Шейн

Но они еще сидели за столом. Отец попыхивал трубкой. Мать и Шейн допивали последние чашки кофе. Все трое были какие-то смирные и тихие. А тут я вылетел из своей комнаты, как ошпаренный, — они так и уставились на меня.

— Боже мой, — сказала мать. — Ты так ворвался, будто за тобой гонятся. Что это с тобой?

— Я просто подумал, — выпалил я, мотнув головой в сторону гостя, — что вдруг он уже уехал, а про меня забыл!

Шейн слегка покачал головой, глядя прямо на меня.

— Ну, как я мог тебя забыть, Боб! — И сел чуть повыше в кресле. Потом повернулся к матери, и в голосе его прозвучали шутливые нотки. — И, конечно, я не забуду вашу еду, мэм. Если вы вдруг заметите, что слишком уж много народу заглядывает к вам в обеденное время, так это случится из-за одного благодарного человека, который будет нахваливать ваши фланелевые лепешки вдоль всей дороги.

— Н-ну, это идея! — вмешался отец, как будто обрадовался, что подвернулась безопасная тема для разговора. — Устроим из нашего дома пансион. Мэриан будет набивать людям желудки своей стряпней, а я буду набивать себе карманы ихними денежками. На мой вкус, здорово удобное разделение обязанностей!

Мать на него фыркнула. Но ей такие разговоры были приятны, она начала накладывать мне на тарелку завтрак, а сама все улыбалась, слушая, как они развивают эту идею. И сама к ним присоединилась, угрожая, что поймает отца на слове и заставит его все время чистить картошку и мыть посуду. Вот так они веселились, хотя я чувствовал какую-то натянутость за этими легкими шуточками. И еще чувствовалось, как естественно и просто этот Шейн сидит тут и разговаривает, вроде он совсем уже член семьи. И от него не было ни капли неудобства, которое всегда приносят с собой иные гости. А с ним ты просто чувствовал, что должен хорошо себя вести и чуть больше следить за своими манерами и речью. Но вовсе не лезть из кожи. Просто быть спокойным и приветливым.

Но вот наконец он поднялся, и я знал, что он собирается уехать от нас, и мне жуть как хотелось остановить его. Однако это сделал за меня отец.

— Вы, конечно, такой человек, у которого могут быть причины спешить. Но, присядьте, Шейн. Есть у меня вопрос к вам…

Отец внезапно стал очень серьезным. Шейн, стоящий перед ним, так же внезапно стал далеким и настороженным. Но все же опустился обратно на стул.

Отец посмотрел прямо ему в глаза.

— Вы спасаетесь… бежите от чего-то?

Шейн долго смотрел на тарелку, стоящую перед ним. Мне показалось, что по его лицу проскользнула тень печали. Потом он поднял глаза и посмотрел прямо на отца.

— Нет. Я не бегу ни от чего. В том смысле, что вы подразумевали.

— Это хорошо. — Отец наклонился вперед и продолжал, постукивая по столу пальцем, чтобы подчеркнуть свои слова. — Послушайте, Шейи. Я не ранчер. Теперь вы, когда мое хозяйство посмотрели, это уже поняли. Я — фермер. Немного скотовод, может быть. Но по-настоящему — фермер. Именно фермером я решил сделаться, когда перестал пасти за деньги чужих коров. Я хотел быть фермером, я им стал, и тем горжусь. Начал я неплохо. Это хозяйство не такое большое, какое я хочу завести со временем. Но уже сейчас здесь столько работы, что одному человеку никак не справиться, если делать все толком. Был у меня молодой парнишка, но он сбежал… после того, как схлестнулся однажды в городе с парой людей Флетчера… — Отец говорил быстро, и ему пришлось сделать паузу, чтобы перевести дух.

Шейн следил за его словами с напряженным вниманием. Когда отец остановился, он повернул голову и посмотрел в окно, через всю долину, на горы, шагающие вдоль горизонта.

— Всегда одно и то же, — пробормотал он. Он вроде как сам с собой разговаривал. — Старые порядки умирают медленно. — Он глянул на мать, потом на меня, а когда его глаза вернулись к лицу отца, он как будто уже принял решение насчет чего-то, что ему не давало покоя. — Итак, Флетчер давит на вас, — сказал он мягко.

Отец фыркнул.

— На меня так легко не надавишь. Но у меня здесь много работы, слишком много для одного человека, даже для меня. А бродяги, что в этих краях появляются, ни черта не стоят…

— Да? — сказал Шейн. Снова у него чуть прищурились глаза, он снова был одним из нас — и ждал продолжения.

— Хотите вы задержаться здесь на некоторое время и помочь мне привести все в порядок к зиме?

Шейн поднялся на ноги. Он возвышался над столом и сейчас выглядел выше, чем я думал.

— Я никогда не собирался стать фермером, Старрет. Я бы посмеялся над таким предложением еще несколько дней назад. И, тем не менее, считайте, что наняли себе работника. — Они с отцом смотрели друг на друга так, что ясно было — они говорят глазами то, для чего слов мало. Шейн прервал этот немой разговор, повернувшись к матери. — А в качестве платы, мэм, мне хватит вашей кормежки.

Отец хлопнул ладонями по коленям.

— Вы получите хорошую плату, и эта плата будет вполне заслуженная. А прежде всего — поезжайте-ка в город и купите какую-нибудь одежду для работы. Загляните в магазин Сэма Графтона. Скажете ему, чтоб записал на мой счет.

Шейн был уже в дверях.

— Я сам заплачу, — сказал он и исчез.

Отец так радовался, что не мог сидеть спокойно. Он подпрыгнул и завертел мать.

— Мэриан, наконец-то солнце нам засияло! Мы нашли себе человека!

— Но, Джо, ты уверен, что поступаешь правильно? Какую работу может выполнять такой человек? О, я знаю, этот пень он выкорчевывал с тобой наравне. Но пень — это особый случай. Он привык хорошо жить и иметь много денег. Это ведь сразу видно. Он сам сказал, что ничего не понимает в обработке земли.

— Я тоже ничего не понимал, когда начинал здесь. Неважно, что человек знает. Важно, что он из себя представляет. А я готов побиться об заклад, что этот человек работал ковбоем в молодые годы, и работником был первоклассным. Да он за что ни возьмется, все будет сделано как надо. Вот посмотришь! Через неделю он меня заставит выбиваться из сил, чтобы за ним угнаться, а то вообще сам начнет здесь командовать.

— Возможно.

— Ничего не «возможно»! Ты заметила, как он воспринял, когда я рассказал ему про флетчеровских парней и молодого Морли? Вот что его зацепило! Он знает, что меня загнали в угол, а он не тот человек, чтоб спокойно меня бросить в таком положении. Никто не сможет выгнать его отсюда силой или на испуг взять. Это такой же человек, как я.

— Да ну, Джо Старрет! Он ничуть на тебя не похож. Он меньше, он выглядит иначе, и одевается иначе, и говорит иначе. Я знаю, что и жил он всю свою жизнь иначе.

— Что? — отец был удивлен. — Да я вовсе не про такие вещи говорил…

Шейн вернулся с парой брюк из дангери 10, фланелевой рубашкой, крепкими рабочими башмаками и хорошим, носким стетсоном. Он исчез в сарае, а через несколько минут появился в новой одежде, ведя своего расседланного коня. У ворот пастбища он снял с него недоуздок 11, загнал коня внутрь добродушным шлепком и бросил недоуздок мне.

— Заботься о лошади, Боб, и она позаботится о тебе. Вот этот коняшка увез меня больше чем на тысячу миль за последние несколько недель.

И направился к отцу, который окапывал канавкой делянку за кукурузным полем, — земля там была богатая, но заболоченная, и ждать от нее было нечего, если не осушить как следует. Я смотрел, как он непринужденно вышагивает между рядами молодой кукурузы, больше уж не таинственный незнакомец, а один из нас, фермер, такой же, как отец и как я.

Только все же он не был фермером и никогда по-настоящему не мог бы им стать. Правда, для через три он уже держался наравне с отцом во всякой работе. Стоило показать ему, что надо сделать, и он тут же брался, и приноравливался, и получалось, будто лучшего способа выполнить эту работу и не придумаешь. Никогда не увиливал он от самого противного занятия. И с готовностью брал на себя самую трудную часть работы. Но все равно, по каким-то неуловимым признакам чувствовалось, что он — не такой человек. Не фермер.