А небо по-прежнему голубое (СИ)

— Но почему же тогда отправитель не оставил открытку? — возразила Гермиона. — Если он не желал ничего плохого, почему не подписался?

— У людей может быть много причин для того, чтобы оставаться анонимами, — пожала плечами Чарити. — Я понимаю твоё волнение за Гарри, ведь он твой друг и все дела, но…

— Я всего лишь хотела как лучше! — обиженно воскликнула Гермиона. Обида, копившаяся всю неделю каникул, душила её. Гневные слова полились сами собой.— Я просто волновалась за него! Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось, как тогда, на матче! А они даже не поняли меня! Они не желают со мной общаться только потому, что я «донесла» профессору Макгонагалл про «Молнию»! Как будто мне так хотелось лишить Гарри его подарка! Я не понимаю, Чарити, я ничего не понимаю! За что они так со мной?

По щекам побежали злые слёзы. Устыдившись своего крика, всё ещё звеневшего под потолком, девочка уселась обратно на стул, с которого вскочила, и спрятала лицо в ладони. Чарити осторожно коснулась рукой её плеча, провела по растрёпанным волосам — совсем как мама раньше, в детстве, желая приятных снов на ночь. Накатила щемящая тоска, и Гермиона закусила губу, чтобы сдержать слёзы, в последнее время так часто выступавшие у неё на глазах.

— Дружба иногда способна причинять боль, — тихо прошептала Чарити. — Но я уверена, в скором времени всё наладится. Не переживай.

Судорожно вздохнув, Гермина опустила голову на скрещенные на столешнице руки, в то время как Чарити ласково и по-матерински поглаживала её плечи и волосы. Обида понемногу утихала, оставляя внутри слабое щемящее чувство.

— Я всегда буду рядом, детка, обещаю, — проговорила Чарити. — Если что-то случится, можешь всегда обратиться ко мне. Ты ведь знаешь, я никогда не откажу тебе в поддержке и помощи.

Гермиона подняла голову и робко улыбнулась приятельнице.

— Ну вот, уже лучше! А теперь допивай чай и иди в башню факультета. И чтоб больше не смела реветь, иначе трансфигурирую в книжный шкаф, поняла? — нарочито строго заявила Чарити, и Гермиона против воли звонко расхохоталась.

Рождественские каникулы закончились, ученики вернулись в школу, и Общая гостиная снова заполнилась людьми. Гарри и Рон по-прежнему делали вид, что не замечают Гермиону. «Мы с предателями не разговариваем», — демонстративно заявил как-то раз Рон. Гермионе было очень трудно делать вид, что у неё всё в порядке. Впрочем, с началом учёбы времени на грусть у неё оставалось очень мало. Каждый вечер был лишён свободной минуты из-за увеличенного домашнего задания. От махинаций с Маховиком времени у Гермионы уже начинала кружиться голова. Пару раз она едва не совершила непоправимую ошибку, сделав на несколько оборотов больше, чем следовало. Всерьёз озабоченная состоянием Гермионы профессор Макгонагалл предприняла попытку поговорить с ученицей, но Гермиона заверила её, что всё в порядке.

«Всё в порядке. Ха. Похоже, эти слова уже становятся каждодневной мантрой», — горько язвила Гермиона.

Три раза в неделю Гермиона встречалась с близнецами и Ли Джорданом в библиотеке на их занятиях, и эти встречи слегка разбавляли унылое состояние Гермионы. Она изо всех сил делала вид, что у неё всё хорошо, несмотря на ссору с друзьями. И, надо признать, у неё это неплохо получалось.

За увеличенными часами уроков, горами домашних заданий и загруженными вечерами январь пролетел незаметно. В начале февраля, в один из пасмурных дней к Гермионе, затаившейся в углу в Общей гостиной, неожиданно подсел Гарри. Сделав вид, что она его не заметила, девочка углубилась в перевод рун.

— Эм-м, Гермиона? — робко позвал Гарри.

— Что? — резко спросила девочка, вскинув голову.

— С тобой всё в порядке? — осторожно спросил приятель. — Что-то ты бледная, усталая.

— Какая тебе разница? — буркнула Гермиона, отвернувшись.

— Большая. Ты же мой друг.

Не выдержав, Гермиона горько рассмеялась.

— Друг? Поздновато ты об этом вспомнил, Гарри. Что, метлу вернули, раз мириться пришёл? — ехидно спросила она.

— Вернули, — кивнул Гарри. — Но я вовсе не поэтому пришёл. — Выглядел приятель сконфуженным.

— Ну да, конечно, — фыркнула Гермиона. — Что-то до этого тебя не тянуло поговорить.

— Я вовсе не… — Он оглянулся, явно выискивая Рона, но тот куда-то исчез. Гермиона презрительно скривила губы. — Гермиона, прости меня. Я был… Мы с Роном были неправы, когда отказались с тобой общаться. Ты ведь хотела как лучше и всё такое… — Он смущённо улыбнулся. — Может, забудем всё это? Нам тебя очень не хватает.

— Домашнее задание не у кого списывать? — съязвила Гермиона, тая за насмешкой слёзы — на этот раз облегчения. Она так скучала по друзьям! И всё равно, что они так себя вели. Мальчишки вообще никогда не отличаются особой чуткостью. Всё-таки они — друзья. А дружба не может разрушиться из-за такой мелочи, как метла, пусть и самая лучшая. Не выдержав, Гермиона улыбнулась, и Гарри улыбнулся ей в ответ.

— Хочешь, дам прокатиться? — предложил он.

— Нет уж, я на метлу ни в жизни не сяду, — задрала нос Гермиона. — Но спасибо, — тут же прибавила она, шурша свитками, завалившими весь стол.

Гарри с интересом уставился на длинные колонки рун и цифр, потом посмотрел на Гермиону.

— Как ты только всё успеваешь? — спросил он. — Рону очень интересно, как тебе удаётся совмещать и прорицания, и магловедение, и нумерологию…

— Просто я знаю цену времени, — ответила Гермиона с улыбкой. Как жаль, что она не может рассказать Гарри про Маховик! Обещание есть обещание. — С какой это стати Рона интересует моё расписание? — лукаво прищурилась девочка.

— Ну, ты же знаешь его, — пожал плечами Гарри. — И всё-таки ты выглядишь усталой. Может, уменьшить количество предметов?

— Не могу, — покачала головой Гермиона. — Мне необходимы все занятия, которые я посещаю. Они все такие интересные, что я не могу отказаться ни от одного из них. Например, нумерология…

Но договорить Гермиона не смогла, так как внезапно со стороны спален мальчиков донёсся душераздирающий вопль, принадлежавший, вне всяких сомнений, Рону. В тот же самый момент появился он сам, сжимая в руках простыню. Общая гостиная тут же притихла, следя за Роном, бросившимся по лестнице к столику, за которым сидели Гарри и Гермиона. Вид у приятеля был безумный.

— Смотрите! — завопил он, потрясая простынёй перед лицами друзей. — И ты смотри, Гермиона! Вот что твой кот сделал! Я говорил, я говорил, что он когда-нибудь доберётся до Коросты! Вот, погляди! — Он продемонстрировал бурое пятно, похожее на кровь. — Вот всё, что осталось от Коросты! А на полу я нашёл шерсть твоего кота! — В качестве доказательства Рон действительно бросил на пергаментные свитки рыжие волоски Живоглота. — Ты и теперь будешь его оправдывать, а?

Гермиона похолодела. Вся Общая гостиная уставилась в угол, где сейчас шли разборки, и от всеобщего внимания девочке стало не по себе. Рыжие волоски действительно принадлежали Живоглоту, но ведь он частенько заглядывал в спальню мальчиков! А Короста всегда была с Роном. Возможно, она просто сбежала?

— Сбежала? — рявкнул Рон, когда Гермиона решилась высказать свои мысли вслух. — У тебя всему есть оправдание! Коросту сожрал твой кот! И это не обсуждается! А ты, — он обвиняющее ткнул в неё простынёй, — только и делаешь, что портишь всем жизнь! И ты, и твой поганый кот! Теперь-то ты довольна, да? Коросты нет, и Глотик, конечно же, невиновен, — процедил приятель. — Радуйся, Гермиона!

Бросив напоследок уничтожающий взгляд, Рон удалился. Гарри почесал макушку.

— Наверное, ты сейчас неправа, Гермиона, — наконец, сказал он. — Живоглот давно охотился на Коросту, я совсем недавно выгонял его из нашей спальни, и он вполне мог поймать её.

— О, Гарри, знаешь, иного я и не ожидала, — пробормотала Гермиона, чувствуя, как внутри неё что-то снова оборвалось. — Ты, как и полагается верному другу, примешь сторону Рона. Мне не привыкать, Гарри, правда. Иди, утешь Рона, он ведь так страдает, — ядовито заметила Гермиона, сгребая свитки. — А я, пожалуй, пойду отсюда, пока меня опять не обвинили в чём-то ещё. Вдруг твоя метла летает недостаточно хорошо после проверки.