Свой среди своих (СИ)

- А что это вообще? - хмыкнул орк и повел носом. Гоблины перевернули хоббита с головы на ноги и поставили его, держа с обеих сторон.

- Может, это новая разновидность наших с запада? - зашипел маленький гоблин с факелом и поднес его к самому лицу Бильбо, отчего тот скривился.

- Что-то больно чистенький, - засомневался орк, стягивая с шеи Бильбо шейный платок, смял его и поднес к лицу. Гоблины, ожидая решения, щипали хоббита почем зря, оставляя синяки, и Бильбо, увидев, как начальник охраны задумчиво облизывает кривые желтые зубы, окончательно понял, что его никто не спасет. Никто, кроме себя самого, решил Бильбо. Он невольно дернулся, пытаясь вырваться.

- А ну стоять! - окрикнул орк и подошел вплотную к Бильбо, отчего у того все сердце сжалось в холодный тяжелый ком в груди. Надо было увидеть выход, надо было найти его, но Бильбо никак не мог ничего придумать.

- Славно пахнешь, - зашипел орк, подцепляя длинным когтем пуговицу на его сорочке и отрывая ее, сунул лапу ему за пазуху, и Бильбо едва не лишился чувств. Но не время было их лишаться - от одной мысли о том, что могли орки и гоблины сделать с его телом, становилось еще хуже.

- Гном очень расстроился, когда потерял эту штуку, - зашипел один из гоблинов, вновь пребольно теребя Бильбо за ухо, - так рычал и кричал!

- Волоките клетку! - хрипло приказал орк, - у меня появилась прекрасная мысль. При слове “клетка” у Бильбо все опустилось внутри - сбежать из нее будет куда труднее, чем сейчас, пока он даже не связан. Даже не связан…

Пнув гоблина, теребившего ухо, Бильбо метнулся к ящикам, стараясь укрыться за ними.

- Ах, паскуда! - заорал орк и рванул следом, - ловите малявку!

Это была страшная игра в догонялки - на шатающемся помосте, среди ящиков с добычей, натянутых канатов и бочек. Шансов у него практически не было, и вскоре Бильбо оказался у самого края помоста, вжимаясь в перила-веревки. Загнав его в угол, орк подошел ближе, ухмыляясь. Позади хоббита холодом дышала непроглядная пропасть.

- Никуда не сбежишь, паскудина, - ухмыльнулся он, облизывая потрескавшиеся губы, - вначале тобой займусь я, а потом…

Бильбо не захотел знать, что потом, и, схватив смотанный в бухту канат, одним прыжком перемахнул перила-веревки и бросился в пропасть.

***

- Это. Самый. Идиотский. Поступок. В жизни! - вскрикивал Бильбо с каждым ударом о стены, размотавшийся канат обжигал ладони, сдирая кожу в кровь, и после очередного удара хоббит просто-напросто выпустил его из рук, не в силах дольше держать. Но стена оказалась не вертикальной, а пологой, и он покатился по склону, рискуя сломать себе шею. Снова неясно, где верх, где низ…

С громким чавком он свалился в огромные влажные грибы, здорово смягчившие удар. Бильбо растянулся на них, наплевав на все вокруг. Отдышавшись, он попробовал пошевелить ногами, потом руками - и все получилось. Он лежал живым на дне глубокой пропасти, и гоблины не сыпались сверху, не шипели, не щипали и не дергали за ухо! Бильбо прижался распухшим ухом к холодному липкому грибу и застонал.

Мысли постепенно приходили в порядок, возвращалась способность думать и анализировать. Гномов тоже схватили, так сказал гоблин, и повели их к какому-то Королю. Интересно, что это за Король, и можно ли спасти гномов?

О, это было бы великолепно! Бильбо засучил ногами, сшибая грибы и тихо хохоча, представлял себе лицо Торина в тот момент, когда он узнает, что полурослики способны не только ныть и мечтать о поцелуях.

Но эйфория постепенно схлынула. В эту бездну за ним не рискнули соваться гоблины, а, значит, ничего хорошего в ней не было. Вокруг была сплошная тьма, непроглядная, словно чернила, а огромные залы пещер пели свою песню - тихо, монотонно, но низко и безотрывно. Бильбо размазал приятно прохладную липкую слизь со шляпки гриба по рукам и едва не зашипел от боли - на ладонях были ужасного вида кровоточащие ссадины.

Поразмыслив слегка, как ему идти в такой темноте, Бильбо, наконец, вспомнил про меч - тот остался на месте, у пояса, но вовсе не светился. Это было и хорошо, и плохо одновременно, но, пожалуй, все же больше хорошо.

Не рискуя убирать меч, хоббит сполз со спасительных грибов и отправился вперед, стараясь не слушать гудение подгорных пещер.

Это было страшное путешествие: в кромешной темноте, под тихий вой ветра и стоны гор, нарушаемый лишь редким писком ужасных летучих мышей и плеском темной воды. Решимость и уверенность хоббита в себе таяли, словно масло, забытое на столе в летний день - и, когда он совсем было отчаялся и уселся на землю, чтоб передохнуть и решить, куда же идти дальше - прямо под его ладонью оказалось что-то приятное и гладкое. Золотое колечко.

Сунув добычу в карман, хоббит вспомнил о ней не сразу.

Он вспомнил о нем, когда жизнь вновь - в который уже раз за сегодня - повисла на волоске.

Жуткое существо из тени и мрака, совершенно бесшумно подплыв к нему, навязалось к нему в собеседники. Это было так же жутко, как если выйти ночью попить и быть схваченным за ногу подкроватным монстром. А потом этот монстр - перед тем, как съесть тебя, распотрошив заживо - вдруг предлагает игру в загадки.

Бильбо не догадывался, что именно беззащитный и неопасный вид и спас его от удара камнем по голове. Жуткому существу по имени Горлум был так нужен собеседник - а Бильбо был нужен проводник. Он видел лишь очертания в темноте его худого тела, и поэтому старался не бояться и держать себя в руках.

Но каждой игре рано или поздно приходит конец. Бильбо, догадываясь, что конец игры может совпасть с концом его жизни, вспомнил про кольцо лишь случайно нашарив его в кармане.

Кольцо спасло ему жизнь - разъяренный Горлум был готов убить за единственное, что любил и имел.

Но Бильбо, надев его, остался невидимым и сумел пойти следом, в надежде, что Горлум приведет его к выходу. Он шел и слушал его жалкие стоны, и с ужасом понял вдруг, отчего страдал Горлум. У него тоже начался “брачный период”, и от этой мысли становилось и смешно, и страшно одновременно. Как же он выдерживал столько времени без партнера? Наверное, ловил гоблинов, перешибивших себе ноги при падении с высоты, пользовался ими… Бильбо передернулся, ехидно фыркнув - и Горлум тут же почуял его.

- Где ты, мерзкий воришка?! - зашипел он, водя головой из стороны в сторону, - покажись!

Но Бильбо затаился, надеясь, что Горлум не найдет его по запаху.

- Что ж, - прошипел тот, - надеешшшься, что я покажу тебе дорогу, а потом проскользнешшшь мимо меня? Не выйдет.

И, прежде чем Бильбо успел опомниться, Горлум хищно зашипел и резво поскакал по тропинке и исчез за поворотом.

Бильбо вновь остался один.

Он долго бродил во тьме, стараясь отыскать нужный путь - чутье говорило ему о том, что надо идти наверх по самому широкому ходу, а далекий шум все больше убеждал его в верно принятом решении.

Где-то наверху кипело горячее сражение, и лилась орочья кровь, а Бильбо, казалось, навсегда застрял тут, в проклятых подземельях. Все пути были похожи, и порой ему казалось, что он заблудился и обречен вечно скитаться здесь, под горой, пока не станет таким же, как Горлум.

Бильбо сел на сухой и холодный камень, устало ссутулился, опустив плечи, прижав ладони к лицу. Слезы обожгли не зажившие ссадины, в горле было горько-горько, а подгорный ветер лизал его пятки.

Хорошо путешествовать одному, скорбно подумал Бильбо. Когда захочешь, тогда и привал. Приваливайся хоть на целую ночь, хоть на целую жизнь.

Сил идти дальше уже не осталось, ноги гудели от усталости. Но если б он шел вслед за Торином сейчас, если б видел его широкую квадратную спину впереди, то не смог бы малодушно сесть и сидеть, сложа руки. Преодолев боль и усталость, Бильбо поднялся и представил себе, что он сейчас не один.