Хор тысячелетий (СИ)

- Нет, Блэк, ты не понимаешь, что ты и твой дружок сотворили. Тебе не понять и сотой доли, – прошипел зельевар сквозь зубы. – Ты просишь прощения за один акт чудовищного насилия, даже не понимая, что самое страшное было уже потом. Жизнь с Поттером, который каждый день самоутверждался за ее счет, – вот что было страшнее всего. Каждый день унижения, каждый день, Блэк! Лили до сих пор не может справиться с этим. И не дай Мерлин тебе еще хоть раз подойти к ней. Я убью тебя на месте. Ты меня понял?..

Сириус молча кивнул.

Приземлившись в Хогвартсе, Гарри тепло попрощался с матерью и профессором и взялся за предложенную Дамблдором руку, чтобы трансгрессировать в Министерство. Юноша заметил, что кисть его правой руки словно бы только что зажила после серьезной травмы, но поскольку Альбус был невозмутим, решил не акцентировать на этом внимание.

Из Атриума, в котором больше не было фонтана, Гарри проследовал незнакомым коридором и наконец достиг приемной министра.

- Здесь я тебя оставлю, Гарри, – сказал Дамблдор. – Мне нужно еще поговорить с несколькими людьми. Пожалуйста, как закончишь, пришли мне патронуса, я заберу тебя у этой двери. Хорошо?

Юноша кивнул и постучался в дверь приемной. Зайдя, он обнаружил Перси Уизли в кресле секретаря. Тот, раздувшись от собственной важности, препроводил его в кабинет.

В первый момент Гарри пришла в голову дурацкая мысль, что Руфус Скримджер очень похож на старого льва. В густой гриве рыжевато-каштановых волос и в кустистых бровях виднелись седые пряди, из-за очков в проволочной оправе смотрели пронзительные желтые глаза, а в движениях, хоть он и прихрамывал, сквозила своеобразная гибкая, размашистая грация. В этом человеке сразу чувствовались острый ум и твердый характер. «Можно понять, — подумал юноша, — почему волшебное сообщество предпочло в эти опасные времена видеть своим предводителем Скримджера, а не Фаджа». До недавнего времени, как было известно Гарри, он возглавлял Управление мракоборцев; человек крутой, видавший виды, Скримджер нисколько не походил на дородного Фаджа с его котелком.

— Мне давно уже хотелось познакомиться с вами, — сказал Скримджер без предисловий. — Вам это известно?

— Нет, — чистосердечно ответил Гарри.

— Да-да, очень давно. Однако Дамблдор вас так оберегал, — продолжал Скримджер. — Что, разумеется, естественно — естественно после всего, что вам пришлось пережить… и особенно после событий в Министерстве…

Он замолчал, ожидая ответа, но Гарри не ответил, и Скримджер заговорил снова:

— Я искал возможности побеседовать с вами с того дня, как занял мой нынешний пост, но Дамблдор… впрочем, его можно понять… мне таковой не предоставил. Очень хорошо, что ему потребовалось провести этот ритуал в Отделе Тайн. Насколько я осведомлен, иностранному специалисту удалось высвободить из Арки вашего крестного отца?.. Сириус Блэк оправдан по всем статьям с тех пор, как нам удалось получить свидетельства очевидцев о том, что Питер Петтигрю жив...

Гарри молчал, ожидая, что будет дальше.

— Какие только слухи о вас не ходят! — продолжал Скримджер. — Но, конечно, мы с вами понимаем, все эти россказни полны домыслов… разговоры о пророчестве… о вашей избранности… о вампирах...

«Так, — подумал Гарри, — вот мы и подобрались к настоящей причине этого разговора».

— Я полагаю, Дамблдор обсуждал с вами все это?

— Да, мы об этом говорили.

— Говорили, говорили… — повторил Скримджер.

Краем глаза Гарри видел, что министр, сощурившись, вглядывается в него, и потому притворился, будто его страшно заинтересовали развешанные по стенам кабинета живописные полотна.

— И что же сказал вам Дамблдор, Гарри?

— Простите, но это наше дело, — ответил Гарри.

Он старался говорить как можно более дружелюбно, тон Скримджера тоже был легким и дружеским, когда он сказал:

— О, конечно, конечно, тут вопрос взаимного доверия, я вовсе не хочу, чтобы вы разглашали… нет-нет… да и так ли уж важно, действительно вы Избранный или нет?

На то, чтобы обдумать эти слова, у Гарри ушло несколько секунд, наконец он ответил:

— Я не вполне понимаю, о чем идет речь, министр.

— Нет, разумеется, для вас это чрезвычайно важно, — с ухмылочкой сказал Скримджер. — Но для волшебного сообщества в целом… Тут ведь все зависит от восприятия, не так ли? От того, верят ли люди в то, что это важно.

Гарри показалось, что он догадывался, пусть и смутно, о цели этого разговора, но помогать Скримджеру достичь ее ему нисколько не хотелось.

— Понимаете, волшебники верят, что вы Избранный, — говорил Скримджер. — Они считают вас настоящим героем, каковым вы, разумеется, и являетесь, Гарри, независимо от «избранности»! Сколько раз вы уже встречались лицом к лицу с Тем-Кого-Нельзя-Называть? Как бы там ни было, — не дожидаясь ответа, продолжил он, — суть в том, что для многих вы — символ надежды. Одна только мысль, что существует волшебник, способный, а возможно даже и предназначенный судьбой для того, чтобы уничтожить Того-Кого-Нельзя-Называть… Что ж, такая мысль воодушевляет людей. И я поневоле чувствую, что, осознав это, вы могли бы счесть… э-э… едва ли не своим долгом сотрудничество с Министерством, оказание ему всевозможной поддержки.

Гарри молчал так долго, что Скримджер в конце концов произнес:

— И все-таки, что вы мне ответите, Гарри?

— Я не понимаю, чего вы от меня хотите, — медленно ответил Гарри. — «Сотрудничество с Министерством»… Что это значит?

— О, ничего столь уж обременительного, уверяю вас, — сказал Скримджер. — Если бы вы смогли, к примеру, время от времени заглядывать в Министерство — так, чтобы вас видели входящим в него и выходящим, — это создало бы нужное нам впечатление. Ну и, разумеется, оказавшись там, вы получили бы прекрасную возможность побеседовать с Гавейном Робардсом, моим преемником в Управлении мракоборцев. Долорес Амбридж говорила мне, что вы мечтаете стать мракоборцем. Что ж, это очень легко устроить…

- Меня не интересует карьера мракоборца, министр, – перебил его Гарри, глядя в упор на волшебника. – Как Вам, должно быть, известно от ваших людей, которые столь неумело пытались выследить меня по дороге из Хогвартса, мои интересы лежат вне области интересов магического сообщества. Но если я начну мелькать в Министерстве, — сказал Гарри, все еще сохраняя дружеский тон, — не подумают ли люди, что я одобряю его деятельность?

— Ну, — Скримджер слегка нахмурился, — в общем, да, отчасти к этому мы и…

— Нет, думаю, так не пойдет, — приятно улыбаясь, сказал Гарри. — Видите ли, кое-что из того, что делает Министерство, мне совсем не нравится.

Несколько секунд Скримджер молчал, но выражение его лица изменилось мгновенно.

— Я и не ожидал, что вы нас поймете, — сказал он, с куда меньшим успехом, чем Гарри, скрывая свой гнев. — Времена настали опасные, и они вынуждают нас принимать определенные меры. Вам только шестнадцать лет…

— Дамблдору куда больше шестнадцати, но и он не работает на Министерство.

— Понятно. Вы предпочитаете, как и ваш кумир Дамблдор, держаться от Министерства подальше?

— Я не хочу, чтобы меня использовали, — ответил Гарри.

— Найдется немало людей, которые скажут, что приносить Министерству пользу — это ваш долг!

— Конечно, а другие скажут, что ваш долг — проверять, действительно ли те, кого вы сажаете в тюрьму, это Пожиратели смерти, — выйдя наконец из себя, сказал Гарри. — Вы поступаете точь-в-точь как Барти Крауч. Вы и ваши люди так и не научились толково делать свое дело. А мы получаем либо Фаджа, который притворяется, будто все прекрасно, пока у него под носом убивают людей, либо вас, который сажает в тюрьму не тех, кого следует, и делает вид, что на вас работает Избранный!

— Так вы все же не Избранный? — осведомился Скримджер.

— По-моему, вы сказали, что это не важно, — ответил Гарри. — Во всяком случае для вас.

— Мне не следовало так говорить, — торопливо проговорил Скримджер. — Это было бестактно…