Пограничный легион

— Можете взять мое, — сказал Келс и отошел от огня. — Будет очень холодно.

Через минуту он возвратился с одеялом и бросил его Робертсу.

— Очень благодарен, — пробормотал тот.

— Я буду спать тут, возле костра, — продолжал Келс и, опустившись на землю, погрузился в размышления.

Собрав свои подстилки и предложенное одеяло, Робертс направился к Жанне. Бросив все на землю, он принялся ногами и руками расчищать от камней и сучьев место на земле.

— Чертовски каменистое ложе, — сказал он, — но, надеюсь, что хоть немножко вы все-таки поспите.

Раскладывая одеяла, Робертс незаметно дернул Жанну за платье.

— Я буду близко от вас, — прошептал он, прикрывая рот своей широкой рукой, — и ни на секунду не сомкну глаз.

После этого он вернулся назад к костру, а Жанна послушно улеглась на свои одеяла. Разговор бандитов утих. Жанна услыхала звон шпор и треск кедровых веток. Спустя мгновение к ней подошел Робертс, таща за собою свое седло, и улегся возле нее. Слегка приподнявшись, Жанна увидела около костра неподвижно сидящего и задумавшегося Келса. Он выглядел нервно и взволнованно. Она снова медленно опустилась на свое ложе и устремила взгляд к далеким ярким звездам. Что-то будет теперь с ней?

Спать она не должна. Об этом нечего и думать. Внезапно в ее лихорадочно работавшем мозгу мелькнула мысль тихонько прокрасться к лошадям. Этот план некоторое время занимал ее, но затем она отказалась от него: слишком хорошо ей были известны условия этой местности.

Время шло, становилось поздно. Огонь в костре то замирал, то снова ярко вспыхивал, тени то сгущались, то рассеивались. По временам кто-нибудь из мужчин вставал и подбрасывал в огонь веток. Стук спутанных лошадиных ног гулко звучал в ночной тишине. Ветер утих, и койоты примолкли. Глаза Жанны слипались, словно смазанные клеем. Постепенно исчезало ощущение ночной поры, дикой местности, исчезло и убаюкивающее чувство сонливости…

Когда она проснулась, было очень холодно. Верхушки кедров поблескивали в красноватых лучах восходящего солнца. Костер весело трещал, и синий дым, клубясь, вздымался к небу. Вздрогнув от неожиданного воспоминания, Жанна быстро села. Робертс и Келс возились у костра. Человек, названный Биллом, носил воду. Другой бандит только что пригнал лошадей и снимал с них путы. Казалось, Жанны для них не существовало. Встав на ноги, девушка кое-как пригладила свои сбившиеся волосы, которые во время верховой езды всегда носила заплетенными в толстую косу. Значит, она все-таки спала как есть, в сапогах. Этого с ней до сих пор еще не случалось. Когда она подошла к ручью, чтобы вымыть лицо и руки, ее спутники все еще ни разу не взглянули на нее. Робкая надежда шевельнулась в груди: может быть, Робертс все-таки преувеличивал опасность. Лошадь Жанны была с норовом и никого чужого к себе не подпускала. Узнав, что путы ее лошади оказались порванными, Жанна отправилась искать ее и зашла так далеко, что лагерь скрылся из глаз. Поймав коня, она возвратилась обратно и крепко его привязала. Затем решила подойти к огню и поздороваться с мужчинами.

— Добрый день! — сказала она весело.

В эту же самую минуту Келс повернулся к ней спиной, ни одним жестом не показав, что слышал ее. Билл бесцеремонно уставился на нее, но также не проронил ни слова. Один Робертс ответил на ее приветствие, но, услыхав его голос, она удивленно взглянула на него. Он сейчас же отвернулся. Его лицо было мрачно и озабочено.

Радостное, полное надежд настроение Жанны в тот же миг исчезло. Неожиданно во всех своих членах она почувствовала странную, гнетущую тяжесть. С большим трудом дойдя до ближайшего камня, она с облегчением на него опустилась. Робертс принес ей завтрак, но ничего не сказал и старался не смотреть на нее. Его руки дрожали. Жанна испугалась.

Внезапно она заметила, что Келс и Робертс о чем-то спорят, но говорили они настолько тихо, что разобрать их слов Жанна не могла. Она видела, как Робертс сделал движение резкого протеста. Но его собеседник оставался по-прежнему холоден, непреклонен и повелителен. Он даже перестал отвечать, как будто вопрос был вполне решен. Робертс же поспешно и взволнованно схватил свой тюк и подвел лошадь. Животное все еще хромало, но чувствовало себя уже гораздо лучше. Оседлав коня, Робертс крепко привязал тюк. После этого он стал приготовлять лошадь Жанны. Когда все было готово, он повернулся к ней с видом человека, которому предстоит лицом к лицу столкнуться к неминуемой опасностью.

— Вперед, Жанна! Мы готовы! — крикнул он. Его голос прозвучал громко и неестественно.

Жанна встала, намереваясь подойти к нему, но в ту же минуту Келс преградил ей дорогу. Этот жуткий человек, казалось, совершенно не замечал ее присутствия. Подойдя к Робертсу, он тихо произнес:

— Робертс, садитесь на свою лошадь и убирайтесь отсюда. Слыхали?

Вместо ответа Робертс отбросил повода и выпрямился. Этот жест был гораздо отважнее всего его поведения до этой минуты. Возможно, он сбросил маску: неясные страхи сделались очевидностью, хитрость и притворство не помогли. Настала минута, когда он должен был действовать прямо. Глубокое волнение отразилось на его лице, побледневшем и суровом.

— Нет, — сказал он, — без девушки я не поеду.

— Но вам не удастся взять ее с собой.

Услышав это, Жанна сильно вздрогнула. Так вот что ей предстояло! Ее сердце вдруг почти перестало биться. Вся дрожа, она уставилась на обоих мужчин.

— Ойли! В таком случае я остаюсь с вами, — отвечал Робертс.

— Ваше присутствие здесь нежелательно.

— Ха! Все равно а не отстану.

«Пока это только игра словами», — подумала Жанна. В Робертсе она почувствовала свирепую решимость пойти навстречу неминуемой гибели. А голос Келса? Что таилось в нем? Он был все такой же ровный, непринужденный и любезный.

— Я не думал, что вы так неразумны, Робертс, — сказал он.

Роберте молчал.

— Отправляйтесь домой! Болтайте или молчите, как вам будет угодно, — продолжал Келс. — Когда-то в Калифорнии вы оказали мне услугу. Подобных вещей я никогда не забываю. Образумьтесь и исчезайте.

— Только с девушкой, иначе… — заявил Роберте, и руки его странно задергались, задрожали.

От Жанны не ускользнуло особенное напряжение бледно-голубых глаз, наблюдавших за лицом, взглядом и руками Робертса.

— Стоит ли нам бороться? — спросил Келс и холодно рассмеялся. — Ей это не поможет… Вам-то уж должно быть заранее известно, чем может кончиться дело.

— Келс, пусть я подохну, но девушка не останется в ваших лапах! — страстно воскликнул Робертс. — Я же вовсе не собираюсь торчать здесь и спорить с вами. Пустите ее ко мне или…

— Вы не кажетесь мне дураком, — прервал его Келс, и голос его звучал еще мягче, урезонивающе и холоднее. Какая-то особенная сила и уверенность скрывалась в нем.

— Я не любитель разговаривать с глупцами. Используйте возможность, которую я вам предлагаю. Уезжайте! Жизнь дорога, голубчик… Вы ничего не выиграете здесь. И, кроме того, что за важность, одной девушкой больше или меньше?

— Келс, пусть я дурак, но я мужчина, — ответил Робертс. — Вы же какой-то дьявол, а не человек. Это я узнал еще там, на золотых россыпях. Вы вот так способны произносить сладкие, приятные слова, без малейшего понятия о мужском долге… Пустите девушку ко мне или я буду стрелять!

— Робертс, разве у вас нет жены или детей?

— Да! — хрипло крикнул Робертс. — И эта же жена стала бы презирать меня, если бы я добровольно отдал вам Жанну Рэндел. У меня есть также взрослая дочь. Как знать, может быть, и ей когда-нибудь понадобится мужчина, который сможет защитить ее от таких типов, как вы, Джек Келс.

Однако вся пылкость и пафос Робертса не произвели на последнего ни малейшего впечатления. В эту минуту особенно ярко сказалась странная и бессердечная сущность Джека Келса:

— Намерены вы убираться или нет?

— Нет! — загремел Робертс.

До этой минуты весь быстрый обмен словами между ее другом и врагом совершенно парализовал Жанну. Но затем ее охватил настоящий ужас. Она видела, как Робертс нагнулся, подобно затравленному волку. Безумная ярость душила его. Он дрожал, точно осиновый лист. Вдруг его плечо рванулось, рука взлетела кверху… Жанна в ужасе метнулась в сторону, закрыла глаза и, схватившись за голову, куда-то побежала. Позади нее грянул выстрел.