Пограничный легион

— Вот гордая ведьма! Но меня не проведешь. Я на своем веку достаточно возился с бабами. — При этих словах Галловей громко заржал, и сдвинув головы, они принялись обмениваться какими-то таинственными замечаниями. Келс вернулся, неся полное ведро воды.

— Какая муха укусила вас, молодцы? — спросил он.

Оба повернулись к нему с нахально невинным видом.

— Вроде все та же, которая и тебя щекочет, — ответил Билл.

Из этого ответа было видно, какую большую роль играл случай в жизни этих необузданных людей. Незначительное происшествие мгновенно разжигало их страсти и круто изменяло взаимное отношение.

— Сам знаешь, хозяин, что это не совсем обычная для нас компания, — добавил Галловей с примирительной усмешкой. — Вот Билль понемногу и оттаял. Ничего не поделаешь. Я его знаю постоянной брюзгой и злюкой, а тут словно кто подменил парня. От души радуюсь за него.

Келс не стал дальше слушать и снова взялся за свою работу. Теперь Жанна увидела его глаза вблизи, и снова ее охватил испуг. Они не походили на обычные человеческие глаза: то были два круглых, серых пятна, два непроницаемых отверстия, в которых ничего не отражалось и которые все же таили в себе что-то ужасное.

Вскоре мужчины принялись за обед с аппетитом, который может проснуться только после долгого пребывания на свежем воздухе и после быстрых движений. Жанна сидела поодаль на берегу ручья и, пообедав, улеглась в тени ольхи.

Топот и фырканье лошадей разбудили ее, и, вскочив на ноги, она увидела своих спутников за упаковкой и седланием коней. До этих пор Келс говорил с ней всего два раза. Она была благодарна за такую молчаливость, но о причинах этого не догадывалась. Келс казался все время погруженным в какие-то мысли, и это совсем не подходило к любезному выражению его лица. Он выглядел мягким и добродушным, его голос звучал тихо, и от всего его существа веяло дружелюбием. Однако Жанна уже знала, что он далеко не то, чем кажется. Что-то есть у него на уме. Но, конечно, то не были ни укоры совести, ни какая-либо сердечная печаль. А вдруг в его уме созревал какой-нибудь новый, дерзкий план? Жанна робко спрашивала себя, касались ли его мысли только денег, которые он хотел получить за нее.

Когда все было готово, она поднялась. Внезапно жеребец Келса заартачился. Билл протянул Жанне повод ее лошади, и руки их соприкоснулись. Это прикосновение было совершенной случайностью, но ей показалось, что Билл нарочно хотел схватить ее за руку. Она моментально отдернула руку, а его загорелое лицо залила густая темная краска. Протянув к ней руки, он схватил ее за грудь. Это был грубый, понукающий жест. Она поняла, что иначе он и не мог заставить ее взять повода. В его жесте не было ничего двусмысленного. Однако это грубое звериное прикосновение заставило ее отшатнуться назад. При этом она даже вскрикнула.

Внезапно возле нее раздались быстрые шаги и свистящее дыхание, похожее на змеиное шипенье.

— Ха, Джек! — крикнул Билл.

С мягкостью дикой кошки к ним подскочил Келс и, вскинув револьвер, выстрелил прямо в лицо Билла. Тот тяжело грохнулся на землю и остался лежать с большой кровавой раной на лбу. Нагнувшись к нему, Келс медленно опустил свой револьвер. Жанна решила, что он хочет еще раз выстрелить.

— О, не надо, не надо! — крикнула она. — Он ничего не сделал мне!

Келс оттолкнул ее от себя. Лицо его не изменилось, но глаза были ужасны. В самой глубине серых зрачков прыгали странные красные искорки.

— Возьмите свою лошадь! — приказал он. — Нет, перейдите ручей вброд. Там вы найдете дорогу. Поезжайте по ней. Я догоню вас. Не бегите и не прячьтесь, это только ухудшит ваше положение. Ну, быстрей!

Жанна повиновалась. Она прошла мимо разинувшего рот Галловея и, переходя с камня на камень, перебралась на противоположный берег ручья. Найдя тропинку, она быстрым шагом направилась по ней. Она ни разу не оглянулась, ей и в голову не пришла мысль спрятаться или попробовать убежать. Она слепо повиновалась, чувствуя над собой чью-то давящую силу, бесповоротно подчинившую себе ее волю. Один раз она услышала голоса и ржание лошади. Вдруг послышалось что-то похожее на выстрелы. Она остановилась и начала прислушиваться. Но больше ничего не было слышно, кроме журчания быстрого ручья и свиста ветра в вершинах сосен.

Громкий окрик заставил ее остановиться и оглянуться назад. Две лошади с тюками бежали по тропинке. Келс гнал их перед собой и держал под уздцы пони Жанны. Двух остальных бандитов нигде не было видно. Бросая ей повод, Келс сказал:

— Садитесь!

Она повиновалась. Затем храбро взглянула в его лицо.

— А где же те двое? — спросила она.

— Мы расстались, — был короткий ответ.

— Почему? — настаивала она.

— Ну если вам так хочется знать… Потому, что вы чересчур успешно завоевали симпатии этих двух молодчиков.

— Завоевала их симпатии?! — растерянно воскликнула Жанна.

На одно мгновение серые глаза Келса остро впились в нее и тотчас же скользнули в сторону. Она поняла сокровенный смысл его слов. Он подозревал ее во флирте с теми двумя негодяями и в намерении с их помощью ускользнуть от него. Но ее лицо доказало ему, что это подозрение беспочвенно.

«Не поможет ли мне, — подумала Жанна, — хорошо разыгранное непонимание намерений и нарочитая невинность?» И она снова решила использовать всю свою женскую хитрость, свою способность к острой наблюдательности и свой ум. Ведь, к счастью, она имела дело с культурным человеком, решившим жить жизнью бандита и отщепенца. Глубоко в его душе, может быть, еще и дремлют воспоминания о другой жизни. А воспоминания можно пробудить…

— Билл и его товарищ слишком заинтересовались… выкупом, которого я сам жажду, — продолжал Келс с коротким смешком. — А теперь вперед! Держитесь поближе ко мне.

Они двинулись, а у Жанны все еще звучал в ушах этот смех. Неужели она ошибалась, уловив в нем насмешливую нотку? Внезапно она почувствовала себя беспомощной и несчастной.

Они въехали в ущелье. Извилистая тропинка, бежавшая теперь вдоль желтых стен, судя по виду, вероятно, очень редко кому служила проезжей дорогой. Громкий треск диких зверей в кустах, стаи почти ручных кроликов и тетеревов, медленно разбегавшихся при их появлении, свидетельствовали о дикой глуши этого места.

Наконец они проехали мимо старого развалившегося блокгауза, вероятно, когда-то служившего убежищем для золотоискателей и охотников. В этом месте тропинка кончилась, и Келс свернул в сторону. Горы становились все выше, деревья — гуще, окрестности — шире.

На одном из поворотов вторая нагруженная лошадь, видимо, еще не приученная к такой работе, вдруг целиком показалась глазам Жанны, и она сразу же решила, что где-то раньше видела эту лошадь. Вряд ли это было мимолетным впечатлением. Она принялась внимательно следить за животным, изучая его походку и манеру держаться. Ей не потребовалось много времени, чтобы увидеть, что то была не вьючная лошадь. Поклажа явно раздражала ее, и она всячески старалась подладиться под нее. Это обстоятельство сильно озаботило Жанну, и она стала еще внимательнее следить за лошадью. Вдруг ей вспомнилась лошадь Робертса. У нее разом захватило дыхание, снова зашевелился прежний холодный, грызущий страх. Жанна закрыла глаза, желая как можно точнее припомнить все особенности жеребца, принадлежавшего Робертсу: белая передняя нога, старый ожог, лохматая челка и затем один совершенно особенный признак — поперек морды белая узкая полоска. Вспомнив все эти признаки, Жанна почувствовала, что обязательно найдет их у этой лошади, и боялась открыть глаза. Но, принудив себя взглянуть на нее и найдя все три первые отметины, она все-таки еще надеялась не встретить последней, решающей. Но в эту минуту осторожно ступавшая лошадь повернулась к ней и показала свою морду с поперечной белой полоской.

Итак, Робертс не поехал домой. Келс солгал ей. Келс убил Робертса. Как это просто и ужасно! Он оправдал самые мрачные предсказания Робертса. Голова Жанны слегка закружилась, и она закачалась в своем седле. С охватившим ее ужасом она боролась, как с диким зверем. Низко наклонившись вперед, с закрытыми глазами, она предоставила своему пони самому выбирать дорогу. Открытие оглушило ее. Борясь со своей мучительной слабостью, она остро и ярко проникла в сущность своего положения. Она поняла Келса и грозившую ей опасность. Все стало ясно, беспощадно и неотвратимо. Как ребенок, дала она себя заморочить. Вся эта болтовня о выкупе — сплошная ложь; ложь и то, что он расстался с Биллом и Галловеем только из одного нежелания поделиться с ними деньгами. Всякая мысль о выкупе казалась попросту смешной. С самого первого мгновения Келс хотел только одну ее; он пробовал убедить Робертса оставить ее у него и, когда это не удалось, убил его. Точно так же отделался он и от тех двух бандитов. Теперь Жанна знала, что слышанный ею шум у ручья был действительно выстрелами. Все эти мрачные размышления еще больше подчеркнули намерения Келса. Перед глазами ясно встала ее дальнейшая судьба — страшнее всякого плена, пытки и даже самой смерти, худшее из несчастий, когда-либо постигавших женщину.