Королева-Няня (СИ)

====== Глава 13. His Will For Poker Deal. ======

(Блэр Уолдорф) – У нас тут один клиент, он много выпил и не хочет уходить. Вот я и взял его телефон, который он положил на барную стойку, и посмотрел, кому чаще всего адресованы звонки. А еще он постоянно повторяет: “Блэр, Блэр”... Я открыла рот от удивления. Для начала надо сказать, что после сна мой мозг туго соображал и с трудом переваривал информацию, которую до меня доносил бармен. – Девушка, вы меня слышите? – наверное, парень пытался докричаться до меня, – Так вы заберете этого? – С какой радости я должна забирать его?! – воскликнула я, – После всего, что он сделал мне... – Девушка, мне если честно, все равно. Я мог бы даже не звонить никому, а просто вышвырнуть его на улицу, – перебил меня бармен. – Нет, пожалуйста! – сама от себя таких слов не ожидала, – Я буду через пятнадцать минут. Адрес назовите. Через две минуты я уже сидела в своей машине и гнала по сказанному мне барменом маршруту. Плевать, что я в пижаме, не накрашенная, с на ходу заколотыми волосами и в вязаных серых Уггах. Слава богу, дороги были почти пустыми, а в общем, чего еще ожидать, пять утра ведь. Я делаю это все только потому, что Чак меня трижды вытаскивал из клубов, пьяной. Господи, чего это Чака сюда занесло?! Я, выйдя из машины, взглянула на бар “Огонь в старой пещере”. Выглядит не только старой, а еще и дряхлой, ужасной, неубранной и с ужасной выпивкой. Времени на осмотр “пещеры” у меня не было, поэтому я влетела внутрь. Помещение было пустым и тихим. Все стулья поставлены на столы, а кто-то натирал старой тряпкой пол. Я хотела скривиться от отвращения, но времени на это у меня не было. Я бросила взгляд на барную стойку. Чак всем животом лежал на ней крепко сжимая в руке стакан с недопитым виски. Я кинулась туда. – Это вы – Блэр? – бармен меня осмотрел. – Блэр?! – пьяно вскрикнул Чак, мгновенно выпрямляясь, и уставился закрытыми глазами в пространство. – Ваше? – усмехнулся натирающий бокал бармен, бросив взгляд на Чака. – Мое-мое, – выдохнула я, перебрасывая руку Чака через свое плечо. Чак убрал руку и, обхватив меня за талию, крепко прижался ко мне, положив голову на грудь. Я сначала стояла в замешательстве, но, спустя пару мгновений, запустила пальцы в его волосы, опускаясь лицом в его голову. – А если бы с тобой что-то случилось? – прошептала я, чувствуя, как по щеке катится слеза. – Блэр... – проговорил он, еще сильнее стискивая меня в своих сильных руках. Все равно он завтра ничего не вспомнит, поэтому можно и не злится на себя за сказанные слова. – Он заплатил? – я подняла лицо на бармена. – Нет, – все так же усмехнулся он. – Сколько он должен? – Двести шестьдесят три доллара и сорок центов, – сказал бармен. – Чак, как ты мог в таком месте, – я окинула взглядом полного отвращения этот бар, – напиться на триста баксов? – я улыбнулась, поглаживая его волосы. – Блэр... – все так же мямлил он. – Он что, других слов не знает? – засмеялся бармен. – В смысле? – не поняла я. – Ну, он сюда уже приехал пьяным, а потом, когда я спросил, что у него случилось, он сказал “Блэр”, и повторял ваше имя постоянно. – Позвольте узнать, почему вы спрашивали, что с ним случилось? – нахмурилась я. – Это моя профессия, – он наконец посмотрел мне в глаза, – Я психолог и бармен. Точнее, бармен и психолог. – Понятно, – сказала я. Я засунула руку во внутренний карман пиджака Чака. Там я нашла его портмоне и достала оттуда триста долларов. – Оставьте себе, психолог, – улыбнулась я, – И плесни-ка мне чего-нибудь стаканчик. Он протянул мне бокал мартини. Я разом его осушила и глубоко вздохнула. Я опустила глаза обратно к Чаку. Его глаза были закрыты, но на лице было спокойствие. Я запустила левую руку в его волосы, а правую положила на его щеку. Он пошевелился от моего прикосновения, а потом убрал одну руку с моей талии и положил на мои пальчики на его щеке. Он придвинул мою ладонь к губам и поцеловал ее. – Блэр, ты пришла ко мне, – прошептал Чак. – Куда я денусь, – улыбнулась я ему в самую макушку. – Я идиот, – сказал он. – Я знаю, – подтвердила я. – Прости меня, – попросил он, повернув лицо в меня и втираясь мне в живот носиком. – Злиться я должна только на себя, ведь если бы я не была идиоткой, я бы не стала знакомиться с тобой, – я на секунду представила свою жизнь без Чака и поняла, что ее бы просто не было. – Не говори так, – прошептал Чак, – Ты – лучшее, что у меня есть. Он еще сильнее сжал меня в объятиях, а я опустилась щекой на его голову, просунув руку на его спину, под пиджак и рубашку. – Он вас любит? – тихо спросил бармен. – Нет, – с сожалением покачала головой я, поглаживая пальцами раскаленную кожу Чака. – А выглядит, что да, – снова усмехнулся он. – Он сейчас пьян, – объяснила я, – И нам пора домой. Я отцепила его руки от своей талии и перекинула одну через свое плечо. Я подняла его со стула и держала его со спины и за руку, свисающую с моего плеча. Медленными шагами мы направлялись к выходу. – Помочь? – предложил мне бармен. – Нет, спасибо, – улыбнулась я, хоть он этого и не увидел. – Может быть, вы не правы, и он вас любит, просто слишком гордый, чтобы сказать это, – предположил он. – Поверьте, я знаю, что любит этот дурачок, – я с доброй улыбкой повернула голову к Чаку. – И что же? – Секс и алкоголь, – ответила я. – Что ж, могу вас заверить, что за полтора часа к нему подошло не менее двадцати пяти шикарных девушек, а он не посмотрел ни на одну, – сказал бармен. От этих слов мне стало хорошо. Так легко и спокойно, что я была готова прямо сейчас поцеловать Чака. Его волосы торчали во все стороны из-за того, что я запускала в них пальцы, глаза были закрыты, а голова свешена на бок, опираясь о мою. Я чмокнула его в щеку, отчего на его губах появилась еле заметная улыбочка. Мне понравилась эта улыбка. Такая добрая и счастливая. – До свидания, – попрощалась я и вышла из бара. Машина автоматически разблокировала двери, как только я подошла, ведь у меня в кармане был ключ. Я открыла переднюю пассажирскую дверь. – Прыгай, – я кивнула Чаку на машину, – Ну да, как же, – я фыркнула и аккуратно посадила его на сидение. Я села за руль, но ехать не торопилась. Я повернула голову к Чаку и наткнулась на его открытые глаза. Он внимательно осматривал меня. Я конечно понимаю, что я сейчас выгляжу не ахти, но нельзя же быть таким наглым! Я машинально поправила волосы и провела рукой по щеке, как будто проверяя, нет ли там чего-то. – Ты прекрасна и так, – достаточно пьяным голосом прохрипел Чак. – Я только что встала с кровати. Я страшная и не накрашенная, – я снова посмотрела на него. – Прекрати, – сказал он и рухнул головой мне на колени. Надеюсь, в таком положении я смогу вести машину. Я ничего не ответила, а просто двинулась с места. Ночью всякие придурки могут быстро ездить, поэтому лучше мне ехать медленно. На самом деле, я просто больше времени хотела провести с ним. Хоть я его и ненавижу, ужасно зла, мне обидно, я предана, но... но мне не хотелось выгнать его и отправить подальше. – Останови машину, – попросил Чак. Я была удивлена, но подъехала к обочине и остановилась. Я опустила глаза на него. Он рассматривал меня, как будто я что-то такое, на что можно любоваться часами. Например, как огонь и океан. Я не удержалась и опустила одну свою ладонь на его щеку. Такой горячий. Может у него температура? Я сначала приложила пальцы к его лбу, а затем наклонилась к нему губами. – Чак, у тебя температура, – сказала я, не отстраняясь от его лица. – Завтра пройдет, – прошептал он, опуская руку мне в волосы, этим не давая подняться. Он повернул мою голову набок и начал целовать мою щеку, а потом шею. Я с наслаждением вздохнула и почувствовала напряжение внизу живота. Но его поцелуи были такие чувственные, без всяких намеков, а губы... такие мягкие и нежные. И сладкие. Как же я хотела почувствовать их вкус. Со вкусом виски и карамели. Но нельзя. Черт, когда же я смогу делать то, что нельзя?! Понятно, никогда, а теперь надо ехать домой. Я медленно отстранилась от него и поехала дальше. Я чувствовала глаза Чака на себе. Такие ласковые и красивые. Наверное, я смешно смотрюсь за рулем. Вглядываюсь в каждую еле заметную точечку, при виде которой сердце вздрагивает от страха, боясь, что она собьет меня. А меня сбивать нельзя: со мной ценный груз. Я как обычно заехала за дом и припарковала машину на отведенное место. Я опустила глаза на Чака. Он так мирно посапывал, уткнувшись носом мне в живот. Я улыбнулась. Какого черта я делаю?! Он дважды разбил мне сердце, принеся столько боли и мучений! А я поехала в пять утра забирать его из какой-то дыры. Но почему-то сейчас я не чувствовала никакой злости. Наверное, потому что сейчас это мне ничем не поможет. Я откричусь на него, когда он будет в состоянии понимать. А сейчас... Мне нужно как-то довести его домой. Чак что-то пробурчал во сне, а я еще шире улыбнулась. Я опустила ладошку на его щеку и погладила пальчиками. Он так забавно почесал носик и, положив одну руку мне за спину, еще сильнее прижался ко мне. Как же я хочу, чтобы он так же спал, но только рядом со мной, в одной кровати. Чтобы каждое утро я просыпалась раньше и шла готовить ему завтрак. Чтобы если мне приснится плохой сон, я могла бы примкнуть к нему и мне станет спокойнее. Так и было бы, если бы он два раза подряд не бросал меня по утрам. От грустных воспоминаний по щеке потекла слеза. Как раз в тот момент, когда Чак проснулся. Его глаза все так же были немного пьяными. Он протянул руку к моему лицу и стер слезинку. – Почему ты плачешь? – медленно спросил он. – Я... я не... – я пыталась придумать что-то, – Надо домой, Чак. Я посадила его на сидение ровно, вышла из машины и помогла Чаку вылезти. Мы шли медленно и осторожно, потому что нас обоих шатало из стороны в сторону. Чак был очень тяжелым для меня, поэтому мне не очень удавалось держать равновесие. Его рука была перекинута через мои плечи, а я еще поддерживала его за талию. Боже, мы дотащились до лифта! Самый последний чертов этаж... Так, до кнопочки дотянулись! Осталось ехать минуты три. Я посмотрела на Чака. Взгляд такой уверенный, но однозначно пьяный. Ох, мне бы его еще протащить в комнату без шума, что будет очень не легкой задачей. Я еще раз повернулась к Чаку. На этот раз он смотрел на меня. Смотрел и улыбался. Он такой смешной сейчас! Так и хочется его за щечки потрепать. За своими мыслями я немного расслабилась и не удержала равновесие. Я повалилась на стенку лифта, а Чак на меня. Но он успел подставить руку и опереться. Наши глаза встретились. Пленительный взгляд глаз цвета виски не позволял мне отвернуться. Я видела как его губы слегка подрагивали, пряча улыбку. Я что, такая смешная?! Я почувствовала, как вторая его рука бережно убрала мой выбившийся из неаккуратного хвоста локон за ухо. От его легкого касания по телу пробежала горячая дрожь, а я судорожно вздохнула, почувствовав тугой тянущий узел внизу живота. Но я так же вспомнила, какие приятные сюрпризы меня ждали после обеих наших совместных ночей. Он уходил, оставляя меня наедине с мучительными мыслями, болью и рыданиями. На глаза снова навернулись слезы. Я тут же заметила, что в глазах Чака исчезли искорки желания, с которыми он смотрел на меня. А появилось... наверное, это сожаление, печаль. Он опустил одну руку мне на лицо, а вторую убрал со стенки лифта и положил на талию. Одними губами он прошептал “Прости меня” и, не дожидаясь ответа, крепко прижал меня к себе, укладывая мою голову к себе на грудь. Я робко обвила руками его шею и приникла еще сильнее к такому любимому телу. Он прижимал меня за спину одной рукой, а вторую положил на затылок и гладил пальчиками мою голову. Я чувствовала его мягкие губы на своем лбе, обрамленные слегка колючей щетиной. Я положила ладошку на его щеку и провела по острым коротеньким волосам пальцами. Завтра он ничего не вспомнит, что и к лучшему, потому что я не собираюсь его прощать ближайшие лет так два миллиарда сто сорок восемь миллионов триста девяносто девять тысяч семьсот сорок восемь, от так вот! Правда, я вряд ли это число повторить смогу. Мы вышли из лифта, а Чак все пытался обнимать меня и шептал “Прости меня” каждую секунду. Я ему ничего не отвечала. Мы добрались до двери. Так, Блэр, вдох-выдох, вперед. Черт, почему так громко дверь открылась-то?! Лиззи, пожалуйста, не проснись! – Всем при... – заорал Чак на весь дом, а я заткнула ему рот рукой. – Ты, придурошная бассятина! Закройся сейчас же! – зашипела на него я. – А то что? – проговорил мне в ладонь Чак, вопросительно и играючи поднимая брови. – А то разбудишь Эл и отца, – ответила я. – А ты знаешь, что сказал мне отец? – пьяным голосом пропел Чак, когда я довела Чака до его комнаты. – Что же он сказал? – я включала настольную лампу и усадила его на кровать. – Чтобы я... – он запнулся, посмотрев на мою грудь, – Чтобы... Вот похотливый кабель! Я наклонилась, чтобы стянуть с него пиджак, а он смотрит, при чем так нагло, прямо туда. Майка от пижамы достаточно свободная, вот и оттянулась вниз. Я легонько шлепнула его по плечу, приложив майку обратно к телу. – Хватит пялиться, – шикнула я. – Нормально? Сама показывает, а потом говорит не смотреть! – проговорил он, пряча хитрую улыбку. – Ничего я... Ах так, да? Шутки шутить вздумал? – я собиралась высказать ему, но вспомнила, что он абсолютно пьян, поэтому просто вздохнула, – Придурок ты, Басс. – Значит ты приехала забирать из бара придурка, – вот интересно! Когда я пьяная, я двух слов связать не могу, а этот гляди как шпарит. – Да-да, знаю, я тоже придурок, – промямлила я. Он начал отрицать, пока я пыталась стянуть с него рубашку, но его жесты, которые он показывал руками, не давали мне это сделать. – Чак, сядь спокойно и дай мне тебя раздеть! – не выдержала я. Он собирался что-то сказать, но решил, правильно решил кстати, промолчать. Он молча опустил руки и смотрел на меня. Я расстегивала пуговки на его рубашке, а потом сняла с его тела. Какой он до бешенства сексуальный! Черт бы тебя побрал, Басс! Блэр, спокойно, не надо смотреть. – Ложись, – приказала я. Он покорно лег, ни на секунду не убирая любопытных глаз с меня. Я случайно прошлась по его разгоряченной коже рукой, почувствовав, как от этого на нем появились крохотные мурашки. Так, Блэр, ты должна справиться с ремнем. В самом деле, что здесь такого? Всего лишь под ремнем находится Чак-младший, на который ни в коем случае нельзя смотреть. Так, на старт, внимание, марш! Я крепко зажмурилась и начала орудовать с застежкой, которая все не поддавалась моим усилиям. – Может откроешь глаза для начала, – посоветовал Чак. От стыда меня спасало только то, что он, поспав пару часов, ничего не вспомнит. – Спасибо, – с иронией поблагодарила я. Все же я решилась открыть глаза. Теперь я сразу же справилась с ремнем. Еще два препятствия: пуговица и ширинка. Твою мать, какого черта, Басс?! У него встал! Руки сразу задрожали. – Что это такое? – прошипела я, поднимая глаза на Чака, в глазах которого исчезли хитрые искорки. Они смотрели на меня взрослым осознанным взглядом, с желанием и страстью. – Что? – через минуту Чак вернулся в реальность, – Эм... Прости... Это ты... – Что я? – как он себе представляет, я буду снимать с него штаны, когда у него стоит?! Надеюсь, он не догадывается, что я просто на грани, а держит меня лишь то, что может поджидать с утра. – Ну... ты меня трогала... и... долго возилась с ремнем, поэтому... – Так я еще и виновата, да?! – вспыхнула я, – Еще одно слово, и сам будешь заниматься этим! – закончила я, представляя, как Чак даже не найдет в таком состоянии свою ширинку. У меня абсолютно не получилось привести план в исполнение. А планом было: расстегнуть пуговицу и аккуратно опустить замочек на молнии вниз, не дотрагиваясь до “того самого”. Руки настолько дрожали, что я раз двадцать провела по очень впечатляющему бугорку, который был еще более большим, когда я увидела его в одних, как назло обтягивающих, боксерах от Armani. Я стащила с него ботинки и штаны. Я накрыла его одеялом и облегченно выдохнула. Сердце колотилось как бешеное. Ноги были ватными, а внизу живота неудовлетворенно тянуло. Я поправила одеяло и собиралась уйти, но засыпающий Чак схватил меня за руку. – Останься... – прошептал он. – Не могу, – ответила я с наворачивающимися на глаза слезами. – Почему, Блэр? – более отчетливо проговорил Чак, но его глаза закрывались, а рука, сжимающая мои пальцы, слабела, – Я оставался... – Я боюсь... – прошептала я и побежала к выходу. – Чего? Блэр, я ведь те... – я не услышала, что он сказал, потому что закрыла дверь и, смахнув выступившую слезу, направилась к своей спальне. Я скинула Угги в сторону и плюхнулась на кровать. Надо поспать еще хоть немного. А потом встану и приготовлю завтрак. Но уснуть так и не удалось. Я ворочалась из стороны в сторону и пыталась не думать об этой ночи. Если скажу, что мне удалось, то все равно никто не поверит. Промучившись два часа, я встала и пошла в душ. Восемь утра. Где-то через полтора часа проснутся Барт с Элизабет. Я успею собраться и приготовить вафли. Давненько я их не готовила. Придется поискать вафельницу. Натянув юбку, майку и бежевые туфельки с вишенками, я пошла на кухню, стараясь не стучать каблуками. Ужасно болела голова, а ведь я выпила только один бокал мартини. Ладно, похмелюсь благополучно оставленным кем-то на столе коньяком Couprie Grande Champagne X.O. Прекрасный выбор. Триста баксов за 0,7 литра. Я отыскала вафельницу и залила порцию смеси в нее, дожидаясь писка, который говорит о готовности. Я прожигала взглядом эту дурацкую бутылку, которая просто умоляла меня “Выпей хоть чуть-чуть!”. Я почти поддалась на ее уговоры, но в комнату влетела Элизабет, которая была похожа на весенний цветок в розовой блузке и белых шортиках. – Ты уже проснулась! – воскликнула она и чмокнула меня в щеку, – Вкусно пахнет! Я пока на стол накрою. – Накрывай на одного больше, – предупредила я. – В смысле? – удивилась Эл. – Чак здесь. – У тебя глюки, – после паузы усмехнулась Элли. – Тогда глюки и то, что в пять утра мне позвонил бармен из какой-то дешевой дыры с телефона Чака. Я приехала туда, чтобы забрать его. Потом мы приехали домой, и я уложила его спать, – кратко рассказала я, выкладывая первую порцию вафель на красивое блюдо. Элизабет молча смотрела на меня, переваривая информацию. Я повернулась к ней, а ее глаза были размером с блюдца. Я чуть не выронила банку с шоколадной пастой, которую перекладывала в глубокую тарелку, от ее удивленного взгляда. – А теперь... можно как-то поподробней, что ли? – Элизабет начала резкими движениями трогать волосы. Я все рассказала Элли, вплоть от звонка бармена. Она промолчала и взяла с полки на один столовый прибор больше. Я продолжила готовить вафли. Так, бутылка коньяка меня уже на коленях уговаривала открутить пробку и глотнуть. Я не сдержалась и схватила бутылку. Я почувствовала на себе чей-то взгляд. Показалось, наверное. Но чьи-то глаза беспощадно терзали мою спину. Я запрокинула бутылку и жадно глотнула обжигающий напиток. Но кто-то все смотрел и смотрел на меня. Так знакомо и приятно. Чак. Точно, он. Я отняла бутылку от губ и, не поворачиваясь к нему лицом, протянула в сторону бутылку и сказала: – Похмелишься? Его смешок вызвал у меня мурашки. Он зашел и закрыл дверь за собой. Чак подошел ко мне вплотную, а я могла чувствовать его горячее дыхание на шее. От этого ощущения я снова возбудилась. Он взял бутылку из моих рук, при этом не за горлышко, а обхватив мои пальцы ладонью. Вместе с моей рукой он поднес бутылку к губам и глотнул. – Вафли? – услышала я его хрипловатый голос. – Да, – ответила я. Он держал мою руку и поднял ее чуть выше. Я почувствовала его мягкие губы на своих пальчиках. Что он творит?! Я попыталась выдернуть руку, но ничего не получилось. – Отпусти, – приказала я. – Не хочу, – прохрипел он и резко приблизился ко мне. Он выхватил из моей руки коньяк и поставил на столешницу. Моя талия оказалась в его плену, а шея была предоставлена в полное распоряжение его губам. Я старалась не обращать внимания, а просто дальше готовить вафли. Он продолжал целовать мою шею, покусывая мочку уха. Я пыталась дышать ровно, и не простонать. – Отпусти меня, – прошептала я. – Не хочу и не могу, – ответил он, еще крепче прижимая меня к себе и еще страстней целуя мою шею. – Твои проблемы, – протянула я. Чак пропустил мои слова мимо ушей и начал двигаться по подбородку к моим губам. Я остановила его лицо рукой. – Дай мне тебя поцеловать, – сказал он, пытаясь повернуть мое лицо к себе. – У меня есть парень, – вспомнила про Уилла я. – Мне плевать на него, – ответил Чак, бережно оттягивая мою голову назад за волосы. – А мне нет, – я должна его остановить. – В ту ночь тебе было все равно. Это было последней каплей. Я резко оттолкнула его от себя, со злостью посмотрев ему в глаза. В них была немая страсть и... сочувствие. Мне плевать на него. После того, что он сделал и первый, и второй раз, мне абсолютно все равно. Я отвернулась от Чака, и продолжила готовить. – И это вся благодарность? – шепотом спросила я, не позволяя наворачивающимся слезам коснуться щек, – Ты заставляешь меня почувствовать все снова после того, как я вытащила тебя из какой-то дыры в полшестого утра, что я была не обязана делать! Чак снова приблизился и более нежно обхватил меня. – Отстань, не трогай меня! – прошипела я, стараясь незаметно смахнуть слезу. – Ночью ты отвечала на мои объятия, – с улыбкой прошептал Чак. – Ночью ты был пьян, – ответила я. Неужели, он помнит, скотина?! Я так надеялась, что для него все останется в тайне... – Я пьян... я всегда пьян, – прошептал Чак, опуская лицо мне в плечо. – В смысле, – не поняла я, слегка вздрогнув от его горячего дыхания на моей ключице. – Я пьян тобой, – ответил он без усмешки в голосе, что странно. – Чак! – выдохнула я, пытаясь оторвать его руки от себя совершенно без желания. – Не пытайся меня отцепить, – прорычал он, – Теперь ты никуда не денешься от меня. – Лучше бы ты был пьян своей девушкой, а теперь отпусти меня, потому что я должна помочь Элли, – жестко проговорила я. Мне не хотелось его отпускать. Я мечтала, чтобы он стоял и обнимал меня так. Но я заставляла себя не верить его словам. С какой стати? У него есть девушка, у меня есть “парень”. Он не должен так делать. Все это специально. Я не могу больше поддаваться минутным слабостям. – Возьми “Нутеллу”, взбитые сливки и клубнику, – сказала я Чаку, а сама взяла со стола тарелку со стопкой вафель, красиво украшенных кремом и ягодами. Чак пошел за мной и подавал мне тарелочки, которые я ставила на стол. Элизабет раскладывала салфетки и протирала и так идеально чистые кружки. – Доброе утро, Чак, – буркнула она, подходя к нам, – С тобой я поговорю после, – нахмурилась она, прожигая Чака взглядом. – О чем, мама? – Чак состроил удивленные глазки. – О том, что ты заставил Блэр в пять утра ехать за тобой неизвестно ку... Милый! Ты уже готов? – Элли повернулась к заходящему в столовую Барту, поправляя его галстук. – Доброе утро, Блэр, – он мне радостно улыбнулся, – и... Чак, – у него в глазах появилось недоумение. – Доброе утро, отец, – Чак пожал руку Барта. – Отлично! Вся семья в сборе! – Барт потрепал Кэма по волосам, которой кинулся обнимать меня. – Блэр приготовила вафли! – Элли радостно захлопала в ладоши и чмокнула своего мужа в губы. – Милая, заверни мне пожалуйста с собой, – Барт улыбнулся мне. – Что? Как с собой? – возмутилась Элли. – Дорогая, у меня сделка на десять миллионов. Я не могу ее... – Ничего не знаю! – отмахнулась Элли, толкая Барта к его месту, – Ты – Барт Басс, тебе можно все. А сейчас твоя жена хочет, чтобы ты раз в своей жизни позавтракал в кругу семьи. – Тогда, я пожалуй, пойду, – мне стало неловко. – Совсем больная?! – Эл, усадив Барта, двинулась ко мне и начала толкать меня к стулу, – Ты – наша семья! – она чмокнула меня в щеку и села рядом. – Конечно, ты – наша семья, Би! – воскликнул Барт, – К тому же, твоя дружба с моим сыном... – С нашим сыном, Барт, – вставила Эл. – Вот как его изменила! Я горд за тебя, сынок! Я поперхнулась кофе. Господи, я же не рассказала Элизабет, что мы с Чаком больше не друзья и никогда ими не будем. Что же делать?! Я посмотрела в счастливые глаза Барта. Он действительно гордился своим сыном. И назвал его “сынок”. Я не могу испортить это. – Отец, вообще-то... – начал Чак. – Мистер Басс, я счастлива, что познакомилась с вашей прекрасной семьей и Чаком! – перебила Басса-младшего я, – И не могу отрицать того, что он действительно очень изменился с нашей первой встречи. Барт на радостях взял мою руку и поцеловал тыльную сторону. Я ему приветливо улыбнулась и еле заметно подмигнула Чаку. Кажется, от Элизабет это не скрылось. Ладно, поговорю с ней потом. – Не обижай этого ангела, Чарльз, – твердо проговорил Барт, глядя сыну в глаза. – Ну что вы, мистер Басс! – я опять не дала Чаку сказать, боясь, что он сорвет мой спектакль, – Он не сможет меня обидеть. Мы ведь друзья, да Чакки? – я протянула к его щеке руку и убрала с его губы капельку взбитых сливок. – Чакки? – переспросила Элли, – Последним, кто его так назвал, была я, пять лет назад. Я думала, он меня по стенке размажет. Чак смущенно улыбнулся, а мы все засмеялись. Мы позавтракали, Барт уехал на работу безумно счастливым. Я быстро начала убирать грязную посуду и побежала на кухню, но Элли не упустила возможности и побежала за мной. – Какого черта это было?! – спросила она, – Ты ему подмигнула! – Эл, я отведу Кэма в садик и все тебе расскажу... – Чак, собирайся, отвезешь Кэма в детский сад, а Блэр не выйдет за порог этого дома, пока не расскажет что здесь, черт возьми, происходит! – вскричала Элли. Когда она в таком состоянии, лучше не спорить с ней. Я робко кивнула и поцеловала Кэма в макушку, который подбежал ко мне, чтобы попрощаться. Как только Чак и Кэм вышли из дома, я обессилено опустилась на пол. Элизабет сразу забыла про свою злость и присела рядом со мной. Рассказывая ей все, я не смогла удержаться от слез. Элли все выслушала и начала меня успокаивать. – Пятьдесят на пятьдесят, – вдруг, после длинной паузы, сказала она. – Не поняла? – Делим пополам. Ты отрываешь одно яйцо, а я другое. Идет? – Эл улыбнулась, а я сквозь слезы рассмеялась. – Элли, пообещай мне кое-что, – попросила я. – Что хочешь, дорогая, – Элизабет поглаживала меня по спине. – Не устраивай таких сцен, как в прошлый раз, ладно? – попросила я, – А лучше вообще с ним не говори на эту тему. По выражению лица Элизабет, можно было подумать, что я забрала у нее весь кислород и ей нечем дышать. Как будто я отобрала у нее то, ради чего она жила. – Ладно, – прошипела она сквозь зубы, – Так уж и быть. Элли немного помолчала, а потом вдруг воскликнула: – Барт просил Чака тебе кое-что сказать! В голове что-то смутно всплыло. Когда я притащила его в комнату, он что-то начал говорить про Барта, а потом посмотрел мне на грудь и остановился. – Он начал, но не успел сказать, – ответила я. – Что ж, тогда скажу я! – Эл захлопала в ладоши, – Мы едем в Дубаи! – Отлично, но вы ведь только приехали из Англии. – Ты не поняла, тупица! Мы, все вместе, то есть и с тобой, развлекаемся в Дубаи перед юбилеем “Басс Индастриз”! – Эээ, нет, вот это без меня! – я вскочила на ноги. – Но... – Нет! – А... – Нет!!! – Если... – Я сказала НЕТ!!! – крикнула напоследок я, закрывая посудомойку. – Ладно, – расстроенно буркнула Элизабет. Элизабет села за журнальный столик и начала рассматривать Vogue, а я стояла напротив нее, оперевшись о столешницу, и листала новый Hello, где на обложке была слегка размазанная моя фотография. Неужели, даже они за мной следят?! В прихожей послышался стук двери и чьи-то шаги. Вернулся Чак. Элизабет настороженно высунулась из-за журнала. Я испуганно смотрела на Эл, а потом на Чака, который приближался к дверям. Я заметила, как Элизабет озлобленно смотрит на него, стиснув губы в тонкую полосочку. В глазах Чака было непонимание. – Элли, ты мне обещала, – напомнила я, скидывая журнал на столешницу. – Заметь, я пока ничего не сказала, – прошипела Эл. – Вот и молчи, – продолжила я. – Что у вас тут происходит? – удивленно спросил Чак. – А то ты не... – Эл! – перебила ее я, – Я тебе сказала... – я не договорила, потому что на телефон пришло сообщение, – О боже!!! – Что случилось?! – Чак и Элли обеспокоено на меня посмотрели. – Мила! – руки начали дрожать от воспоминания о ней. – Что с Милой? – Эл безразлично откинула журнал в сторону. – Она через полчаса приземлился в аэропорту имени Кеннеди! Я должна ее встретить! – я кинулась к двери, ведущий из кухни к коридору, – А почему она тебе не написала? – я удивленно повернулась к Чаку, а тот пожал плечами, – Ладно, все равно. Я побежала в комнату и взяла подходящую бежевую сумочку на одном ремешке. Мысли заняты были не модным прикидом, а что мне сказать Миле. Мне стыдно смотреть ей в глаза, я предала нашу дружбу. Она не захочет со мной общаться после этого. Ладно, подумаю об этом в машине. Я вышла в прихожую, а из кухни сразу за мной выбежал Чак и схватил меня за руку. – Чак, отпусти, – попросила я. – Не езжай туда. – Чак! Мила попросила забрать ее из аэропорта! Как я могу не ехать? – я не могла уловить суть его мыслей. – Блэр... – Меня больше волнует, как я смогу с ней общаться дальше, – сказала честно я, – Была бы я на ее месте, убила бы шлюху. Я выдернула руку и направилась к двери. В аэропорте было много людей, но я искала в толпе знакомое лицо. И вот оно появилось: чемодан и дорожная сумка в руке, а на лице как всегда улыбка. Я попыталась улыбнуться в ответ, но скорее это было похоже на последствие неудачной пластической операции. Мила подбежала ко мне и кинулась обниматься. Я аж вздрогнула, но опустила руки на ее спину. Какая же я сука! – Би, я так скучала! – прокричала Мила. – Да, Мила, я тоже, – ответила я. Сев в машину, я убрала крышу, чтобы сделать кабриолет, а не обычную легковушку, как была сегодня ночью. Мила восхитилась моей новой машиной, а я рассказала ей, откуда у меня появилась Maserati. Я привезла ее в отель Чака, так как у меня есть ключ от его номера. Я сообщила Миле, что сам ее возлюбленный находится в доме семьи Бассов. Я собиралась уходить, но Мила меня остановила: – Блэр, я знала тебя со школы. Я вижу твои фальшивые улыбки и настоящие. Что-то случилось, и ты никуда не уйдешь пока не расскажешь мне. Я остановилась как вкопанная. Да, кому-кому, а вот Миле и Серене врать бесполезно. Они меня насквозь видят. Я со слезами осторожно обернулась к Миле. Ее глаза излучали такую доброту и доверие, что я на мгновение почувствовала себе не виноватой. Но это не так. Я предательница, и она должна меня ненавидеть. Мила протянула ко мне руки, подзывая к себе. Я кинулась к ней в объятия, и мы сели на диван. Она гладила меня по голове и успокаивала, но я все рыдала и рыдала. Я должна ей рассказать, иначе это будет меня угнетать изнутри. И я сказала. Я не говорила ей, что Чак ушел, и не говорила, сколько раз мы это сделали. Я внимательно следила за ее реакцией. Я ожидала чего угодно, к примеру, она начнет орать, оттаскает меня за волосы по номеру, назовет шлюхой и тому подобное. Но она искренне мне улыбнулась и снова прижала к себе. Я была настолько ошарашена, что даже плакать перестала. – Мила? – аккуратно спросила я, – Ты почему так спокойно отреагировала? Я, конечно, понимаю, что вы временно расстались, но это не давало мне права так поступать. Я сука, я тварь! Ты никогда меня не про... – Би, успокойся, – мягко сказала Мила, – Все нормально, правда. Я ни капли не сержусь. Нет, ты посмотри на нее! Хоть стой, хоть падай! Ее парень изменил ей с ее лучшей подругой! Я бы расстреляла обоих, честное слово! – Ты меня удивляешь, – прошептала я. – Я сказала Чаку, перед тем, как уехать, что наше временное расставание означает полную свободу. То есть, я могла спать с кем угодно, и он. А еще... ну, наверное, он тебе рассказал... – Мила замялась. – Нет, ничего не рассказывал, – я ждала продолжения. – Только никому не говори, ладно? – попросила Мила, – Я... я изменила ему... – Что?! – И поэтому мы расстались, – закончила Мила. Сегодняшний день станет номером один в моем списке “10 дней, в которые я была как молнией пораженная”. Бедный Чак... Почему он мне не рассказал? Я даже не представляю, что для него это значит! Он же Чак Басс! Ему не могут изменить! Нужно ехать домой. Я попрощалась с Милой, еще раз убедившись, что она ни капли на меня не в обиде, и поехала домой. (Чак Басс) Как только Блэр вышла за дверь, я пытался позвонить Миле, но телефон был недоступен. Господи, если ты есть, сделай так, чтобы она выкрутилась! Я даже не успел вернуться на кухню, как оттуда вылетела мама, которая выглядела как буря или ураган. Фурия просто! – Блэр, надеюсь, ты меня простишь, – проговорила она и начала на меня орать, – Какого черта ты опять так сделал?! – Мам... – Я задала тебе вопрос и хочу получить на него внятный ответ! – О чем ты гово... – Идиота не включай! – мама с каждым шагом подходила все ближе и ближе, а я уже чувствовал спиной стену. Тут до меня дошло, что она уговорила Блэр рассказать ей о той ночи... когда Би все неправильно поняла. Снова воспоминания... Черт возьми, я ведь хотел остаться! Тогда, какого хрена я одевался? Я же люблю ее. Я не могу ее оставить. Я хочу быть с ней. – Ты меня слышишь! – в реальность меня вернула пощечина мамы, которую я, так уж и быть, за это прощу. – Блэр все неправильно поняла... – Неужели?! – Вы одинаковые! – взорвался я, – Прежде чем меня перебивать, нельзя выслушать до конца?! – Твой выход уже прошел... – Мама, послушай меня! И я рассказал ей все, как было, и как поняла Блэр. Вспоминая это, я старался не закричать диким криком. Жуткая боль и чувство незаконченности смешанное с бессилием подступали комом к горлу. – Раз... – начала мама, поудобнее развалившись на диване в прихожей, – Раз так и было, точнее, если так и было, то уговори Блэр поехать в Дубаи. Я помнил, что ночью, вернее, уже утром, я пытался сказать Блэр, что мы едем в Дубаи, но не смог. Ее грудь лучше любых курортов. – Она отказалась? – удивился я. – Да, а ведь Барт делает это в благодарность ей, за то, что она у нас есть, – сказала мама. – Я попытаюсь. Мама пошла в гостиную, а я плюхнулся на диван, где она только что лежала. Я был просто идиотом. Как я мог даже подумать о том, чтобы уйти?! Я уже не уверен, будет ли ей от этого лучше. Но мне точно не будет. Я не смогу чувствовать то же самое к кому-либо другому. Входная дверь открылась и Блэр зашла в комнату. В ее глазах была печаль и сожаление. Она кинула сумку на пол рядом с диваном, а сама села на свободное место возле меня. Я не понимал, что это значит. Я был просто ошарашен, когда она потянула ко мне руки и обняла. Мне второго предложения не надо, я сразу обхватил ее и прижал к себе, но за какие радости это вообще? – Я поговорила с Милой, – начала Блэр, – Она не злится ни на тебя, ни на меня. Странно, я рассчитывал, что она станет изображать ревнивую девушку, которой изменил парень с ее лучшей подругой. – И она еще кое-что сказала... – Что же? – надоели загадки. Тупая Гарсиа! Могла бы сделать для меня лишнюю копию сценария своего спектакля. – Почему ты мне не рассказал? – она убрала голову с моего плеча и заглянула мне в глаза, поглаживая мои щеки пальчиками. – Что именно? – убью идиотку. – Ну, что она тебе изменила, – сказала Блэр... Стоп. Что она сказала?! Изменила?! Гарсиа изменила мне?! Вот идиотка! Как она могла выставить меня жалким придурком перед Блэр?! Чтобы Би не видела замешательства в моих глазах, я положил ее голову себе на грудь, а она обхватила меня ручками за талию. Я безумно ждал этих объятий, но только не жалостливых. Тупая овца. Что мне теперь делать? Хотя с другой стороны, какую еще причину она могла найти, чтобы оправдать то, что она не злится на Блэр. Уж лучше бы она была расстроена, чем “изменщицей”. Просто эта сука не хотела терять дружбу с Би, а обо мне подумать не судьба. – Все в порядке? – заботливо спросила она, поднимая печальные, большие глазки на меня. – Конечно, да, – улыбнулся я, поглаживая ее нежную щечку большим пальцем, а затем снова уложил ее голову себе на грудь, – Теперь да. Мы так просидели несколько минут. Но неожиданно я почувствовал что-то мокрое на своем животе. Я опустил глаза вниз и увидел три маленькие капельки на своей футболке. Би плачет. Ее тоненькие пальчики легонько сжимали хлопковую ткань футболки, периодически отпуская. Как же мне тяжело. Тяжело от мысли, что ей больно. Я знал, что она плачет не из-за того, что расстроена, что Мила “изменила” мне. Рассказывая сейчас все Элизабет, она прочувствовала это снова. А что же она чувствовала? Я не знаю как это описать. Спрашивать я не собираюсь, но веревка отчаяния душила меня. Я крепко прижимал головку Би к себе, а сам держал ее за руку, которую я осторожно взял со своего живота. Она выводила узорчики ногтем указательного пальца на моей ладони. Как же мне хотелось подтянуть ее повыше и поцеловать. Я уже давно перестал терзать себя вопросами вроде: “Что со мной происходит