Хопалонг приходит на помощь

— Не знаю, что мы найдем там, в глубине. Боюсь я этого… Но мне непременно надо там побывать.

Потом заговорила Сара:

— Ты волнуешься, Пайк?

— Конечно. Но что мне делать? Что я еще могу сделать?

— А вдруг он узнает? Что тогда?

Они долго молчали, потом послышался голос Пайка, усталый и одновременно взволнованный:

— Я не знаю… Да и кто может знать? Возможно, он убьет меня или, по крайней мере, попытается убить. Беда в том, что его никто не подозревает. Никто, кроме меня.

— Но ведь ты не скажешь ему?

— Скажу ему? Ничего я ему не скажу! Пусть сам узнает! Конечно же, — добавил он обреченно, — он все узнает. Такой он человек.

Несколько минут супруги молчали. Потом снова зашептали. Хопалонг прислушивался еще некоторое время. Наконец они уснули, а он стал обдумывать услышанное. О ком они говорили? Может, они говорили о Жюстине Тредвее? В таком случае что именно тот может узнать? Почему их присутствие здесь представляет угрозу для Тредвея? А может, Пайк имел в виду его, Хопалонга?

С этими вопросами Кэссиди и уснул.

Глава 4

ПРОШЛЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Огромный пятнистый бык пятился, опустив голову, когда Хопалонг направил Топпера прямо на него и бросил лассо. Петля туго захлестнула рога животного, бык успел отступить еще на шаг и застыл как вкопанный. И вдруг снова рванулся — на сей раз в сторону. Веревка затянулась еще крепче. Бык остановился, яростно упираясь ногами в землю, его глаза налились кровью.

Топпер сделал шаг назад, натягивая веревку. Бык упирался и мотал головой. Тем временем Пайк зашел с другой стороны и хлестнул быка плетью. Животное рванулось вперед, и Топпер потащил его дальше. Быка тянули за рога и подхлестывали сзади — ему приходилось пусть нехотя, но идти вперед. У ворот загона бык заупрямился, но, увидев там коров, двинулся вперед. Хопалонг резко остановил его, ослабил лассо и снял петлю с рогов.

Получив свободу, бык бросился к коровам, мирно щипавшим травку в дальнем углу загона. Хопалонг вытер пот со лба и с улыбкой взглянул на Пайка:

— Это первый. Итак, начало положено!

Пайк кивнул, сворачивая сигарету.

— Да, но те шесть, что там пасутся, пробили брешь в ограждении. Похоже, они привыкли пастись здесь с тех пор, как этот загон перестали использовать.

Они развернули лошадей и снова направились в заросли.

Пайк какое-то время ехал молча, потом вдруг сказал:

— Этот Тредвей жесткий делец. Ему явно не хочется платить нам. Но сдается мне, что он скоро раскошелится на две тысячи долларов. Мы еще не задействовали Шепа. Я решил его поберечь, пока мы не добрались до самой глухой чащобы.

— Да, там Шеп нам очень пригодится. Когда начинаешь выгонять коров, они забираются еще глубже в чашу. Туда уже на лошади не проберешься. Я думаю, Тредвею и в голову не пришло, что у нас есть собака.

— Если бы он знал об этом, — сказал Пайк, — то он ни за что бы нас не нанял.

Дальше мужчины ехали молча, пока не выбрались на поляну. Здесь паслись четыре быка и одна корова. Все животные без клейма. Кивнув в их сторону, Хопалонг спросил:

— Пайк, тебе не кажется странным, что они не клейменые?

— Да, странновато. — Пайк сделал глубокую затяжку. — Ты ехал сюда по дороге, как и мы?

— Да, я выехал сразу после вас, — ответил Хопалонг, пытаясь сообразить, что у Пайка на уме.

— Эти места очень засушливые, и животных на пастбищах «Бокс Т» не так уж много. Ты заметил?

— Да, конечно, — кивнул Хопалонг. — И знаешь, у меня уже возникают сомнения — так ли уж этот тип богат, как говорят? Его пастбище никуда не годится. И перевозками он последнее время не занимался. Похоже, у полковника туго с деньгами. А значит, этот скот ему сейчас нужен как никогда.

— Поэтому ты и не хочешь сразу их клеймить?

— Да, поэтому, — ответил Хопалонг. — Послушай, Пайк. Мы оба опасаемся, что Тредвей турнет Нас отсюда до того, как мы выгоним пятьсот голов. Чтобы не платить нам вовсе.

— Согласен. Мы оба этого боимся. И вообще… Во всем этом есть что-то подозрительное… Мне кажется, скот не клеймен потому, что кто-то не очень уверен в своем праве на него. И еще мне кажется, что этот кто-то выжидал, и довольно долго… Теперь ему понадобились деньги. Добрая половина стала не его, это ясно. А тут еще в город приехала девушка со своим управляющим — пытается разыскать старое ранчо «ПМ». Но оно исчезло бесследно — и дом, и скот, и сам хозяин. Поэтому мне кажется, нам надо подождать и посмотреть, что будет дальше. Во внешний загон мы поместим клейменых животных, но не очень много.

Работа была тяжелой. Они трудились без перерыва до полудня, но отловить удалось только шесть животных — скотина, почуяв опасность, уходила в глубь зарослей.

После полудня ковбои принялись ставить новый загон у лагеря. В ближайшие дни едва ли можно было ждать посетителей, а за это время им удастся перегнать сюда наиболее смирных молодых животных и несколько старых клейменых быков. Чтобы легче было гнать скот, они огородили дорогу к новому загону столбами. К концу дня часть ограды была почти готова. Кусты и деревья, росшие вдоль дороги, также служили ограждением. Все было сделано на скорую руку, но поскольку эти сооружения нужны были только на время, то и они сгодились.

Уже наступил вечер, когда, собрав инструменты, Пайк и Хопалонг направились к лагерю. Они страшно устали. Пайк с усмешкой сказал:

— Никогда бы не подумал, что ты способен на такую работу. Я-то решил, что ты объездчик.

— Я был им, — сказал Хопалонг. — Но на ранчо приходилось справляться с любой работой.

От долгого стояния у костра лицо Сары раскраснелось. Увидев мужчин, она улыбнулась.

— А у нас были гости, — сказала она. — Сейчас их нет, но они вернутся. Они хотели бы остаться здесь на ночь.

Мужчины молчали, ожидая дальнейших объяснений.

— Здесь была симпатичная девушка, по имени Синди Блэр, в сопровождении Рига Тейлора. Он ее управляющий. Помнишь, Пайк, мы встречали их в Качине.

Кэссиди облегченно вздохнул. Он уже подумал, что это пожаловали Тредвей с Саксом. Эти бы уж постарались что-нибудь разнюхать. Хопалонг хотел собрать больше пятисот голов скота в дальнем загоне, в зарослях. О таком Тредвей и не мечтал. Только так можно заставить его раскошелиться. Но пока что они были заняты обустройством загонов и мелким ремонтом. Правда, им удалось сделать больше, чем они предполагали, но скотины-то было отловлено совсем немного.

Едва они сели за ужин, как услыхали стук копыт и увидели Синди и Рига. Синди тут же направилась к костру, а Риг принялся расседлывать и привязывать лошадей. Синди взглянула на Хопалонга и улыбнулась.

— Рада вас видеть, — проговорила она. — Если в прошлый раз я была с вами слишком резкой, то прошу прощения. Это я сгоряча, узнав, что вы работаете на Тредвея…

— Забудьте об этом. — Хопалонг подвинулся и освободил ей место на бревне. — Что происходит в городе?

— Да ничего особенного. Там все еще пытаются выяснить причину смерти старика-старателя, но, видимо, признают это несчастным случаем. Но весь город говорит об этом. И о вас тоже.

— Обо мне? — Хопалонг внимательно посмотрел на нее. — А что именно говорят?

— Говорят, вас видели вместе. Незадолго до его смерти…

— Мы говорили о прошлых временах, — сказал Хопалонг и поспешил сменить тему.

Уже несколько минут спустя они весело болтали. Синди оказалась не только необычно привлекательной девушкой, но и весьма здравомыслящей. К тому же она неплохо разбиралась в ведении хозяйства на ранчо. Хопалонг принялся рассказывать о жизни в Техасе; Синди и Риг с интересом слушали. Неожиданно он замолчал, словно вспомнил что-то важное.

— Пивей… Он ведь знал Пита Мелфорда.

— Что? — Синди удивленно посмотрела на Хопалонга. — А, это тот старик, который разбился?

— Да. Я говорил с ним, но успел узнать совсем немного. Он знал, что у Пита Мелфорда было здесь ранчо. Но что он знал еще, мне так и не удалось выяснить. В салун вошел Тредвей и прервал наш разговор. Старик уставился на него, точно увидел привидение. Тредвей выманил Пивея на улицу, сказал, что кто-то хочет его убить. Вот такой вышел у нас разговор. А потом старик выпал из окна.