокоить его до тех пор, пока не понадобится помощь. Тэхену ничего не оставалось, как целыми днями гулять по городу, изредка перекусывать уличной едой и наслаждаться видами большого и современного города. Здесь все было в новинку. Местный народ кардинально отличался от людей, которых привык видеть Тэхен. Совершенно иной менталитет, куда более свободные нравы, здесь все общались на равных и не загоняли себя в такие рамки, в которых находились корейцы. В Америке каждый мог почувствовать себя свободным и вдохнуть полной грудью иной воздух, пропитанный духом авантюризма. Тэхен улетал из Южной Кореи собой и пока что оставался Ким Тэхеном, ведь ни у Чонгука, ни у Чимина пока не было поводов появляться на свет. Здесь его никто не обижал, люди были приветливы и дружелюбны, а девушки, что встречались на его пути, не были в его вкусе. Привыкший к миловидным брюнеткам, Тэхен еще долго свыкался с мыслью, что его окружают более раскрепощенные и разнообразные на внешний вид и характер девушки. В Нью-Йорке он встречал и блондинок, и шатенок, и рыжих, и тех же брюнеток, и все они были абсолютно разными. Сложно было понять, нравится ему кто-то или нет, а вообще, самой красивой женщиной на свете для него всегда оставалась мама.

В один из вечеров, когда отец был занят делами и строго-настрого запретил сыну возвращаться в квартиру раньше полуночи, Тэхен прогуливался по оживленной улице, ел ванильное мороженное, посыпанное шоколадной крошкой, и наслаждался видом искрящегося всевозможными цветами Нью-Йорка. Неоновые вывески привлекательно мигали и так и манили зайти внутрь заведения, но у Тэхена было слишком мало денег, чтобы позволить себе отдохнуть в ночном клубе или баре, рекламные щиты призывно подмигивали прохожим, настоятельно рекомендуя приобрести ту или иную продукцию, уличные музыканты играли музыку, выставив перед собой шляпы и футляры из-под инструментов, чтобы прохожие могли бросить им за их старания пару монет или шуршащих купюр. Тэхен остановился возле пожилого темнокожего мужчины, который играл на саксофоне. Виртуозно владея инструментом, музыкант создавал впечатление самого настоящего джазмена, пытаясь донести свое мастерство до каждого на этой гудящей улице. Разговоры людей, музыка, доносящаяся из ресторанов и клубов, гудения машин — все это отошло на задний план и нещадно меркло на фоне игры этого человека. Тэхен стоял, как завороженный, и не мог сдвинуться с места. По его коже то и дело бегали мурашки, а волнующая дрожь отдавалась в колени. «Вау…», — единственное, что смог выдавить из себя парень, когда музыкант закончил играть.