Дракон, да не тот (СИ)

========== Пролог. Нападение. ==========

- Привал!

- Уф, наконец-то!..

- Ох, как у меня всё болит…

- А кто дежурный?

- Санька с Настькой…

- У-у-у, ужин будет не скоро…

- Может, заслать кого-нибудь в Бельтир за чем-нибудь для сугреву, пока они кашеварить будут?..

- Тс-с, инструктор услышит!

- (Шёпотом), может, заслать кого-нибудь? Тут Бельтир километрах в десяти всего, коня взять – и айда?

- Кого засылать? Девок нельзя, местные приставать начнут… Стоп, знаю! Федя! Фе-е-е-дя-а-а-а!

- А чего сразу я?

- А ты согреться не хочешь?

- Хочу! Ты предлагаешь одолжить мне на ночь твой спальник? Я – за!

- Нет, я предлагаю заслать тебя гонцом в ближайшую цивилизацию, то бишь Бельтир, разжиться чем-нибудь с градусами.

- Термометром? Я и без него могу сказать, что ночью опять будет дубак.

- Во-во, а чтобы не было дубака, сделай одолжение, съезди за, - характерный жест рукой, - чем-нибудь.

- Молочком? – безнадёжно спросил я.

- Кумыс – это будет замечательно.

- Ладно, хрен с вами. Только бабло сразу гоните, у меня своё ещё на прошлом согревании закончилось.

***

Ну и холодрыга, а ещё только-только начинает смеркаться. Страшно уже подумать, что будет ночью. Опять часа в четыре все начнут под перестук зубов выползать из палаток к костру греться. Хорошо хоть дождя нет, хотя при такой температуре скорее нужно ожидать снега. Тучки ходят, ветрило задувает, но не похоже, что в ближайшем будущем нас ожидает ещё и снег, и то ладно. И чего меня потянуло в октябре на Алтай? И чего мне дома в тепле не сиделось?..

Мерин бодрой рысью, от которой болело уже всё седалище, быстро пересёк каменистое плато и остановился перед спуском. Обзор был прекрасным, на многие километры вокруг, долина Чагана была как на ладони, а вдали за излучиной виден и сам Бельтир. Ох, знатная здесь была драка с местными в прошлом году, когда мы заглянули сюда в надежде попариться в баньке. Надеюсь, сейчас меня ожидает менее «тёплый» приём…

Спуска в долину было два… То есть как, один – по серпантину, делая петлю километров в пять. Но для особо торопящихся, кому не терпелось переломать ноги себе и лошади, можно было спускаться там, где я сейчас стоял. Спуск крутой, местами сыпучий, местами нужно обходить курумники, но в прошлом году мы здесь с Данилой спускались, и ничего страшного не случилось, так что и сейчас я намеревался пойти напрямик. И так назад уже в полной темноте возвращаться придётся, а ещё терять время на обход – нет уж, я тоже хочу погреться у костра и поесть горячего ужина!..

Я спешился, подобрал чомбур, подвязал поводья, чтобы не болтались, и начал спуск, стараясь одновременно и выбирать участки попроще, и не слишком сбиться с прямой линии на Бельтир. Спуск оказался даже несколько менее крутым, чем мне запомнилось по прошлому году, но очень скоро повалил снег, причём хорошо так повалил – густо, хлопьями, так что сразу стало видно не дальше чем метров на сто-сто пятьдесят. Спуск сделался скользким, пришлось сойти с относительно прямой линии и спускаться серпантином – вправо и вниз по склону, влево и вниз по склону, опять вправо, опять влево, в результате, когда я спустился в долину и снова взобрался в седло, я не смог признать местности. Помнится, в прошлом году леса тут не было, он был дальше, но не мог же я так сильно уйти вправо? А может, и мог, чёрт его разберёт в таком снегопаде, тем более получается, что я спустился с горы даже ближе к Бельтиру, чем рассчитывал, мне-то это как раз на руку. Да и не заблудишься, вон Чаган впереди. Иди вниз по течению – и будет тебе счастье в виде деревни, где местные тебе вряд ли обрадуются.

Местных я встретил раньше, чем того ожидал. Ещё не выйдя из леса, я услышал позади себя топот лошадей, идущих галопом – только местные могут позволить себе скакать галопом по лесу в сгущающихся сумерках. Я поспешил съехать на обочину, и мимо меня проскакала кавалькада из человек восьми-десяти, на полном ходу повернула по дороге вправо, практически скрылась за поворотом, и тут же я услышал дикие вопли, храп коней и какой-то металлический лязг. Один из задних коней упал, едва не подмяв под себя всадника – тот успел выскочить из седла и опрометью бросился в лес. Это привело меня в чувство. Участвовать в разборках алтайцев с теленгитами, или кто тут из местных против кого, мне совершенно не улыбалось, тем более что их тут… Человек десять проскакало мимо меня, а сколько тех, кто устроил за поворотом засаду, мне не видно. Один на один я бы сходил побить морду, один против двух – тоже куда ни шло, но если противников трое и больше, разумнее всего делать ноги, пока они заняты друг другом и не обратили внимания на чужака-туриста. Я торопливо развернул мерина в ту сторону, откуда только что приехал, и дал ему шенкелей, пустив его быстрой рысью с намерением, как только выпутаюсь из кустов, поднять его в галоп. Двое из тех, кто находился сзади кавалькады, тоже развернули коней и рванули назад, так что мой мерин перешёл на галоп как раз тогда, когда эти двое поравнялись со мной. Они настороженно посмотрели на меня, я – не менее настороженно – на них. Выглядели эти двое по меньшей мере странно. Начать хотя бы с того, что и алтайцы, и казахи бород не носят, а эти двое были при бородах, да и лица явно европейского типа, а не азиатского. Кроме этого одеты они были в кожаные штаны и куртки, но поверх штанов из-под курток спускалось что-то вроде юбок и синих туник. Может, это были и не юбки с туниками – на скаку, в сумерках и в снег можно и ошибиться, но в целом их одежда выглядела совершенно неожиданно, тем более что у одного из них слева на бедре висели длинные ножны, как под меч, а у второго за спиной болтались лук и колчан со стрелами.

Осмыслить увиденное я не успел, потому что буквально через десяток метров на нас из леса с диким рёвом выскочило человек шесть, до этого прятавшихся в кустах и готовых ловить тех, кто решит сбежать. Наши кони при виде неожиданного препятствия спереди встали в свечку, так что я невольно выпустил поводья и вцепился в седло, чтобы не вылететь из него. Мимо просвистела стрела и впилась в ствол дерева позади меня. Одному из моих случайных спутников, тому, который был с луком за спиной, стрела же впилась ровно в горло; он издал сдавленный хрип, захлебнулся собственной кровью и мешком свалился на землю. Мечник выхватил из ножен меч и, размахивая им, начал прокладывать себе дорогу среди нападавших. Чем всё закончилось для него, я уже не увидел – мой мерин дёрнулся вбок, заржал, снова встал в свечку, и я, не удержавшись в седле, свалился на землю, почувствовав резкую боль в правой ноге, которая ещё до этого провалилась в стремя и сейчас застряла в нём. Мерин – я успел увидеть, что в его боку торчала стрела, из-за неё он, получается, и дёрнулся – понёс, волоча меня за собой. Я заорал, попытался сгруппироваться, чтобы дотянуться до стремени и освободить ногу, но тут же меня приложило затылком о камень, каких было много на дороге, и что было дальше, я уже не видел.

========== Глава 1. Хелген. ==========

Трясло немилосердно, каждый ухаб отдавался тупой болью в голове, во рту стоял металлический привкус крови. Кроме этого болели нога и запястья, да и всё тело вместе с ними. Какое-то время я пытался сообразить, где я и что произошло, вспомнил нападение в лесу и подумал, что меня на машине транспортируют в больницу, но вскоре понял, что не слышу рёва мотора, а вместо него раздаются какие-то неожиданные звуки – скрип словно бы тележных колёс, фырканье коней, пение птиц, негромкий разговор на непонятном языке. Я открыл глаза, проморгался, хотел протереть глаза, но обнаружил, что запястья у меня крепко связаны верёвкой, впившейся в кожу, так что запястья уже потеряли чувствительность. Сам я лежал на дне телеги, которая бодро катила по лесной горной дороге; на скамьях вдоль бортов телеги сидело ещё трое мужчин, тоже со связанными руками, а один так и с завязанным ртом. Один из них был одет в кожаные поношенные штаны и некое подобие кольчуги, прикрытой сверху чем-то вроде грязной синей туники. Значит, мне не показалось… Второй выглядел полным оборванцем – тканевые штаны давно неопределённого цвета и заношенные до лохмотьев, и такая же не то куртка, не то рубаха. Третий, который с завязанным ртом, был в длинной меховой шубе, или мантии, что было под ней, не разглядеть.