This one. Книга третья. Путь к бродяге (ЛП)

Так, во всяком случае, понял Кеншин. Честно говоря, он не вникал в переговоры. Хотя все их участники были примечательными людьми, и за их борьбой за власть и интригами было любопытно наблюдать, большая часть разговоров находилась за пределами его ограниченного понимания. Политика, финансы, гарантии и обязательства, качество оружия, торговые соглашения с Западом и их ограничение… все это было слишком сложно.

Так что Кеншин присутствовал на встречах в качестве декорации. В принципе, он был мечом Кацуры-сана. Ни больше ни меньше. Однако даже он мог понять, что Чоушуу слабы, и Кацуре-сану нужны все преимущества, что он может получить. Потому Кеншин не возражал против своей роли, какой бы незначительной она ни была.

– Чего я действительно не понимаю, так это того, как такой трус, как дезертир Когоро может держать такого бойца на поводке. Деньги, которые он тебе платит, должно быть, баснословны, – мрачно бормотал Накамура.

Кеншин бросил взгляд на мужчину, идущего рядом с ним, несколько позабавленный его комментарием. Интересно, что сказал бы Накамура, если бы узнал, что ему платят не больше, чем любому ронину Чоушуу, дислоцированному в Киото? Стандартное жалование, проживание и питание. Это все. Он боролся не за деньги, власть или привилегии, и за это Каццура-сан уважал его.

Хотя, нужно признать, Кеншин знал, что если когда-нибудь попросит… то будет вознагражден.

Они почти дошли до моста, который пересекал Кацурагаву, реку шириной около трехсот футов, прорезавшую юго-западную часть города, когда Кеншин почувствовал большую группу присутствий ки, приближающуюся к ним. Он сразу же сделал знак рукой, призывая к тишине.

– Что ты машешь на меня, идиот? – прошипел Накамура. – Держи свои грязные руки при себе. Здесь никого нет, кроме нас!

Кеншин выдохнул сквозь зубы, но было уже слишком поздно. Патруль Шинсенгуми уже завернул за угол их улицы, и самое неприятное, среди них было одно очень определенное присутствие ки. Черт! Теперь только если они покажутся чем-то совсем непримечательным… Кеншин попытался замаскировать свое присутствие, но возмущенная возня Накамура усложняла дело.

– Эй! Что вы там делаете? – раздался крик.

– Вот дерьмо! Это Шинсенгуми! – ахнул Накамура, махнул хвостом и побежал так быстро, как только смог.

Дьявол! Кеншин выругался и бросился за ним, уже не пытаясь маскировать свою ки.

– Именем Шинсенгуми! Остановитесь!

Естественно, патруль побежал за ними.

Проблема заключалась в том, что берег реки возле моста и главная дорога были открыты со всех сторон. Не было никаких укрытий или закоулков, чтобы оторваться от хвоста, или тайных квартир Чоушуу, где они могли бы получить поддержку. Все это находилось на другой стороне реки. Накамура знал об этом, поэтому сейчас бежал к мосту так, словно от этого зависела его жизнь.

Мост был большим, широким, длинным. В западной части Киото он служил одной из главных дорог. Кацурагава быстро текла под ним, неся талые вешние воды, пришедшие с гор.

Кеншин и Накамура уже достигли середины моста, когда ситуация изменилась от плохой к катастрофической. Шинсенгуми нагоняли их, когда другой патруль появился на другом берегу реки. Само собой разумеется, вновь прибывшие Шинсенгуми увидели, как их товарищи гонятся за двумя неизвестными самураями, и бросились вперед, блокируя Кеншина и Накамуру посередине моста.

Так что теперь Кеншин был окружен Шинсенгуми, пытаясь защитить труса, который был ему неприятен. Оба патруля оказались довольно многочисленными. Из-за их более ранних действий размеры патрулей были увеличены до пятнадцати-двадцати человек.

И что было хуже всего? Определенная, обученная ки, которую он ощущал раньше. Он уже видел этого человека однажды, в Икеда-я.

– Итак, Ишин Шиши… как я понимаю, это двое мерзавцев из Чоушуу. – Мужчина с прищуренными глазами шагнул вперед с грацией волка, его глаза остановились на Накамуре. – Ах, да… Ты, должно быть, тот новый отчаянный, Накамура, о котором мы слышали, от которого много неприятностей.

Накамура выглядел скорее как кролик, который вот-вот упадет от страха.

– Сай-Сайто Хаджиме… – заикался он.

Кеншин напряженно обхватил пальцами рукоять меча, отчаянно пытаясь придумать выход из создавшегося положения. Он сражался в таких трудных условиях и раньше, да, но как ему устранить одну из групп, когда он должен защищать Накамуру? Даже с его скоростью нападать и защищать одновременно невозможно.

И этот человек, Сайто Хаджиме – Кеншин слышал о нем. Волк Мибу был командиром третьего отряда и славился как один из самых сильных мечников в отряде… нет, во всем Киото.

А потом больше не было времени на раздумья. Сайто присел в стойку, выхватил свой меч и атаковал его странным колющим приемом с левой руки. Кеншин собрал свою ки, чувствуя, как мир замедляется, и сумел увернуться, но Сайто уже снова атаковал его!

Боже, как он быстр!

Парируя, уворачиваясь, пытаясь найти окно в позиции своего противника, Кеншин танцевал под шквалом ударов. Это было нелегко. Он никогда до того не сталкивался ни с чем подобным стилю этого леворукого мужчины, и это рушило все его предположения. Не помогало и то, что Сайто был предельно собран, так что его ки не дрогнула ни на мгновение! Кеншин даже не мог предположить, каким будет следующий удар, так что впервые за много лет был вынужден защищаться, просто пытаясь выиграть время, чтобы привыкнуть к необычному стилю противника.

Обманное движение, парирование, снова уловки, и вот! Небольшое окно!

Ловушка?

Сайто, яростно зарычав, обнажил зубы и ударил, но Кеншин сумел заблокировать удар, как раз вовремя. Однако сила удара была такова, что разбила цубу катаны и заставила его проскользить назад по деревянным доскам моста.

Дьявол!

Его сердце билось с бешеной скоростью, стуча в ушах подобно барабану. Как волнующе. Он ощущал себя живым. Ничего в мире не существовало, кроме этого нескончаемого момента танца на лезвии ножа, когда знаешь, что любое неверное движение может стоить тебе жизни. Уклониться, парировать, найти окно! Потерпеть неудачу, защищаться, атаковать, отвлечь и создать окно! О боги, это было то, что зовется кендзюцу!

Это было то, чего ему недоставало все это время!

Парировать, увернуться, повторить! Кеншин потел, задыхался, но даже тогда глаза его светились безумным восторгом. Это было кендзюцу каким оно должно быть, каким он полюбил его в детстве!

Глубокий внезапный укол боли вспыхнул прямо за глазами, цветные пятна закружились в поле зрения… и он отшатнулся назад. Он моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд, стиснул зубы, чтобы удержаться на ногах, овладеть своей болью…

К счастью, Сайто не воспользовался его заминкой. Он тоже остановился, задыхаясь, в нескольких футах от него. Мужчина смахнул пот со лба, и его глаза, внимательные и предельно сосредоточенные, остановились на нем.

– Вижу, они не преувеличивают твои способности… хитокири Баттосай, – сказал он наконец.

Ошеломленная тишина повисла над собравшимися. Бойцы Шинсенгуми, окружившие его и Сайто, отошли достаточно, чтобы дать им место для схватки, и сейчас зашептались. Не со страхом, а с яростью.

Накамура вздрогнул и схватился за перила. Его ки замерцала отчаянием. Однако для Кеншина каждая лишняя секунда была подарком. Колющая боль за глазами не унималась, и вместо этого стала еще хуже. Ему словно кто-то стучал по лбу молотком, световые пятна размывались, желчь поднялась к горлу, тошнота скручивала желудок. Он понятия не имел, о чем говорили люди вокруг, все звуки сливались в один неясный шум. Сайто что-то говорил ему, но он не слышал.

Нет, мне нужно уйти… и доставить Накамуру в безопасное место.

Пришедшая боль была слишком сильной. Кеншин знал, что больше не сможет использовать ки, чтобы не измучить себя еще больше. И Сайто слишком хорош, чтобы победить его быстро.

Мне не выиграть этот бой.

Отчаяние поднялось в его душе. Если его возьмут в плен, Шинсенгуми будут пытать его, пока не получат малейшую крупицу информации, которой он обладает. Они узнают о Сацуме и тайных переговорах Кацуры-сана, местах встреч повстанцев… боги, если его поймают здесь и сейчас, это станет катастрофой для Ишин Шиши, гораздо худшей, чем Икеда-я. И Накамура – ему поручено охранять этого человека. Если их возьмут, еще один человек будет на его совести. Кеншин не мог себе этого позволить.