Каллаген

— Рядовой Каллаген? — Голос солдата звучал отрывисто. — Капитан хотел бы с вами встретиться тотчас. — Он повернулся и показал рукой направление: — Прямо туда.

Глава 4

Каллаген застал капитана Хилла небритым, в нижней рубахе со спущенными подтяжками. Тот сидел в своем кресле и выглядел усталым.

— Вы хотели меня видеть?

— Что с вами случилось? — спросил Хилл.

Каллаген вкратце доложил. Капитан слушал, задумчиво потирая подбородок, затем поднялся с кресла и тихо выругался.

Рядом с кроватью лежала кипа карт, капитан подошел к ним, вытащил одну и развернул на столе.

— Вы можете показать мне, Каллаген, где вы находились, когда на вас напали индейцы?

— Да, сэр. — Каллаген пальцем указал место на карте и отступил назад.

— Какого черта Эллисона туда занесло? Он говорил вам что-нибудь об этом, Каллаген? Может, он вам хоть намекнул, почему вы оказались в том месте?

— Нет, сэр. Я думал, мы просто изучаем расположение местности и пытаемся… по следам понять, что там происходит, сэр.

Хилл резко сел.

— Каллаген, сколько лет вы служите в армии?

— Три года, сэр.

— Значит, скоро ваша служба заканчивается?

— Да, сэр. Мне осталось десять дней.

— Помнится, вас дважды производили в сержанты. Почему вас лишили звания?

— Драки, сэр.

— Драки? Черт возьми, о чем они думают? Я скорее пристрелил бы мужчину, если он не дерется. Ладно, Каллаген. мне нужна ваша помощь. С этого момента вы снова сержант.

Он резко поднял глаза на Каллагена.

— Вы образованный человек, Каллаген. Вы были когда-нибудь офицером?

На мгновение Каллаген замешкался.

— Да, сэр. Несколько раз.

— Полагаю, вас лишали звания за драки? — с сарказмом поинтересовался Хилл.

— Нет, сэр. Я избегал неприятностей. — Он снова сделал паузу. — Я — ирландец, сэр. В наши дни это значит, что я — человек без родины. Все ирландцы с военной подготовкой идут служить куда угодно, лишь бы их взяли.

— Вы служили с Мигером?

— Да, сэр.

— Вы говорили, у вас остались вещи Эллисона. Идите в казарму и соберите их. Он служил со мной совсем недолго, и у меня не было времени познакомиться с ним поближе, однако, полагаю, у него была семья.

Каллаген стоял, не решаясь тронуться с места.

— После того, как я высплюсь, сэр?

— О, разумеется! Прошу прощения, Каллаген. Понимаю, вам пришлось очень туго. Позже я хочу получить подробный отчет. Будучи офицером, надеюсь, вы в курсе, как писать отчеты. Пожалуйста, сделайте это. Мне хочется узнать как можно больше о мохавах, воде и местности… ну, вы понимаете.

Был почти полдень, когда Каллаген проснулся. Его ноги покрылись волдырями, и он тщательно их обработал. Стояла тишина. В лагере было всего каких-нибудь восемь человек, не считая капитана Хилла и тех троих, что, как и он, после длительного похода не в силах были заступить на дежурство.

Каллаген оделся и побрился и только потом отправился в казарму лейтенанта Эллисона.

Он вошел в небрежно построенную лачугу и поразился тому, что обнаружил там. Кто-то здесь уже побывал. Походная сумка погибшего лежала раскрытой, а ее содержимое было разбросано по раскладушке. Явно кто-то в спешке рылся в вещах лейтенанта, вскрывал письма и все перевернул вверх дном.

Каллаген подошел к выходу, приподнял лоскут холщовой материи, что служила дверью, и внимательно осмотрел землю снаружи. Ему ничего не удалось определить, поскольку там было много разных следов. Вероятно, кто-то из солдат заходил сюда, надеясь найти деньги или что-нибудь полезное для себя.

Он открыл соседнюю дверь и вошел в комнату капитана. Обо всем доложил Хиллу, а потом они вместе вернулись в жилище лейтенанта Эллисона.

Капитан Хилл окинул его взглядом.

— Воры! Только этого нам не хватало! Восемь человек, и как мы узнаем, кто из вас вор?

— Семеро, сэр. Я вошел сюда по вашему приказу, у меня лично не было для этого причин.

Каллаген осторожно собрал вещи лейтенанта. Эллисон относился к тому сорту людей, которые отличаются аккуратностью и щепетильностью. Его военная форма была новой, неношеной. И все его вещи были новыми — очень необычно для человека, у которого много обязанностей.

Каллаген удивился и осмотрел вещи еще раз. Одна форма явно никогда не надевалась. И по крайней мере одну пару сапог тоже никогда не носили. В углу на гвозде висела чистая, сияющая сабля, вероятно, тоже совсем новая.

Он осматривал вещь за вещью до тех пор, пока не закончил, а потом уселся на кровать. Все, что находилось в распоряжении Эллисона, было новым; что бы лейтенант ни планировал, он явно не собирался здесь надолго задерживаться. У него не было ни одной из тех вещей, которые обычно берет с собой офицер, отправляясь на новое, отдаленное место службы, — ни одного предмета, который поможет разнообразить жизнь солдата в лагере. Ни картин, ни бумаги, ни книг. Ни даже запасного куска мыла… ничего! А теперь Каллаген решил взглянуть на вещи, которые Эллисон носил при себе.

Он разложил их перед собой на столе. Связка ключей, несколько странных монет, а в маленьком кожаном мешочке десять «золотых орлов» — приличная сумма для армейского офицера. Здесь также было письмо, квитанция об уплате за хранение дорожного чемодана в гостинице Лос-Анджелеса. И, наконец, внутри того же кожаного мешочка он обнаружил… маленький, почти не заметный для глаз квадратик оленьей кожи, а на нем какие-то стрелы, круги, кресты.

Это была карта пустыни Мохавы. Кресты символизировали горные хребты, а кругами были обозначены родники. Долина Смерти вообще отсутствовала на карте, хотя реку Колорадо нарисовали с большой тщательностью. На карте не показали западный берег и горы, что отделяют пустыню от моря. Для человека, не знающего пустыни, она ни о чем не говорила, и вообще трудно было понять, что на этой карте хотели выделить.

Кто бы ни был человек, который делал эту карту, понятно, что он не имел четких представлений о пустыне. Случайно или по какой-то иной причине на ней отсутствовали некоторые горные кряжи. Зато до мельчайших подробностей были показаны массивные горные хребты, которые тянулись на восток, как раз в том месте, где проходил их патруль, и путь к ним лежал со стороны реки Колорадо.

Каллаген на минуту задумался, потом спрятал карту во внутренний карман рубахи, аккуратно сложил все остальное и отнес походную сумку и саблю в комнату капитана Хилла.

Тот взглянул на вещи.

— Позаботьтесь о них. Завтра курьер отбывает в Сан-Франциско. Отправьте вещи с ним.

Каллаген вернулся в свое жилище. Когда он вошел, Крокер поднял глаза. Он смотрел на походную сумку.

— Ты укладывал одежду лейтенанта? Бедняга Эллисон!

— Он был хороший человек. Думаю, и он бы так поступил…

— Ты многому здесь научился. Но, знаешь, когда все это попадет в руки индейцев, ты очень расстроишься.

Крокер изучающе смотрел на сумку.

— А он немного с собой возил, как ты считаешь? Семейный человек — а он был им — всегда берет с собой какой-то небольшой запас, чтобы облегчить себе жизнь. Но Эллисон… Приехал молодой офицер, привез с собой разной еды и всякой всячины…

— Мне ничего не известно о семье Эллисона. Но в его документах мы нашли адрес, кажется, его сестры. Я отошлю вещи ей.

— Да? Хилл явно завязан чем-то с тобой. Какие дела у тебя с ним?

— Никаких, — ответил Каллаген. — Ему нужна помощь, вот и все. После того как погиб Эллисон, у него нет никого, кто бы мог ему помочь.

Ему не нравился Крокер, и он старался не отвечать на его вопросы, однако не хотел и ссориться с ним. Крокер был сильным, крепким мужчиной. В походе он получил серьезное ранение, но как только ему сделали перевязку, он снова отправился в путь и держался даже лучше, чем тот же Волш, который был цел и невредим. Хорошо это или плохо, но он был выносливым человеком и к тому же настоящим пограничником.

Мысли Каллагена были заняты картой. Тот, кто рылся в вещах Эллисона, явно искал ее… А может быть, этот кто-то просто надеялся найти бутылку виски?..