Ядовито-розовая ручная граната (СИ)

========== Глава 1: Безжалостный Бетховен ==========

Совершенно очевидно, что Шерлока Холмса можно было охарактеризовать как угодно, но только не «обычный». Он отдавал себе полный отчет о впечатлении, которое производил на окружающих: холодный, все анализирующий, безразличный к социальным нормам, странный. Люди не понимали его одержимости убийствами и зловещими происшествиями. Они не осознавали, что он видел не кровь или тело, но – загадку. Они переносили на него свое отвращение к подобным вещам, а потом жаловались, что он не реагирует на все это ожидаемым, человеческим образом.

Скучно.

Вот, к примеру, сейчас он препарировал на кухонном столе человеческий глаз. Если бы вошла миссис Хадсон, поднялся бы страшный шум. Однако домовладелица уехала навестить сестру, а значит, среди тех, кто мог бы возмутиться, оставался только Джон. Джон, который, будучи врачом, не был склонен относиться к частям человеческих тел с чрезмерной чувствительностью, - но который все равно наблюдал за действиями Шерлока с некоторым отвращением на лице.

- Это же ради эксперимента, не так ли? Ты же не… - он сделал неопределенный жест, что-то вроде помахивания рукой. Проделывал он такое достаточно часто, и Шерлок решил, что таким образом Джон спрашивает его: «Ты же не слетел окончательно с катушек?», - не произнося этого вслух.

- Это эксперимент, - подтвердил Шерлок, стирая со скальпеля жидкость стекловидного тела, прежде чем аккуратно отсечь очередной фрагмент склеры.

Дальнейшими деталями Джон интересоваться не стал, опустился пониже в кресле и взял газету. Он был одним из очень немногих среди знакомых Шерлока, кому не требовались излишние подробные объяснения, чтобы облегчить моральный дискомфорт относительно экспериментов над человеческими останками. Некоторое время назад Шерлок осознал, что ему сойдет с рук очень многое – будь то разделывание отсеченных пальцев или приклеивание скотчем к потолку куска мяса и оставление его там на неделю, - если он скажет Джону, что все это – ради науки.

- Прекрасно, только убери их подальше, когда закончишь. Они на меня пялятся.

Шерлок взглянул на три оставшихся глазных яблока. На настоящий момент все они были нетронуты, все разного цвета, и да, он разложил их в ряд так, чтобы они скорее «глядели» на Джона, чем на него самого. Он никогда не обладал чересчур живым воображением, но ему казалось, что карий глаз смотрит особенно неодобрительно.

- Поскольку у них нет век, то им не остается ничего другого, как «пялиться», - логично заметил он. – Не думай, что они читают газету через твое плечо или пытаются разгадать кроссворд быстрее тебя.

- Ты сам уже это сделал, я заметил, - фыркнул Джон.

- Я посчитал, что это убережет тебя от беспокойства. Тебя они скорее раздражают, нежели развлекают. Вчера ты дулся почти час, когда…

Шерлок моргнул, скальпель бесполезно замер над очередным образцом, пока сам он прислушивался к ужасной звенящей и отдающейся эхом тишине в голове: все мысли неожиданно и пугающе исчезли начисто. Словно его мозг стал скорее скоплением серого и розового вещества, чем собранием фактов и опытных данных, которое делало Шерлока тем, кто он есть.

- Ты в порядке?

Газета лежала, забытая, на коленях Джона, он смотрел на Шерлока, и выражение его лица иначе как «встревоженное» описать было нельзя. Что такое было? О, он рассказывал, но что он говорил?

И вдруг – как будто вновь проскочила искра – все вернулось в норму. Мысли взорвались в голове, и тишина улетучилась, оставив Шерлока внимательно разглядывающим поверхность стола. Возможно, другие испытывают подобные моменты безмятежности на регулярной основе. Остановиться на середине фразы – обычное дело почти для каждого человека на Земле. Даже с Майкрофтом случается подобное, когда его внимание что-то отвлекает, что происходит нечасто, но это – это было совсем иным.

- В порядке, - ответил он, отметая возражения, положил скальпель и поднялся на ноги.

- На тебя снизошло озарение? Не думаю, что хоть когда-нибудь видел тебя вот таким – я имею в виду, неожиданно остановившимся на середине предложения и молчащим. Обычно ты просто сам себя поправляешь и продолжаешь говорить.

- Что-то в этом роде. Мне нужно уточнить кое-какие данные, - направляясь к своей комнате, он чувствовал, как Джон наблюдает за ним. Оставив дверь слегка приоткрытой, Шерлок принялся за поиски. Несколько минут спустя нужная записная книжка была найдена. Красная, в отличие от всех остальных его блокнотов. Этот выбор был намеренным, потому как, хотя подобные события были редки, они были чрезвычайно важны. Не убийства, но все равно – нечто ужасное и захватывающее одновременно: личная загадка, которая оставалась неразрешенной.

Он имел тенденцию удалять любую информацию, как только в ней отпадала необходимость, но это – это сопротивлялось удалению. Оно маячило где-то в глубине мозга и напоминало, как все было в последний раз, и в предпоследний – поставленные в тупик врачи, взволнованная мамуля и Майкрофт, говорящий тихим спокойным голосом, пока голова Шерлока раскалывалась в агонии, а его блестящий ум скатывался в хаос.

Шерлок бегло просматривал собственные записи, щуря глаза и пытаясь их расшифровать. Он стремился перенести на бумагу произошедшее сразу же после каждого приступа, и доказательства этого были повсюду - зеркальное письмо, существительные на иностранных языках в английских предложениях, неверный порядок слов… и все же среди всей этой путаницы была информация, которую он искал, - в частности, даты.

Вот оно. У него не было крупных приступов вот уже почти четыре года. Да, была парочка предупреждающих сигналов, которые ни к чему не привели. Может быть, сейчас то же самое – скорее небольшой сбой, нежели предвестник?

Ему нужно быть начеку. Шерлок обладал многим, но разум был самым ценным его сокровищем. Однако во время подобных происшествий все шло наперекосяк. Мысли теряли связность, всем управляла боль, а тщательно организованные бастионы чертогов его разума лежали в обломках.

Хуже того, симптомы переходили через границы «жестоких» в область «необъяснимых». Ни один врач так и не смог найти причину. Они проверяли, и проверяли - и не находили ничего необычного. Никаких признаков мозговой аномалии, тромбов, разорвавшихся сосудов… ничего.

Мигрень, говорили они. Принимать болеутоляющие и спать. Как будто этого хоть когда-то было достаточно.

Он приходил в ужас, когда весь его контроль обращался в прах. Когда самый мощный его инструмент становился отвратительной обузой. В последний раз он пытался прекратить приступ – не заботясь ни о чем, лишь бы все кончилось, и почти преуспел.

Тогда была его последняя передозировка. Та, что чуть его не убила. Даже сейчас он не был уверен, что это – случайность. Он на самом деле не рассчитал дозу или просто искал способ со всем этим покончить?

Покачав головой, Шерлок глубоко, прерывисто вдохнул и убрал записную книжку обратно в ящик. Возможно, до приступа не дойдет. В конце концов, ему говорили, что он их перерастет, и приступы, правда, стали случаться значительно реже. В шестнадцать лет он пережил их восемь за год. Может, кратковременное нарушение работы его мозга было скорее отголоском предыдущих событий, чем вибрацией, предваряющей новый удар?

Со вздохом он покинул убежище своей комнаты и вернулся к микроскопу, игнорируя встревоженный взгляд Джона и вновь принимаясь за свой эксперимент. Это теперь его жизнь: загадки и ответы, Работа и Джон.

А не взрывающие мозг приступы, что приводят в замешательство врачей и заставляют плакать мамулю.

******

Может быть, Джон и не мог, взглянув на других людей, рассказать историю их жизни по окружающим их мелким деталям, но он вовсе не был настолько слеп, как это полагал Шерлок, особенно если дело касалось его соседа по квартире. Сложно делить с кем-то пространство и не изучить досконально привычки, странности и неврозы этого человека – а у Шерлока хватало и первого, и второго, и третьего.