Хопалонг приходит на помощь

Кэссиди кивнул.

— Я думаю, нам позволят выгнать голов четыреста, может, чуть больше. А потом стадо разгонят. Потому я и не хочу, чтобы кто-нибудь знал, как у нас идут дела.

— Отличная идея, — кивнул Тауне. Поднявшись, он вытер руки о пучок травы. — Я поеду к Чимни-Батт. Мне кажется, это место стоит посмотреть.

— Договорились, — сказал Хопалонг. — Тогда я поеду дальше на восток.

Хопалонг поднялся и с улыбкой повернулся к Саре:

— Благодарю за угощение. Давно я так вкусно не ел. Пайк нашел прекрасную жену, не только красавицу, но и хорошую стряпуху.

Сара залилась румянцем.

— Пайк любит вкусно поесть, — сказала она. — И мне это по душе. Что за удовольствие готовить мужчине, которому все равно чем набить желудок.

Хопалонг оседлал Топпера.

— Что, Топпер, давненько не бывал в зарослях? — Он потрепал коня по шее. — Что же, я тебе доставлю такое удовольствие.

Хопалонг спустился вниз по косогору и перебрался на противоположный берег Пикет-Фок, ширина которой в этом месте достигала десяти футов. Проехав между деревьев, он оказался перед непроходимыми зарослями. Продвигаясь вдоль зарослей в поисках прогала, он приглядывался к растительности. Вдоль его пути тянулась глухая стена — тут была и черная чапарель, и мескитовые деревья, росшие так близко друг к другу, что их ветви переплелись, и высокие колючие грушевые деревья, и низкорослый кустарник «кошачьи лапы», ощетинившийся шипами, впивавшимися в копыта животных.

А внизу, под густыми ветвями, копошилось множество живых существ — в том числе гремучие змеи. И заросли напоминали лабиринт-ловушку, заблудившись в котором человек мог спастись только чудом. Даже в прохладную погоду, когда дул легкий бриз, здесь, в зарослях чапарели, воздух был горячим и влажным, и пот ручьями струился по телам путников, пропитывая одежду. Колючки царапали и раздирали кожу. Путник освобождался от одной колючки — и тут же в него впивалась другая. В этой чащобе спасала только одежда из грубой кожи.

Медленно продвигаясь вдоль ощетинившегося шипами и колючками неприступного бастиона, Хопалонг настойчиво искал прогал, в который можно было бы прорваться. Дважды ему казалось, что он нашел то, что искал, но оба раза оказывалось, что перед ним просто изгиб все той же непроходимой стены, а вовсе не проход в глубь чащобы.

Продвигаясь вдоль зарослей чапарели, он размышлял над проблемой, которую ему предстояло решить. Стадо, блуждающее в зарослях, постепенно дичало, и Хопалонгу были известны случаи, когда скотина, выгнанная из своих укрытий, просто ложилась на землю и подыхала, отказываясь двигаться дальше, несмотря на понукания и побои. Эти животные, совершенно одичавшие, сокрушали все на своем пути. Их повадки нисколько не походили на повадки домашней скотины.

Теперь зеленая стена выдавалась вперед, и, объезжая ее, Хопалонг заметил выступ скалы. Приблизившись, он увидел широкий разлом в каменистой почве, из которого торчал гранитный уступ. Под скалой почти не было кустарника, и этот лаз, казалось, зазывал одинокого путника. Топпер двинулся вперед; его уши стояли торчком от любопытства; шагая по проходу, он ловко уворачивался от шипов «кошачьих лап». Обогнув скалу, Хопалонг увидел тропинку, испещренную отпечатками коровьих копыт. Некоторые из них были на удивление большие.

Он осторожно продвигался вперед. Тяжелые испарения чапарели окутывали его жаркой оболочкой. Пот градом катился по шее, по спине, по груди. Пыль, поднятая копытами, оседала на одежде. Шипы грушевых деревьев цеплялись за рукава.

Однако тропинка не прерывалась. Увидев следы на земле, Хопалонг понял, что нашел путь в самую глубь зарослей. Откуда-то издалека до него донеслось мычание быка — приглушенный, жалобный звук. Он упорно продвигался вперед. Чапарель росла так густо, что поднятая случайно рука тут же натыкалась на колючки. Задрав голову, можно было разглядеть узкую полоску неба цвета меди. Он остановился, давая Топперу немного передохнуть. Как ни странно, продвигаться стало легче. Вскоре они оказались на небольшой поляне площадью около полуакра. Здесь постояли подольше. Вся поляна была покрыта отпечатками копыт, и отсюда в разные стороны, в глубь зарослей, вели еще более узкие тропинки.

Чимни-Батт мог находиться в тысяче миль от этого места — ведь его из зарослей не разглядеть… И тут он увидел крупного быка с огромными рогами. Бык поднял голову и уставился на Хопалонга, однако агрессивность не проявлял.

Тропинка то и дело поворачивала. Несколько раз Хопалонгу приходилось возвращаться назад и двигаться по другой тропинке. В этих случаях ориентиром служили следы. Скалистый уступ остался уже далеко за спиной. Теперь ему чаще стали попадаться открытые пространства, небольшие, но поросшие прекрасной зеленой травой. Тут почва была сплошь пронизана корнями, и под копытами Топпера хлюпала никогда не уходившая в землю дождевая вода. Однако таких открытых мест постепенно становилось все меньше, и наконец они совсем перестали попадаться. А вот заросли кустарника стали еще гуще — они, словно огромный спрут, поглощали все живое.

Неожиданно он выехал на открытое пространство, простиравшееся на полмили в длину и на четверть мили в ширину. Здесь паслось десятка три коров. Увидев всадника, они насторожились. Навстречу пришельцу направился огромный бык, издававший глухое мычание. ОН шел, опустив голову и яростно вращая глазами. Бока животного были покрыты шрамами — следами прошлых битв.

Объехав быка по широкому кругу, Хопалонг утер пот со лба и принялся осматривать противоположный край поляны в поисках пути, ведущего дальше в глубь зарослей. И он нашел этот путь. Вскоре он нашел еще несколько полян, на которых пасся одичавший скот. Когда он пустился в обратный путь, солнце уже клонилось к закату.

Хопалонг насчитал по крайней мере сотню животных, однако доносившееся со всех сторон мычание свидетельствовало о том, что их в зарослях гораздо больше.

Было уже темно, когда Хопалонг, усталый и разгоряченный, подъехал к костру, Пайк сидел на поваленном дереве с кружкой кофе в руках.

— Ты, как я вижу, пробрался вглубь. Ну и много коров нашел? — спросил Пайк с широкой улыбкой.

Кэссиди рассказал о своем путешествии по зарослям. Внимательно выслушав его, Пайк снова улыбнулся:

— Должен сообщить тебе, что я видел не меньше. Скота здесь тьма, и, судя по всему, его не очень беспокоили. Приметил животных с другими клеймами?

— Нет, ни одного, — ответил Хопалонг. — Многие животные вообще не клейменные. А как у тебя?

— То же самое. Чужих клейм нет. — Потянувшись за кружкой, Пайк сказал как бы между прочим: — Кстати, я нашел место, где можно держать наших коров. Это старый загон. Ограда вся заросла кустарником, но сработана на славу. Кусты обвили все столбы и перекладины, так что ограждение стало еще прочнее. Загон достаточно большой, туда можно загнать и тысячу голов. Мне кажется, его поставили несколько лет назад и делали все так, как ты говорил, — изгородь стоит только в тех местах, где кустарник не настолько густой, чтобы удержать животных.

— А вода?

— Есть. Похоже, когда-то там было пристанище тех, кто промышлял воровством скота.

Хопалонг кивнул.

— Да, возможно, — обронил он, не глядя на Пайка. — И значит, нам надо проверить, нет ли отсюда другой дороги.

Тауне внезапно изменился в лице. Глянув на Хопалонга, он поставил кружку на камень.

— Может, ты сам хочешь угнать этот скот?

— Да нет… Зачем мне угонять его? — удивился Хопалонг.

— Я так и думал, что ты не из угонщиков, но все же мне хотелось, чтобы ты знал: я не участвую в темных делишках и не собираюсь нарушать закон.

— Я тоже, — заверил его Хопалонг. — Но иметь запасной выход всегда удобно.

— Там есть одна тропа, — в раздумье проговорил Пайк, — к востоку отсюда. Ты, должно быть, видел ее. Она ответвляется от дороги, ведущей к «Бокс Т», примерно в десяти милях от Качины, и идет на северо-восток. Эта тропа проходит где-то неподалеку от излучины Пикет-Фок. Наверное, там мы и могли бы найти запасной выход.