Сущность Альфы (СИ)

- Мой ответ – нет, - категорично и с ментальным нажимом заявил альфа, хмуро взглянув на Акасуну. – Я уже говорил вам, Сасори-кун, что Хаку – моя матка, и отказываться от столь сладкой омежки, тем более в преддверии течки, я не намерен

- Струсил? – Сасори понимал, что играет с огнем, провоцируя Момочи, но иного выхода не было, ведь, если альфа заупрямится, его Истинный будет потерян для него навсегда. – А как же твой авторитет? Как же слава одного из Семи Демонов Красной Луны? Как же все те слухи, которыми полнится земля? – Акасуна, чувствуя, как с каждым его словом биополе брюнета стает все более нестабильным, победно хмыкнул, сложив руки на груди и демонстративно отвернувшись. – Не думал, что ты, Забудза, горазд только языком трепаться, да обходить острые углы десятой дорогой

- Хочешь «рулетку»? – Момочи шумно втянул носом воздух явно для того, чтобы успокоиться, и, скривив губы в жесткой усмешке, хмыкнул. – Будет тебе «рулетка», Акасуна, вот только, - мужчина хитро прищурился, а после, подойдя к омеге и присев возле него на корточки, дернул того за волосы, заставив запрокинуть голову и судорожно хватать воздух раскрытым ртом, - чем же тебя так зацепила эта подстилка? Может, кукольным личиком? – Забудза склонился над лицом мальчишки, но тут же брезгливо отвернулся. – Нет, не то, - альфа картинно-раздосадовано цокнул языком, но тут же оскалился, будто понял что-то важное. – Знаю, ты запал на него, - брюнет в два движения поставил омегу на четвереньки, бесцеремонно задрав сорочку и выставив на всеобщее обозрение исполосанную следами порки попку мальчишки. – Нравится, Акасуна? – мужчина грубо провел ладонью по свежим, ещё вздутым полосам, от чего омега дернулся и ещё ниже склонил голову. – Хаку – мой, и, если потребуется, я выжгу у него на лбу или на заднице клеймо, которое всегда будет напоминать тебе о том, что он – всего лишь дырка для члена

- Сперва выиграй, - сквозь зубы процедил красноволосый, пытаясь отгородиться от ощущений, которые, исходя от омеги, вливались в него бурным потоком, ломая внутренние щиты контроля и взывая к природному инстинкту, который был заложен у всех альф – защитить свое, сделать своим, пометить

- Непременно, - Забудза оттолкнул от себя мальчишку, который, забившись в угол, поспешно прикрыл свою наготу, при этом даже не пискнув, лишь так же, всполошено и взывающе, посмотрел на красноволосого. – Два дня, Акасуна, - Момочи поравнялся с Сасори и ядовито прошипел ему в лицо. – Через два дня, здесь. Мишень и приз – Хаку

- Согласен, - с не меньшим вызовом бросил Акасуна, выставляя и расширяя свои ментальные щиты, которые напирали на щиты брюнета, медленно, но все-таки заставляя их прогибаться

- Скреплено, - подтвердил сделку один из альф, ментальным витком разрезав пространство между мужчинами, после чего те медленно убрали свои щиты и свернули биополя

Не видя больше смысла оставаться в этом месте, Сасори развернулся и пошел на выход, мысленно убеждая себя не оборачиваться, но, вопреки внутренним наставлениям, уже у самой двери он обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на своего Истинного. Хаку смотрел на него в ответ, вновь зачаровывая глубиной своих глаз и пьяня своим запахом, смотрел с горестью и грустью, пожалуй, как и подобает смотреть призу в игре двух сильных особей. Сасори отвернулся и спешно покинул комнату: как бы там ни было, но он выиграет и заберет своего омегу хотя бы для того, чтобы обеспечить ему достойное свободного человека будущее.

Чуть хмуря тонкие брови и нервно покусывая нижнюю губу, Узумаки Курама ловко орудовал ручкой, красной пастой перечеркав уже добрую половину вечернего номера, бракуя его целиком и полностью. Не то чтобы у него были плохие сотрудники, нет, все работники были ответственными профессионалами своего дела, просто настроения у багряноволосого сегодня не было, и он вымещал свое раздражение на ни в чем не повинных листах, черкая их крест-накрест, будто тем самым перечеркивая и свои негативные эмоции.

Вообще-то Курама не был склонен к раздражению, считал себя оптимистом и экстравертом, но при этом все же имел цепкий ум и незаурядной скверности характер, истинность которого, впрочем, являл не каждому. Сегодняшней же причиной волнений омеги стали два альфы, которые уцепились в него, как клещи, требуя одного и того же – принять право на ухаживание. Курама терпеть не мог, когда ему диктовали условия, он был свободолюбив и привык действовать только в своих интересах, добивался своих целей исключительно благодаря своей деловой хватке и тому багажу знаний, который пополнял ежедневно, выделяя час или два в сутки, чтобы ознакомиться с ситуацией в стране, мире и на книжном рынке. В личной библиотеке Узумаки, которая насчитывала уже более нескольких тысяч томов, не было места любовным романам и бытовой прозе, только научные книги с экономическим, психологическим или же философским уклоном и, конечно же, классика, хотя изредка мужчина мог побаловать себя и современной литературой.

Курама, будучи главой клана Узумаки, не торопился обзаводиться семьей и наследниками, предпочитая жить для себя и не разделяя общественное мнение о том, что жизнь без детей проходит впустую. Но, какими бы не были личные убеждения омеги, он все же понимал, что, в силу своего положения и обязательств, он просто не может не оставить после себя отпрысков, достойных перенять и его бизнес, и бразды правления кланом, а тут под руку подвернулись сразу аж два альфы, причем вполне достойных, чтобы составить ему пару. Сама женитьба как такова претила мужчине, ведь он не привык зависеть от кого-то, а женщины, как назло, были ему не по вкусу. К тому же, семейная жизнь – это готовка, стирка, ублажение мужа, когда тому пожелается, и, естественно, совместное проживание, к которому омега-одиночка не был готов. Ну, а далее по списку следовало ещё много минусов женитьбы, в том числе и невозможность флирта со свободными партнерами. Нет, Курама не был ветреным или легкодоступным, а вот дразнить альф он любил, позволяя себе заигрывать с мужчинами, но и близко к себе их не подпуская, таким немудреным способом обретая связи, которые иначе выстроить было невозможно.

И вот на горизонте замаячили два явных претендента на пока ещё вакантное место его альфы, причем один мужчина был из его прошлого, а второй так неожиданно ворвался в его настоящее, впрочем, в будущем Узумаки подле себя не видел ни одного, ни второго. Хаширама ему нравился: альфа был красив, умен, успешен, силен и, как выразился сам брюнет, был готов носить его на руках. К тому же, запах Сенджу непозволительно сильно будоражил кровь омеги, но Курама не спешил прыгать в его объятия, может, из-за ещё студенческой обиды, когда, тогда ещё надменный, альфа проигнорировал все знаки внимания с его стороны, а может, потому, что Хаширама за все эти годы так и остался его первой влюбленностью, которую омега не желал ворошить. Учиха же Мадара был типичным самцом, который привык брать, разделять и властвовать, и, пожалуй, этой своей грубостью и непредсказуемостью он и заинтересовал омегу, который уже давно разочаровался в альфах, как в достойных доверия личностях. Учиха был собственником и жутким ревнивцем, это было заметно и по его поведению, и ощущалось на ментальном уровне, но в то же время он ревностно и скрупулезно оберегал свое, в душе был хорошим семьянином, правда, выражал это качество по-своему, а его опыт и связи делали мужчину надежным и ответственным. Да, бытовали слухи о несдержанности альфы и его склонности к буйству и невменяемости, но Узумаки с уверенностью мог сказать, что тот научился усмирять свои порывы, особенно, если у него была цель, а в данном случае целью был сам Курама. В общем, выбор был сложен и многогранен, но Узумаки Курама не был бы собой, если бы не нашел выход и из этой ситуации, который, правда, был ещё призрачным, но суть идеи, как разобраться с настойчивыми и надоедливыми ухажерами, у него уже сформировалась, так что оставалось только подождать последующих действий мужчин и сделать соответствующие выводы, на основе которых и будет принято окончательное решение.