Ландо

Свою игру я решил начать в Оаквилле. Этот маленький городишко, славившийся вздорностью своих жителей, соответствовал размеру моего кошелька.

При ближайшем рассмотрении, Оаквилл с большой натяжкой именовался городом. В нем насчитывалось меньше сотни жителей. Но за десять лет после окончания войны между Штатами здесь убили сорок человек. Много скота из Канзаса прогоняли через него.

В тот день, когда мы прибыли, в городе стояла тишина. Пара быков дремала на улице, да пять стреноженных лошадей стояли у коновязи. Я поручил Мануэлю и его матери найти ночлег и дал им доллар, а сам зашел в бар. Единственный посетитель, высокий худощавый мужчина с рыжеватыми усами и насмешливым выражением глаз, стоял в стороне от стойки.

Оценив ситуацию, я предложил:

— Разрешите вас угостить.

Он задумчиво поглядел на меня.

— А что, если я соглашусь? — потом спросил: — Вы проездом?

— В общем да, — ответил я. — Но хотел узнать, где проводятся скачки. Я должен позаботиться о мексиканской женщине и ее сынишке. — Он взглянул на меня, а я сказал: — Ее муж сражался на моей стороне в битве на границе.

— Убит?

— Угу. У них есть друзья в Сан-Антонио.

Он отхлебнул виски из стакана и промолчал. Допив стакан, заказал еще выпивку себе и мне.

— Могу одолжить двадцать долларов, — предложил он, — отдадите при встрече когда-нибудь.

— Мне надо попасть на скачки, — я понизил голос. — У меня есть очень быстрый мул. Держу пари, что, поставив на него, удвою свои десять долларов.

Он подошел к двери и, выглянув, осмотрел мула, стоявшего рядом с моей чалой. Потом вернулся назад, облокотился о стойку и стал пить виски маленькими глотками.

— У одного человека в восточной части города есть быстрая лошадь. Приходите вечером — попробуем. Вы не будете возражать, если я тоже заключу пари?

— Я приветствую это. Вы здешний?

— Из Бивилла. Приезжаю сюда по делам время от времени. Занимаюсь скупкой скота.

Лошадь оказалась действительно быстрой. На прямой она развивала большую скорость. Но мой мул оставил ее далеко позади, хотя я посоветовал Мануэлю слегка придержать скакуна, чтобы не раскрывать сразу все его возможности.

Таким образом десять долларов превратились в двадцать, и скупщик скота одолжил мне еще двадцать.

— Не беспокойтесь, — заверил я его, — мы приумножим их.

Он опять задумчиво посмотрел на меня.

— Вы не бывали в Бивилле? Деньги там так и витают вокруг. Скачки устраиваются по субботам. Не хотите отправиться туда? Если что-то вас не устраивает, считайте, разговора не было.

— Не возражаю. Мне нужны деньги.

— У нас случаются боксерские бои на приз. Большинство населения Бивилла — выходцы из Ирландии. Город основан ирландскими иммигрантами в 1830 году. А вы атлетически сложены, — продолжал он. — У вас мощные плечи. Вы никогда не участвовали в боксерских поединках?

— Нет. Но на это не рассчитывайте. Я должен разыскать двоих людей.

— Местные игроки, — объяснил он, — привезли недавно одного боксера, который чуть не убил нашу доморощенную гордость. Они жаждут нового поединка, чтобы вернуть проигранные деньги.

— Я не боксирую, пока меня к тому не вынуждают.

— Очень жаль. У вас такие данные. Скачки, конечно, здорово, но если бы вы вздули этого Кэфри, вы могли бы…

— Вы имеете в виду Дуна Кэфри? Это меняет дело.

— Да, да! Его зовут Дун Кэфри. Он хороший боец и не допускает ошибок. Его опекает Бишоп.

Я сразу вспомнил покрытые шрамами костяшки пальцев. Но кто бы мог подумать, что Дун Кэфри станет боксером-призером! Конечно, он всегда был силен и поддерживал себя в хорошей форме. Очень давно, когда я поколотил его, мне, наверное, просто повезло.

В те времена в салун ходили не только для того, чтобы выпить. Это был своеобразный клуб, где люди встречались, заключали сделки, держали пари и обменивались новостями. Если люди хотели узнать, что творится на дороге, где объявились индейцы, или кто продает скот, то приходили в салун.

— Вы можете заключать пари на поединок, — согласился я, — но не называйте имен. Скажите, что боец проездом из Оаквилла или лучше из Мексики.

Скупщика скота звали Док Халоран. Теперь он изучал меня с хитрым видом.

— Дун Кэфри выиграл шесть боев в Техасе и еще больше в Луизиане и Миссисипи. Он боксер-профессионал и не дурак. Настоящий боец.

— Все так, но, если вы меня поддержите, я выиграю у него.

— А вы в хорошей форме?

— Шесть лет тяжелейшего труда в мексиканской тюрьме. Да, я в форме.

Мы въехали в Бивилл не по центральной улице, а задворками. Хуану и Мануэля тоже взяли с собой. Док Халоран привел нас в свой дом и сразу ушел. Ему предстояло заключить пари на скачки и договориться насчет поединка. Мануэль отправился побродить по городу. Он вернулся на закате и выглядел очень серьезным.

— Случилась беда, сеньор, — сказал он. — За нами, наверное, следили всю дорогу. Я видел сеньора Декроу в коляске с сеньоритой, в окружении других всадников.

Сев на край кровати и глядя на свои тяжелые, натруженные руки, я задумался. Едва ли они нас преследовали. Декроу не взял бы с собой сеньориту. Скорее всего Мануэль видел Маршу. Ей теперь около двадцати. Почти старая дева. Девушки выходят замуж в шестнадцать — семнадцать лет.

— Не думаю, что они гонятся за нами, друг мой, возможно едут в Сан-Антонио. Всадников взяли из предосторожности. Говорят, на дороге много воров и бандитов.

Сидя на краешке кровати, я продолжал размышлять о том, как складывается ситуация. Может, мы близки к развязке? Дун Кэфри здесь, Декроу… Сколько еще других?

Док Халоран появился около полуночи и тоже очень озабоченный. Он остановился, глядя на меня сверху вниз.

— Ну вот, бой назначен, все оговорено. Мул включен в скачки. Но мне кажется, что мы откусили больше, чем сможем прожевать.

— Что случилось?

Он нервно облизал губы.

— Я поставил пять тысяч на мула, но они всячески подначивали меня и добились своего — каюсь, я прыгнул выше головы: поставил двадцать пять тысяч долларов на то, что вы вздуете Дуна Кэфри. — Он был так возбужден, что казалось, сошел с ума, повторял: — Двадцать пять тысяч! Двадцать пять тысяч! Просто немыслимо! — В конце концов, немного успокоившись, Док продолжил сбивчивый рассказ. — Они были готовы накинуться на меня и не хотели верить, что у меня есть боксер, что кто-то выстоит против Кэфри. Они много чего болтали, и я держался, но когда мне предложили засунуть мои деньги себе в глотку, — согласился.

— Док, за такие деньжищи они убьют пятьдесят таких, как мы. Я не буду драться. Скажите им, что пари отменяются.

— Не могу… Они заставят меня сожрать деньги или убьют.

Все стало очевидно. Если я начну лидировать, Бишоп даст сигнал, и орущая, беснующаяся толпа снесет ограждения, ворвется на ринг и расправится с нами. Халоран нервно метался по комнате.

— Ничего — это еще бабушка надвое сказала, кому придется засунуть деньги в глотку. Не паникуй! — остановил его я.

— Сэкетт, если проиграю пари, то буду вынужден снова пасти коров. Я вложил все, что заработал за сорок пять лет. Мне больше не встать на ноги. Как я мог так глупо поступить!

Я встал.

— Пусть это не тревожит тебя. Мы победим. Но необходимо найти кого-то охранять сейф в салуне, где хранятся деньги. Если не будет другого пути, они попытаются ограбить его.

— Точно. У Бишопа есть люди в городе, способные на все. Сэкетт, все кончено. Нас обокрадут!

Вдруг раздался стук в дверь. Я выхватил из-за пояса «уэлч-нэви» и приказал Хуане:

— Открой и отойди в сторону.

Дверь распахнулась, и через порог шагнул мужчина, высокий, худой, с желтыми глазами и золотыми серьгами в ушах.

— Ландо, неужели ты?

Это был Тинкер.

Глава 9

Он вошел и осторожно прикрыл за собой дверь. В полутемной комнате, освещенной лишь слабым светом свечи да огнем очага, я почти не видел его лица — различая лишь мерцание глаз и блеск золотых серег. Жизненный опыт не сделал меня доверчивым человеком, а разлука наша длилась очень долго, но он был и остался моим другом, я почувствовал сразу. И именно сейчас я нуждался в нем.