Буффало Билл и его приключения на Западе (ЛП)

Буффало Билл ехал впереди. Он сидел в седле прямо и смотрел вперёд ясными, сильными глазами, и так же смотрел его дикий жеребец Пудреное Личико. Дикий Билл скакал то рядом, то в отдалении. Он шутил, жестикулировал, иногда выезжал вперёд, иногда оставался в тылу. Чёрная Нелл была столь же игрива, хотя ни он, ни она не отдыхали больше четырёх часов в сутки.

У большинства мужчин были хорошо сложённые, жилистые мустанги, которые утомляют всадника быстрее, чем утомляются сами, но скачка продолжалась уже восемь дней с тех пор, как отряд оставил частокол на Южной Платт. Все ели и отдыхали только по четыре часа и, наконец, начали проявлять усталость.

Во всей кавалькаде было только две лошади, которые буквально воплощали доказательство, что усталости не существует. Это Чёрная Нелл и Пудреное Личико.

День клонился к вечеру, следы стали заметнее. Впереди были видны деревья – надёжные признаки воды. Билл постоянно поднимал к глазам подзорную трубу и осматривал местность, поскольку он не знал, где его враг сделает привал для отдыха.

Билл был уверен, что Коуи наверняка знал о погоне. Он нанёс такой вред, что заслуживал самого жестокого наказания.

Люди границы боялись только того, что он не сделает привал до прибытия в горы. В горах ему будет легче защититься от нападения, а бесстрашные союзники-индейцы усилят его отряд.

Уже показались далёкие, заснеженные горы, откуда проистекали Платт и Республиканская река. Можно было увидеть хорошо известные пики, чьи подножия омывала быстрая река Колорадо.

– Я отдал бы всё золото, которое у меня было и будет, за свежих лошадей, – сказал Буффало Билл, когда к нему подскакал его друг. – Хорошие лошади только у меня и у тебя, мы можем скакать хоть всю жизнь. Наши люди ещё в игре, но я вижу, что их лошади начинают сдавать. Когда доберёмся до воды, устроим отдых на всю ночь, а то мы не сможем сразиться с этим чёртовым негодяем Элфом Коуи.

– Как тебе эта труба, Билл? – спросил его друг со спокойной улыбкой.

– Очень полезная вещь, Билл. С её помощью я могу разглядеть стволы деревьев, а невооружённым глазом вижу только, что впереди какой-то лес.

– Чёрт! Я невооружённым глазом вижу лучше, чем ты с трубой.

– Ладно, пусть так, если тебе от этого легче.

– Я докажу. Тебе нужны свежие лошади, но ты не видишь, что они у тебя перед самым носом, а всё смотришь в свой тел-лгун-скоп.

– Где они? – спросил командир, нетерпеливо оглядываясь.

– Вон, на юге. Разве ты не видишь их в лощине, на этой стороне холма?

– Я вижу бизонов, – сказал Билл. – Никаких лошадей среди этих чёрных горбов.

– Ну, посмотри через трубу, – засмеявшись, сказал Дикий Билл. – Может, тогда сменишь свою песню. Я увидел их десять минут назад.

Буффало Билл небрежно поднял подзорную трубу, но, скорее, для того, чтобы удовлетворить своего друга. Сам он не верил, что увидит кого-нибудь, кроме бизонов.

Но когда он посмотрел через трубу, к его лицу прилила краска, а с губ сорвалось удивлённое восклицание.

– Это лошади, – сказал он. – Но до пастбищ диких лошадей ещё далеко. Не понимаю.

– Всё просто, – сказал Дикий Билл. – Шайенны или оглала сиу увели стадо с техасских пастбищ или ещё откуда-то и оставили их здесь. Это не дикие лошади. Они слишком смирные и держатся вместе.

– Ты прав. Билл, нам нужны лошади, хотя бы по одной свежей лошади на человека. Индейцы уже увидели нас, но прячутся дальше в лощине – кажется, их не очень много.

– Тут ты прав, приятель. Но вряд ли они пасут стадо далеко от своего поселения. Если мы попытаемся захватить его, они удерут, и мы не сможем их догнать.

– Да, сделаем вот что: пойдём медленно, чтобы до темноты не уйти от них слишком далеко, а потом вернёмся и нападём внезапно. Если хорошо поработать, то мы сможем захватить всё стадо. На свежих лошадях мы поедем вдвое быстрее.

– Верно. Снижай скорость, а я предупрежу остальных.

Так и сделали. К наступлению ночи лошади отряда отдохнули, поскольку последние два часа плелись шагом.

Поскольку луна ещё не взошла, Билл и его отряд получили превосходную возможность вернуться незамеченными. Передвигаться им помогали костры в лагере индейцев.

Индейцы предполагали, что отряд не заметил их и пошёл туда, где есть вода и корм для лошадей. Они на всю ночь разбили лагерь среди валунов у невысоких холмов.

Буффало Билл приказал спешиваться и оставил уставших лошадей отряда с несколькими охранниками. Медленно приближаясь, он через два часа сумел окружить стадо и индейцев, которые за ним следили.

Индейцев было всего полдесятка. Это была просто воровская шайка, а не военный отряд.

Люди Буффало Билла пробирались тихо и медленно, как пантера перед прыжком. Наконец, они без шума бросились на изумлённых краснокожих и перебили их, не потеряв ни одного человека и не дав индейцам поднять тревогу. Нападение действительно было внезапным. Оно даже не распугало лошадей, и каждый человек в отряде получил по свежей лошади.

Клейма на них говорили, что это были краденые лошади. Старые нагнёты с белой шерстью[7] дали возможность отделить тех, что уже были непригодны для скачки.

Когда снова наступил день, отряд на свежих лошадях, прихватив запасных, на полной скорости бросился вперёд.

Это было зрелище, которое горожане никогда не увидят и едва ли поймут: колонна суровых, обожжённых солнцем мужчин без отдыха скачет по прериям и холмам, и только жажда мести кипит в их груди.

Глава 21.

«Пусть он доверится Ма-но-ти»

Дикая, величественная, прекрасная картина. Горы, огромные неровные пики, покрытые чахлыми деревьями, как разгромленные, истерзанные в бою гиганты, дышащие злобой к небесам, тянут в облака свои головы … головы, убелённые снегом, который не тает даже от мягкого прикосновения лета.

Извиваясь в глубоких ущельях, проносясь между огромными валунами, пенясь красноватой пеной, бурля мрачными водоворотами, течёт могучая река Колорадо – великая красная река Запада.

Она тянулась на восток, а в одном из длинных, извилистых каньонов, или естественных путей, которые, казалось, вели в Эдем, лежала равнина в милю длиной и в полмили шириной, плоская, как тарелка, покрытая короткой бизоновой травой и усыпанная яркими цветами.

На берегу реки росли деревья, в основном ивы и тополя, а на склонах гор преобладали сосны и кедры.

На этой прелестной равнине паслись стада диких лошадей и коров, а возле реки стояли хижины крупной индейской деревни.

Вокруг хижин было много скво и детей и несколько воинов. Такое соотношение объяснялось тем, что большой военный отряд был в каком-то набеге. Осталась только охрана стад и охотники, которые снабжали деревню мясом.

Деревня со всех сторон была закрыта горами, которые казались почти непроходимыми. Хотя горные люди, которые умеют пробираться по тёмным ущельям и карабкаться по неровным скалам, знают, что пройти можно везде.

Имелся один узкий проход, который несколько человек могли защитить от тысячи.

Именно по этой причине Воронье Перо, великий вождь оглала сиу, выбрал это место для главной деревни своего племени. Враги сиу – смелые и воинственные пауни не смели приходить сюда. Апачи с юга, шошоны с севера, юты и пайюты с запада не рисковали нападать на такое защищённое место.

Хижина вождя отличалась своими размерами и стояла в середине. Перед ней торчал высокий шест. Вокруг него собирался великий совет, на котором воины праздновали победу или решали, выходить ли на тропу войны.

Рядом с хижиной сидела Ма-но-ти (Горлица) – любимая жена вождя, которой подчинялись все остальные. Вокруг неё, в отдалении были ещё пять скво, каждая из которых называла Воронье Перо своим мужем.

Но проходящие воины выказывали уважение только Ма-но-ти. Она была полна гордости и принимала это уважение как нечто должное, хотя это были всего лишь комплименты.

Солнце спешило в свою колыбель на западе, и тени в долине удлинились. Затем показались два индейских воина, которые на полной скорости неслись по каньону в деревню.