Сorvum nigrum (СИ)

Профессор извлек из кармашка жилетки часы на цепочке, взглянул на циферблат и произнес:

— Время пошло! — после чего прошествовал за свой стол и начал проверять чьи-то письменные работы.

Я полистал главы, посвященные изделиям из дерева. Здесь давались конкретные примеры, как сделать кольцо, пуговицу и кулон. Даже чертежи имелись. Мне понравился один из элементов кулона, так что я решил совместить его с кольцом.

— У вас осталось пятнадцать минут, пора заканчивать со шлифовкой, наложить чары и взять, наконец, укрепляющий состав, — все это профессор проговорил, не поднимая головы от пергаментов.

Я просмотрел тридцатую страницу и выбрал заклинание для отпугивания вредных насекомых. Зимой такое кольцо ни к чему, а вот летом вполне пригодится, особенно если вздумается в лес идти. Выбор был сделан. Я быстро наложил чары и поднял руку. На мой стол тут же опустился маленький пузырек, напоминающий бутылек с прозрачным лаком для ногтей, которым часто пользовалась тетя Петуния. Я подвесил кольцо в воздухе и начал покрывать его составом при помощи кисточки, прикрепленной к колпачку. На пузырьке было написано, что нужно дать изделию высохнуть в течение одной минуты. Кольцо пришлось мне впору лишь на мизинец. Смотрелось довольно простенько, но неплохо. Такое кольцо больше подошло бы девушке, чем мне. Для мужчины этот цвет слишком светлый.

— Три минуты. Самое время наложить чары и воспользоваться закрепляющим составом, — сказал профессор.

Студенты судорожно махали палочками над своими работами, затем быстро покрывали их выданным составом.

— Время, — сказал профессор.

Передо мной появилась простая на вид металлическая шкатулка с моим именем на крышке. Я аккуратно открыл ее и положил кольцо на дно, обтянутое черным велюром. Или бархатом. Я не очень-то разбираюсь в тканях. Как только я закрыл крышку, она снова исчезла.

— Если кто-то желает забрать изготовленный артефакт себе, то вам следует обратиться с этим вопросом к нашему секретарю, миссис Смит. Насколько мне известно, нужно будет уплатить в фонд школы стоимость кусочка использованного дерева. Если кому интересно, то могу прямо сейчас огласить расценки. Интересно? — все дружно закивали. — Яблоня стоит шестнадцать сиклей, триста двадцать кнатов; бакаут — один галлеон и пять сиклей, змеиное дерево — один галлеон ровно. А теперь вы можете собрать свои принадлежности, потому что через тридцать секунд ударит колокол.

И действительно, как только я убрал свою книгу обратно в сумку, урок закончился.

На следующем уроке, посвященному ближайшему празднику Самайн, я честно старался не зевать. Мы записывали под диктовку кое-какие факты, исторические справки. Когда и сколько дней его следует отмечать, какие ритуалы можно, нужно и просто необходимо проводить. Чем лучше в эти семь дней не заниматься. Следующие уроки будут посвящены более подробному разбору этих самых ритуалов. Колокол ударил в тот момент, когда Рон в очередной раз начал клевать носом. Вовремя.

-

Следующие два дня тянулись очень уж медленно. Но ничто в нашей жизни не вечно, так что до субботы я все-таки дожил и даже отсидел положенные три дополнительных урока. Раз уж я запланировал сегодня разобраться с некоторыми своими делами, то решил, что не стоит хранить в школе некоторые добытые ингредиенты и флаконы с воспоминаниями. Посмотреть их я вряд ли успею, так что лучше отложить эту процедуру до рождественских каникул.

В банке меня проводили к отписанной мне ячейке, проверили ее на всевозможные вредности и, наконец, вскрыли. Я рассчитывал увидеть какой-нибудь крутой и редкий артефакт или личный дневник, да хоть что-то, имеющее ценность, но на дне небольшого ящика лежал простенький серебряный медальон на тонкой цепочке и письмо. Ячейка была проплачена до конца года, но я решил, что это просто глупо оставлять эти предметы здесь. Медальон, после тщательной проверки, оказался многоразовым двусторонним порталом в другую страну и был зарегистрирован в Министерстве магии. Я подумал, что письмо лучше прочесть дома, в спокойной обстановке. Часть денег я снял и решил припрятать в разных местах в качестве заначки — никогда не знаешь, в какой ситуации окажешься. Все же детские привычки с возрастом мало меняются. Раньше я прятал еду, теперь прячу деньги и ценные вещи по всей Великобритании. Оставшуюся часть я перегнал в свою ячейку.

Дом встретил меня веселым лаем от моего Приятеля и чашкой ароматного кофе от экономки миссис Бунн. Она же проинформировала меня, что чары Фиделиуса пали. Это случилось в момент смерти Дамблдора, как я понял из ее объяснений. Накладывать их заново я не считал целесообразным — на особняке и так стоит мощная защита. Я согласился остаться на ужин. Кикимер готовил неплохо, но он четко следовал рецепту, тогда как миссис Бунн позволяла себе иногда добавить что-то новенькое. Мне нравится ее стряпня.

Я решил оставить все флаконы с воспоминаниями в кабинете. Экономка может заходить только в комнаты общего пользования, так что я могу не опасаться, что ее вдруг разберет любопытство, и она посмотрит это в омуте памяти. Этот артефакт тоже хранился здесь, в шкафу. Для его размещения я был вынужден освободить половину шкафа-пенала, потому как чаша была выполнена из камня и впечатляла своей массивностью и основательностью. Подставка, впрочем, не уступала своими габаритами. Левитировать оба предмета сразу было тяжело, так что подставкой я почти не пользовался, а чашу ставил на низкий стол и смотрел воспоминания, сидя в кресле — так было удобнее. К тому же чаша позволяла участвовать двоим взрослым людям или троим детям. Об этом мне рассказали сестры Уайт, которые его и подарили.

Отдельное воспоминание Люпина вызывало во мне жгучий интерес. Что такого там могло быть? Была ли здесь информация, которую хотел получить Николас? А может это что-то лично для меня? Может быть, это его главный секрет? Шкаф с омутом памяти так и приманивал взгляд. Еще немного поразмыслив, я решил, что мне все равно придется посмотреть это воспоминание, так что откладывать не было смысла.

-

Люпин сидел у небольшого обшарпанного зеркала в плохо обставленной комнате. Можно предположить, что это был охотничий домик, судя по обилию чучел в жилище. Ни о каком уюте тут и речи не шло, единственной примечательной вещью в комнате был камин, в котором с легкостью можно зажарить целую тушу взрослого кабана. Однако сейчас на огне грелся закопченный дочерна чайник, подвешенный на железном крюке. Тишину разбавлял лишь звук нагревающейся воды и тиканье старых часов.

— Дора, — обратился он к зеркалу. — Прости меня, Дора… Я ужасный муж и стану, несомненно, плохим отцом. Даже не знаю зачем я все это говорю… Ты сейчас, наверное, проклинаешь меня и мою упертость, но я должен был уйти. Я делал плохие вещи, совершал преступления, Дора. Ты видишь во мне честного и доброго человека, но я чудовище. Ты не знаешь как хочется мне порой ударить собеседника, если он слишком навязчив. Даже ты частенько раздражаешь меня и я собираю все силы, чтобы не выпустить свою агрессию. Я монстр, Дора… Я преступник и мне напомнили о моих делах. Не знаю, ушел бы я, если бы меня оставили в покое, но сейчас я ушел, потому что обречен и не хочу утянуть за собой и тебя с ребенком. Это будет не честно. Наш ребенок не унаследует ликантропию и я рад этому, потому что это сущее проклятие. Ты не представляешь, как меня бесят люди, как я люблю одиночество. Воспоминания разрывают меня, потому что я помню все, что делал в волчьей шкуре. Это ужасно. Я убивал, Дора. Убивал ни в чем не повинных людей. Детей… кусал. Многие из них не выжили. Я так зол на Сивого за то, что он покусал меня, когда я был еще ребенком, что сам уподобился ему. Я постоянно слышу в голове голос, который подначивает меня ударить, укусить, убить… Я устал, милая. Ты просто не представляешь, как я смертельно устал, — Римус грустно рассмеялся и потер глаза. — Я не могу сказать от кого я бегу. Они уже близко. Смерть стоит у меня за спиной, Дора. Не знаю, зачем я все это говорю… Пытался написать тебе прощальное письмо, но каждый раз в гневе разрывал пергамент. Сову посылать опасно. Надеюсь, что перед смертью они исполнят одно мое желание и пришлют тебе это воспоминание. Если будут добры. Кто у нас будет? Дочь, сын?.. Важно ли это? Если ты не полная дура, Тонкс, то попроси у Гарри ввести тебя в род Блэков, тогда наш ребенок не будет посмешищем. Над Блэками не смеются. И Андромеде это тоже посоветуй. Если ты не полная дура… Через пару часов полнолуние. Что еще я успею натворить? Скольких убью? Знаешь, Дамблдору было все равно, лишь бы я исполнял поручения. А потом война закончилась и я был вынужден скрываться. Знаешь, как я зарабатывал, чтобы не умереть от голода? Знаешь, на какую работу берут оборотней с большим удовольствием? Я был наемником. Выбивал долги, убивал конкурентов. Таких как я не судят, казнят на месте. Нас не жалко. Ты всегда считала меня чуть ли не святым мучеником… Смешно. Все-таки ты дура, Тонкс! И то, что ты залетела от темного создания, не делает тебя умнее. Неужели тебе было плевать на судьбу своего будущего ребенка? Ладно, все это уже не важно! Ты метаморфомаг, Дора, так что если ты хочешь, чтобы наш ребенок вырос счастливым, то превратись в меня и наговори ему чего-нибудь приятного в зеркало, а потом покажи в Омуте. Сейчас я не настроен на сантименты, полная луна будит во мне агрессию. Но если ты как всегда упрешься, что я должен быть честен, то своему будущему ребенку я скажу вот что, — Люпин спрятал лицо в ладонях и с силой растер его.