Черный, два сахара (СИ)

Его будит жесткий удар в спину, от которого он кубарем скатывается с крыльца и плюхается попой в грязное месиво. Электрический свет из-за открывшейся двери высвечивает долговязую знакомую фигуру в пальто. Джон моргает, пытаясь сообразить, что происходит. На улице уже глубокая ночь – он проспал на крыльце Шерлока довольно много времени, и сейчас каким-то непостижимым образом Шерлок стоит в дверях своего дома, полностью одетый и с ужасом смотрит на распростертого у крыльца Джона. Джон с кряхтением собирает себя, а Шерлок сбегает с лестницы и, опустившись на колени, бережно берет Джона за подбородок, болезненным взглядом сканируя его.

- Ты подрался, - говорит он обвиняюще, осторожно стирая большим пальцем все еще сочащуюся кровь.

- А… - растягивает разбитые губы в слабой улыбке Джон, - это я по пути огреб. Просто не повезло.

- Кому? – кажется, ужас в глазах Шерлока начинает испаряться, и он робко улыбается.

- Им, - решительно отвечает Джон, не отводя взгляда. – Мне повезло, я нашел тебя.

Улыбка Шерлока увядает, и он отводит глаза.

- Почему ты не открывал? – спрашивает Джон. – Ты же был дома, да?

Шерлок мнется, прежде чем ответить:

- Я не слышал.

- Брось, - вздыхает Джон, - меня не услышал бы только глухой. Я едва не выломал твою дверь.

Шерлок дергается, словно от удара, и молчит, продолжая вглядываться в Джона. Разговор начинает приобретать сюрреалистический оттенок – они все еще на улице, Джон сидит на тротуаре, Шерлок стоит на коленях на нижней ступеньке крыльца. Вокруг них густые сумерки, а сверху падает нечто, отдаленно напоминающее снег. Джон с удивлением понимает, что дело близится к Рождеству.

- Хорошо, - кивает Джон, - собственно, мне только надо было убедиться, что ты… - Джон давится словом «в порядке», потому что Шерлок явно не в порядке – он выглядит еще хуже, чем в тот раз, когда Джон обиделся на него – в чем душа теплится, не понятно. – Ты жив, - в итоге говорит он. – Я могу задать пару вопросов?

Шерлок хочет что-то сказать, но вместо этого просто кивает, продолжая сканировать Джона своим фирменным непроницаемым и до невозможности больным взглядом.

- Почему ты отключил телефон? – спрашивает Джон. – Я послал тебе сотню СМС, но ты, блядь, просто отключил телефон, - Джон ощущает подступающее бешенство и старается взять себя в руки.

- Он разбился, - быстро отвечает Шерлок и отводит взгляд в сторону, будто чувствует себя виноватым.

- Почему он разбился? – продолжает допрос Джон.

Он знает, что должен выяснить кое-что для себя раз и навсегда, даже если Шерлок не очень хочет перед ним душу открывать. Если оставить все так, как есть, Джон просто свихнется – Шерлок умеет сводить с ума.

- Я был зол, - смущенно отвечает Шерлок.

- Почему ты был зол? – Джон знает, чего хочет, и ведет разговор к намеченной цели.

Шерлок вскидывает на него обиженный взгляд и быстро облизывается:

- Ты целовался с девушкой.

Вот тут Джон взрывается:

- Не ври мне, Шерлок. Ты прекрасно слышал, что я орал, когда ты просто сбегал от меня. Вся улица слышала, что это – Клара, сиделка Гарри и теперь еще ее девушка, и что она лесбиянка. Что я тебя… - Джон обрывает сам себя, не в силах повторно пережить прошлое унижение и устало возвращается к тому, с чего они начали: - Повторяю вопрос, почему ты был зол?

Вид у Шерлока ошарашенный, словно он впервые слышит то, что Джон только что сказал. Он хлопает глазами, а потом громко выдыхает и отвечает едва слышно:

- Я, правда, не слышал, что ты тогда сказал.

Джон не верит ему:

- Я орал, как слон во время гона. Меня не слышал только глухой, - в его голосе звучат обида и недоверие.

Шерлок виновато утыкается взглядом в свои ботинки, а затем с каким-то вызовом вскидывает голову и смотрит на Джона:

- Ты прав, Джон. Я действительно глухой. С детства. Умею говорить, прекрасно читаю по губам и не люблю носить аппараты – от них болит голова. Меня не надо жалеть, я вполне справляюсь с этим, даже на скрипке играю, - говорит он заносчиво. - Я удовлетворил твое любопытство?

Хоть он по-прежнему стоит перед Джоном на коленях, выглядит идеально и недоступно, аристократично и холодно (как это ему удается в такой позе - непонятно), и Джон, хоть и удивлен тем, что узнал, не может сдержать восторга. Умом он понимает, что у самого Шерлока его заболевание не может вызывать ничего, кроме отвращения, но восхищение Джона относится и не к самой болезни, а к Шерлоку с ней.

- Потрясающе! – выдыхает он. – Невероятно!

- Что? – от надменности Шерлока не остается и следа, сейчас он выглядит потерянным и уязвимым. – Что ты говоришь? – он не понимает реакции Джона и это, похоже, его нервирует.

- Я говорю, это здорово, - искренне отвечает Джон. – Никто даже не догадывается, что ты не слышишь. Ты ведешь расследования, помогаешь полиции и ничего не слышишь. Как тебе это удается?

Шерлок пожимает плечами и осторожно перемещается с колен на пятки, а потом и вовсе садится на последнюю ступеньку (брюки намокли и испачкались, но Шерлок все равно интеллигентно поддергивает их), оказываясь очень близко к Джону. Он опять разглядывает Джона, словно видит его впервые, протягивает руку и заботливо стирает кровь со щеки. Его брови страдальчески сдвигаются, словно ему невыносимо видеть побои на лице Джона.

- Тебя нужно привести в человеческий вид, переодеть и согреть, - наконец решительно заявляет он, берет Джона за руку и тянет на себя.

Джон послушно встает и идет за Шерлоком в его квартиру, ни минуты не рефлексируя на тему того, правильно ли поступает.

Джон щурится от яркого света на площадке и моргает, привыкая. Шерлок помогает ему подняться – только сейчас Джон понимает, что сломано, пожалуй, не два ребра, а больше. По высокой лестнице они поднимаются на второй этаж и оказываются в небольшой гостиной с камином. Джон стягивает грязную куртку и осторожно пристраивает ее в угол, чтобы не напачкать. Он оглядывается, отмечая царящие в комнате беспорядок и запустение, такое ощущение, что по ней торнадо прогулялся. И, кажется, Джон знает, что это за торнадо.

- Ты точно не слышишь без аппаратов? – уточняет Джон, когда Шерлок оборачивается к нему, и тот лишь кивает в ответ.

Джон удовлетворенно улыбается – это здорово, на самом деле, потому что рядом с Шерлоком он всегда боится ляпнуть лишнего или проговориться о своих чувствах. Нельзя сказать, что Джон о них не говорил, он о них кричал на всю улицу, но это не считается, потому что Шерлок его не слышал. Ситуация похожа на фальстарт, и Джон не против оказаться на старте вновь.

- Пойду за аптечкой, - говорит Шерлок, и исчезает где-то в недрах квартиры.

Джон оглядывается, отмечая череп на камине, оставленную в кресле скрипку, чучело летучей мыши, свою футболку на диване (сердце делает акробатический кульбит – сохранил, не выбросил!), а потом на кофейном столике видит шприц и свернутый колечком жгут, лежащие в открытой металлической коробочке. Его сердце опять пропускает удар от понимания. Джон сжимает кулаки и стремительно бледнеет – страх за Шерлока заполняет его почти мгновенно. Все же интуиция не подвела, Шерлоку действительно плохо, и Джон в этом виноват. В этот момент появляется Шерлок, все еще в пальто, покрытом капельками растаявшего снега, который мгновенно вникает в ситуацию и морщится, словно от зубной боли.

- Ох, нет, не так, - поспешно говорит он, сдвигая коробочку в сторону и выкладывая на столик аптечку. – Я не сорвался, - говорит он, - чуть не сорвался, - поправляется тихо. – Я не слышал, как ты звонил, правда, я просто пошел за дозой, когда наткнулся на тебя. Мне было плохо, я думал, что ты и та девушка состоите в отношениях, и с ума сходил от этой мысли. Я должен был забыть… - Шерлок не договаривает, но Джон и так понимает, о ком идет речь. – И я, кажется, готов был вернуться в прошлое… - он хмурится и отворачивается.

Шерлок сбрасывает пальто на пол, нервно двигается, стараясь занять руки перекладыванием ваты и бинтов, и не смотрит на Джона. Это и хорошо, Джону есть, что сказать не для того, чтобы его услышали, а чтобы облегчить свое сердце.