Потому что он — вся моя жизнь...(СИ)

— Так, наберите кто-нибудь маму... Если она не приедет через десять минут, мы начинаем без неё... — нервно выдыхает Алек, склонившись над детской колыбелью.

— Я не буду звонить, снова будет орать на меня... — Иззи отрицательно качает головой, едва успевая поймать маленькую Софи. — Как же я устала гоняться за тобой, крошка... — улыбается она, подхватывая дочурку на руки.

— Может, тебе всё же было бы легче бегать за ней не на шпильках? — ехидно подмечает Джейс, кивая на туфли сестры.

— Мне хватило тех девяти месяцев, что Мел разрешал мне ходить только в балетках, — сокрушается Изабель.

— Милая, но это могло навредить, я же с заботой, — оправдывается Мелиорн, забирая радостную Софи к себе на руки.

— Что-то подозрительно тихо... — устало шепчет Джейс, после чего, как по команде, из соседней комнаты раздается громкий плач Зака.

— Я не могу больше... — обреченно выдыхает Клэри, таща на руках плачущего сына. — И в кого он только пошёл такой плакса?.. Ему же уже три, пора взрослеть...

— Наверное, в Златовласку... Он у вас часом не боится уток?.. — заливисто смеется Магнус, подкалывая друзей, у которых от усталости под глазами залегли глубокие тени.

— Лучше успокой его, чтобы не разбудил вашего Стивена... — парирует блондин. — Оу, Магнус, это что, растяжки после родов?.. — шутит он, тыча пальцем магу между ребер.

— Очень смешно, а теперь проваливай, помогать я не буду, а если Стив проснется из-за вашего крикуна, превращу вас в семью лягушек, — продолжает вредничать Бейн, наигранно обижаясь.

— Так, хватит! — не выдерживает Алек, повышая голос и заставляя всех замолчать. — Джейс, набери маму, у меня уже нервы сдают...

— Она уже подъезжает, её задержал Конклав, — успокаивающее говорит отец, подходя к Клэри и забирая Зака на руки. — Ну и чего мы плачем?.. — ласково спрашивает он внука, вытирая его слезы.

— Я упал... — едва разборчиво хнычет он.

Алек просто по-доброму закатывает глаза, уже не имея сил смотреть на весь этот балаган. Он отправляет всех в гостиную, Магнус обнимает его со спины, уютно кутая в свои теплые объятия.

— Волнуешься?.. — тихо выдыхает он куда-то в шею, щекоча своим дыханием.

— Мне уже всё равно... — отвечает Алек. — Теперь у нас есть сын, я люблю вас обоих больше всего на свете... Уже плевать, как мать отреагирует на него... Спасибо тебе за это чудо... — нефилим улыбается так искренне, что Бейн готов выдержать ещё сотню таких же сложных девять месяцев, лишь бы улыбка не сходила с лица его Александра.

— Побудешь с ним?.. Я к девочкам на кухню... — Магнус игриво целует его в щеку и удаляется из детской.

Алек наклоняется над сынишкой и с замиранием касается маленькой ручки. Малыш забавно улыбается во сне и тут же хватает отца крохотными пальчиками за палец. Нефилим за две недели уже выучил этот хитрый прием, теперь Стив его точно не отпустит, приходится чуть опереться на колыбель и замереть в не совсем удобной позе, но Алек не обращает на это никакого внимания, предаваясь воспоминаниям.

Они с Магнусом вместе уже пятый год, но мать всё никак не примет их отношений. Алек уже и не надеется, особенно после того, как случайно услышал после их свадьбы, как мама говорила отцу, что это был окончательный позор для их семьи. Она долгое время верила, что этого не случится, что они расстанутся, что это всего лишь глупая интрижка. Но Магнус сделал ему предложение, сначала они планировали сыграть свадьбу сразу же, спустя месяц, но потом передумали. Сейчас Алек понимает, что ничего бы не поменялось, но всё, что ни делается — к лучшему. Он предложил Магнусу всё же сначала посмотреть мир вместе, лучше узнать друг друга, а потом уже без спешки пожениться. Алек безумно волновался, что Бейн обидится, придумает себе что-то, решит, что он сомневается. Но Магнус не заморачивался, теперь у них была целая вечность в распоряжении, они могли пожениться прямо сейчас или через сотню лет — неважно, лишь бы всегда быть вместе. Больше года они путешествовали, приезжали в новые страны, города, знакомились с местной культурой и обычаями. С Магнусом было интересно, он постоянно рассказывал забавные истории, которые с ним случались, рассказывал о приключениях, людях, которых встречал. Алек всегда внимательно слушал и улыбался, отмечая, что после истории с Камиллой больше не ревнует любимого к прошлому. Впрочем, Магнус и не особо вдавался в слишком личные подробности, нефилим был просто уверен, что он многое упустил из этих рассказов. Алек часто ловил себя на мысли, что его любимый что-то скрывает, но не решался нарушать границ, просто было странно осознавать, что Магнус прожил восемь столетий. Только сейчас Лайтвуд понимал, почему его возлюбленный так рисковал собой, когда боролся за его бессмертие: за восемьсот лет он кого-то любил, к кому-то привязывался, а потом все они умирали и покидали его, оставляя боль и одиночество.

Алек вспоминает тот день почти год назад с какой-то особенной смесью теплоты и горечи. Они возвращались домой из путешествия по южной части Африки — отдохнувшие, загоревшие, с переизбытком новых эмоций. "Куда дальше?" — в предвкушении спросил нефилим, удобнее откидываясь в кресле самолета и переплетая их пальцы. "Ты уладишь дела в Институте, я для приличия проведу хоть какое-то собрание для своих магов, а потом решим. Кажется, мы уже побывали везде", — улыбнулся в ответ Магнус. "Ещё не везде. А как же Индонезия? Джакарта?" — спросил Алек, и это была оплошность. "Там грязно и неинтересно..." — маг на долю секунды изменился в лице, а затем поспешил сменить тему, начиная тараторить что-то о малышке Софи, и что они давно не были у Иззи и Мелиорна. Лайтвуд сделал вид, что не заметил, но глубокая складка между бровей Магнуса никуда не исчезала, как бы тот не пытался шутить и смеяться. Дома Алека едва хватило до ужина, но любимый будто чувствовал, убегая то от разговора, то мыть посуду, пришлось ждать до спальни. Но Магнус в тот вечер не спешил даже туда, пропав в ванной комнате на целый час, кажется, надеясь, что его нефилим уснет без него. Вот только Алек привык, что они теперь засыпали вместе, он привык чувствовать любимый сандаловый запах рядом и родное тепло под боком, а ещё он чувствовал себя провинившимся щенком. Поэтому, не выдержав, Алек просто поднялся и пошёл в ванную. Магнус стоял у зеркала, упираясь руками в умывальник и низко опустив голову. Он вздрогнул и попытался надеть маску "ничего не случилось", когда охотник появился за спиной. "Я сегодня сказал что-то не то, да?.. Прости меня..." — сбивчиво выдохнул Лайтвуд, обхватывая Магнуса поперек груди и заставляя откинуться назад. "Нет... Просто... Мне всё равно стоит рассказать тебе и показать до того, как мы поженимся... Если ты вообще захочешь..." — с горечью проговорил он. Алек не понимал, только сильнее обнял своего мага и шептал, как же сильно он его любит. "Я родился возле Джакарты... Мою мать соблазнил демон, из-за этого и из-за моего появления на свет нас презирали в поселке... А потом она встретила мужчину... Отчим плохо относился ко мне, но его статус в обществе немного сгладил нашу репутацию... Он был ужасным человеком, страшным и жестоким... А ещё избивал меня бамбуковыми тростями — весьма распространенное наказание для Индонезии..." — голос Магнуса хрипел и прерывался, едва не переходя на шепот, а глаза блестели влагой. Алек не хотел этого, не хотел заставлять его снова переживать всё и чувствовать боль. Он никогда даже и не думал, что его могущественный маг на самом деле где-то в глубине души такой же сломанный, как и он сам. "Магнус, не надо..." — Алек попытался остановить его, но Бейн лишь отрицательно покачал головой, дав понять, что ему необходимо выговориться и рассказать всю правду. "Я терпел всё... Это была адская боль, ты даже не представляешь... Я был совсем ещё ребенком, мне было всего лишь восемь, но я терпел ради мамы... Она была безумно доброй и красивой... У неё были яркие карие глаза, а волосы всегда пахли цветами... — выдохнул Магнус на всхлипе, отчего сердце Алека сжалось и пропустило удар. — А потом, когда мне исполнилось десять, пришла магия, показав всю мою сущность... Это был слишком сильный всплеск энергии... Я тогда ещё не умел контролировать её... Моя магия убила всех жителей поселка... Понимаешь?.. Это я убил собственную мать... Я не хотел, Алек, я не хотел..." — это всё больше походило на истерику. Алек помнит, как тогда просто поднял Магнуса на руки и унес в спальню, укладывая в кровать и пытаясь успокоить. "Ты не виноват, ты же знаешь... Мне так жаль, прости... Не нужно было, не хочу я ни в какую Джакарту..." — нефилим сам едва не плакал, лаская подрагивающие плечи любимого, слушая сбивчивое продолжение истории его нелегкой жизни. Алек всеми силами пытался переубедить мага, который восемь сотен лет прожил с мыслью, что во всём виноват он. И он ценил, что этот сильный человек смог показать ему себя слабым, тем, кого порой тоже нужно защищать и поддерживать. Теперь немного странное отношение Магнуса к боли вполне объяснялось, теперь Алек знал, что его любимый как никто другой знает, что такое боль, поэтому и боится причинить её кому-то. "Почему ты сказал, что мне стоит узнать об этом до свадьбы?.. Магнус, это никак не повлияет на наши отношения... Я люблю тебя..." — уверенно проговорил он. "Если ты готов провести вечность с тем, кто никогда не решится на эксперименты в постели, тогда не повлияет... На БДСМ со мной не рассчитывай..." — горько усмехнулся Бейн. "Глупый... Меня всё устраивает... И вообще, завтра же начинаем организацию свадьбы..." — Алек вытер последние слезы со щек любимого, но тот не решался посмотреть ему в глаза. "Ты стоишь лучшего, синеглазка... Я уродлив..." — эти слова будто вспороли нефилима изнутри. "Я отказался от всего и выбрал тебя, потому что люблю... И ты красивый, Магнус... В тебе всё прекрасно, даже твои кошачьи глаза, которые ты прячешь от меня..." — Алек покраснел, невольно вспомнив, как превосходно эти глаза поблескивают жидким золотом во время оргазма. "Прячу не только их... Я пойму, Алек, и не обижусь..." — Магнус тогда просто сел на кровати к нему спиной, сбросил с плеч черный шелковый халат и щелкнул пальцами. А из Лайтвуда словно вырвали сердце, потому что всегда гладкая смуглая бархатная спина любимого теперь была полностью вся в шрамах. Они ложились вдоль, поперек и даже по диагонали, накладываясь одни поверх других, не оставляя ни единого гладкого участка. Алек никогда не забудет этой противной тошноты, подкатившей к горлу, когда перед глазами возникла картинка избитого мальчика. Он не представлял себе, как можно было вытерпеть такую боль, да ещё и ребенку. Магнус не смел оборачиваться, просто плотно зажмурил глаза и ждал вердикта, отвращения, ненавистной ему жалости, ждал чего угодно, но не того, что Алек прижмется горячими губами к изуродованным лопаткам и начнет нежно целовать каждый шрам. В ту ночь нефилим больше не разрешал ему говорить, потому что Бейн был способен только на какие-то глупости, Алек же отбросил остатки своей неуверенности и смущения и ласкал любимого до самого утра, заставляя срывать голос и до треска сжимать простыни.