Победивший платит (СИ)

Я слышу, как склонившийся над пациентом Эрни произносит: "Аритмия". Откуда такая напасть? Ни в одной из семейных линий Эйри не было сердечных болезней.

Пятью минутами спустя Лерой полусидит в постели, бледный, мокрый, растерянный, и старается отдышаться. Эрни терпеливо объясняет ему, как работает кардиомонитор и что надо делать мальчику при тревожном сигнале для первой самопомощи прежде, чем он, Эрни, подойдет: "вот здесь кнопка, да, прижать и пять секунд не отпускать... нет, случайно она не нажмется".

- Эрни, - окликаю я. - Перезвоните мне с другого номера, как только освободитесь.

К счастью, у врача хватает ума без дополнительных просьб уйти для разговора с глаз пациента.

- Все так плохо, что требуется постоянное наблюдение? - осведомляюсь я первым делом. - Что с ним такое?

- Я не знаю, - досадливо пожимает плечами Эрни, не опускаясь до того, чтобы маскировать свое незнание научными словесами. Ситуация ему, как специалисту, неприятна. - Если я скажу "непредвиденные осложнения послеоперационного периода", я ведь не скажу ничего? Я анализировал результаты сканирования; у мальчика нетипичная и неизвестной этиологии склонность к микроразрывам сосудов.

Лероя он наблюдает уже не первый год, и до сих пор проблем с сердцем у парня не было. Это значит, у нас серьезные неприятности.

- Насколько опасно это состояние? - уточняю я. Может быть, все не так уж страшно, как выглядит для меня, профана в медицине.

- Пока я проверяю возможные комбинации и ограничиваюсь паллиативным лечением, - отчитывается врач. - Я ввел все необходимые препараты и установил кардиомонитор, опасности нет. Полагаю, что мальчик скоро поправится, но это частное мнение, а не врачебная гарантия.

- Эрни, - осторожно интересуюсь я. - Это состояние может быть результатом внешнего воздействия?

- Я бы хотел ответить "нет", но скажу "не знаю", - вздохнув, отвечает Эрни. - Я врач, а не следователь. По крайней мере, все предыдущие анализы у меня есть, и я проводил сравнение. За исключением уровня кардиоселективных ферментов, не вижу изменений.

- Не могу сказать, что понимаю, о чем речь, - вздыхаю я. - Но основное, кажется, уловил. У Лери рвутся сосуды, и без всяких видимых причин - так?

- Микрососуды, - поправляет врач, адаптируясь к моим скудным знаниям. - И сбивается сердечный ритм. Второе довольно часто встречается в подростковом возрасте, но откуда взялось первое...

Болезнь, вначале казавшаяся мне едва ли не притворством, еще одним ходом противной стороны в нашей семейной игре, внезапно пугает. Страх и жалость приходят на место казавшемуся равнодушию. Жалость к Лери... и страх за семью. Клану не нужен полумертвый наследник. Мертвый тоже. Я уверен, что наш семейный врач опытен и предусмотрителен, но возможно ли предусмотреть неожиданное?

***

Поразительно, какую бездну событий вместил в себя последний месяц, и колесо судьбы вертится слишком быстро. Я набираю очередной номер, надеясь на то, что Нару не занят. Знает он о судьбе Эстанниса? Слухи ползут быстрее огня в сухом лесу. И доверительный разговор может стать единственным средством разложить все по полочкам.

- Ты выглядишь озабоченным, - заявляет Нару сущую банальность. Он едва заметно улыбается, показывая, что понимает, как звучат его слова, откладывает в сторону сложную мозаичную конструкцию, над которой работал. Я улыбнулся бы, вспомнив, как много часов мы просиживали над подобными игрушками вдвоем, но не сейчас.

- Лери заболел, - с ходу отвечаю я. - А Риз Эстаннис умер. Я думаю, вы в курсе. Странно, не так ли? На суде он был более чем здоров.

Только сейчас, начав частить, я понимаю, как испуган. Да, это совпадение, но все же...

Нару озадаченно хмурится.

- Чем? И от чего? - интересуется он, тоже невольно проводя параллель. Тревожный признак.

- Не знаю, на оба вопроса, - отвечаю я. - У Лероя что-то непонятное с сердцем. Я говорил с Эрни; он убежден, что справится с симптомами, но генез болезни ему неизвестен, и выглядит Лерой... не лучшим образом. Насчет Эстанниса я практически ничего не знаю, но его младший упомянул сердечный приступ. Нару, вы думаете о том же, о чем и я?

Может быть, я слишком параноик. Но что, если на Лери покушались, а Эстаннис попался под руку? Этот вариант нельзя сбрасывать со счетов.

- Оставим в стороне твоего соседа. Случившееся с ним несчастье неприятно, но далеко от твоих забот, - хладнокровно советует Нару. - Лерой... ему шестнадцать, да? В таком возрасте у носителей совершенной крови сердечные страдания бывают лишь в переносном смысле. Возможно, это уже второе покушение на его жизнь.

- Именно, - мрачно подтверждаю я. - Но кто, черт его побери, и кому может настолько мешать мальчишка? Я понял бы, будь объектом атаки я сам. Но Лери? Он пока не глава рода, и это одна из причин того, что я все же согласился с притязаниями Кинти. Кто-то не хочет дать ему вступить во власть?

- Это может быть и личной местью, и желанием видеть другого в качестве твоего наследника, - кивает Нару. - Но кто и как мог бы отравить твоего сына, если последние дни он бережется под неусыпным надзором. Ты доверяешь врачу?

- Эрни? - переспрашиваю я. - Да, уже много лет. Он выглядел настолько сбитым с толку, и раздраженным собственной неосведомленностью, да и с идеей консилиума он согласился без возражений.

- Наверное, не следует мне сейчас звонить ему и отвлекать расспросами, - решает Нару. - Ты сможешь рассказать подробнее сам? Или тревога не позволила тебе запомнить подробности?

Не настолько много я знаю, чтобы от этих крох был толк, но отказывать милорду глупо. Я излагаю, стараясь не торопиться, все мне известное - и сам чувствую, как много пустот в этом рассказе. Я не знаю, что с Лероем, не знаю почему, не знаю даже, встречался ли он с кем-то, получал ли подарки или письма. Отдав на откуп жене и охране безопасность своего наследника, не совершил ли я ошибки?

Нару слушает спокойно и внимательно, будто готовится собрать еще одну мозаику, на сей раз из тех скудных данных, которыми я обладаю.

- Такое впечатление, словно твой сын где-то надорвал себе сердце, - задумчиво говорит он, когда я умолкаю и тянусь за чашкой кофе. - Скорее метафора, чем реальная опасность, но метафоры порою бывают действеннее прямых угроз.

- Это моя вина? - прямо спрашиваю я. Не ради переубеждений, как и не ради самообвинений, лишь из желания установить истину. - Мой гнев довел парня до этой беды?

- Не смей говорить такого! - рассерженно обрывает меня Нару. - Разве ты желал своему сыну зла?

Комм-связь не предназначена для того, чтобы кричать. И тем более на покровителя, с которым тебя связывает многолетнее почтение. Только поэтому я сдерживаюсь.

- Да, - медленно разжимая сжатые кулаки, признаю я. - Нару, вы же знаете мой характер. Лерой меня взбесил, и мне не раз приходила в голову мысль, что будь у меня лишь двое младших сыновей, я не потерял бы много.

Нару морщится, делая охранительный жест.

- Если бы наши проклятия сбывались так быстро и буквально, род человеческий изрядно поредел бы, - замечает он. - Лероя подкосил не отцовский гнев. Но недаром говорят, - он передергивает плечами, - что дракон выедает клятвопреступнику сердце. Случайна ли именно эта красивая метафора?

Злоба и стыд пропадают разом, оставляя с металлическим вкусом во рту полное понимание происходящего.

- Это кара? - тихо интересуюсь я. - Наказание? Один - лжесвидетель, а что до второго, так вы все видели сами, так?

- Дракон не упрекнул твоего сына во лжи, - укоризненно напоминает милорд. - Да и Эстаннис, насколько я могу судить, не лгал. Говорил формальную правду, стараясь представить себя в выгодном свете, возможно, - но это не лжесвидетельство, согласись.