Красный буран

— Поуни… О, Поуни! Прости меня!

Но выражение лица Переса было мёртвым. Поддёв плечом дверь гауптвахты наперекор порывам ветра, он проговорил:

— Не забудьте горячую воду, мэм. Это для лошади.

Перес никогда прежде не дотрагивался до Малыша Кентаки, но ещё не родилась та лошадь, которую бы индеец-поуни за пять минут не превратил в ручного котёнка. Когда Лура вошла в стойло, жеребец тыкался носом в грудь скаута, словно тот заменил ему кормящую мать.

— Я думал, это буйная лошадь, — ухмыльнулся Перес, когда Лура вошла. — Этот балда ведёт себя так, точно я владел им с тех пор, как он сосал материнское молоко.

— Это конь для мужчины, — ответила девушка, опуская свою ношу на солому. — Конь не может обмануться, видя мужчину. Он узнает его даже тогда, когда это не под силу некоторым людям. — Последние слова её прозвучали покаянием. Перес не упустил их смысла.

— Не тревожьтесь об этом, мэм. Думаю, мы и сами ещё не знаем, кто прозорливее — конь или люди.

— Я знаю, Перес. — Глаза её вновь обратились к нему. — И на этот раз я никогда не забуду этого.

— Вы не принесли воду. — Мужчина пропустил её заявление и быстрый взгляд, последовавший за ним.

— Вот она, — сказала девушка, отступив назад к двери стойла и возвратившись с водой. — Мне пришлось поставить её, чтобы войти.

Перес говорил быстро, слова выходили такими же жёсткими, как и челюсть, из-за которой они вырывались.

— Погрузите эти отруби в воду и перемешайте. Начните кормить его, пока я седлаю. Он будет есть лучше, если держать перед ним ведро. Он совсем избалован.

Девушка кормила коня дымящимися отрубями, пока Перес туго затягивал подпругу. Затянув её так, как ему было нужно, он нырнул под ясли и выбрался оттуда с двумя индейскими парфлешами, винчестером, двумя кольтами, длинным разделочным ножом сиу.

— Моя добыча, — кратко сказал он девушке. — Пришлось брать из комнаты следопытов. По пути обратно видел Даффи.

— И что? — с тревогой спросила Лура.

— Нам придётся прорываться. Даффи только что направился к северным воротам, и это многое меняет. Мне нужно выезжать через эти ворота. Даффи не станет сидеть смирно, когда какой-то свистун в полковничьей шубе наскочит на него.

— Перес! Что ты думаешь делать?

К этому времени скаут пристроил парфлеши за седлом, вложил винчестер в чехол, надел пояс с кольтами.

— Ничего нельзя сделать, как только идти на чистый обман. Положи мясо и галеты в левую парфлешь. В этой фляге есть виски?

— Да.

— Сколько ещё осталось отрубей?

— Он съел примерно половину.

— Влей изрядный глоток виски в то, что осталось.

Лура выполнила его указание, когда Перес вновь нырнул под ясли, вынырнув уже в шубе из волчьей шерсти, с тяжёлой холщовой сумкой. Пока он перекладывал её содержимое в правую парфлешь, девушка разглядела флягу, из которой била медноцветная струя: «Имущество Шестнадцатого пехотного полка армии США. Командующий — полковник Гарри Дж. Фентон». Ухмылка его стала шире.

— Ты влила виски с отрубями в эту лошадь?

Лура кивнула головой, перевернув вверх дном пустое ведро, чтобы показать ему. Скаут кивнул в ответ, проскользнул под шею Малыша Кентаки вместе с индейской верёвочной уздой. Глаза девушки широко раскрылись.

— Не собираешься же ты погонять его верёвочной уздой?

— Мэм, у него рот мягкий, как нос у малого козлёнка. Можно и ничем не взнуздывать, а это просто чтоб он думал, что на нём есть узда. Я не хочу, чтоб у него во рту были помехи, когда дыханье станет тяжёлым.

— Перес, а далеко ли до Мьюлшоу-Крик?

— Сто девяносто миль. А что?

— Думаешь, он выдержит?

— Должен, если не умрёт за это время. Он — лучшая лошадь, какую я когда-либо видел.

— Ах, Поуни. Он такой красивый. Я…

— Не волнуйтесь о лошади, мэм. Она пройдёт весь путь.

— А ты, Поуни?

— И я. — Скаут энергично кивнул. — Если мне удастся сберечь скальп.

— Удастся! Ах, Перес, обязательно!

— Да-а, думаю, удастся. Иначе и не пробовал бы. Ну ладно, малыш, — он успокоил лошадь, затянув последний сдвижной узел на узде. — Теперь у тебя много чего во рту и в желудке. Давай двигать отсюда, да подальше. Подержи дверь, девочка.

Обернувшись, скаут натолкнулся на Луру Коллинз, стоявшую сразу за ним, с полупротянутыми руками, с полураскрытым ртом.

— Я сказал — подержите дверь, мэм. Время меня поджимает.

Девушка стояла неподвижно, вглядываясь пронзительными зелёными глазами в его смуглое лицо, так близко к нему, что тепло её чувствовалось даже сквозь толстую волчью шерсть.

— Оно поджимает нас обоих, Поуни. — Голос её был тише шёпота ветра в ивовой роще, а глаза пылали, глядя на него в глубокой печали. Вслед за словами аромат её закружился вокруг бородатого следопыта, одуряющий аромат женщины. Он чувствовал его в ноздрях и ощущал губами.

— Посмотрим, не удастся ли нам остановить его на пять минут. — Фраза прозвучала как рык гризли, а протянутые руки прочно, парализующей силой замкнулись на её мягкой спине.

— Ах нет, Поуни… — Но губы прервали её речь.

Сержант Орин Даффи сидел, скорчившись в сторожевой будке у северных ворот, сетуя на повседневные тяготы гарнизонной жизни. Его напарник, капрал Сэм Бун, только что отошёл в сторону кухонь за новым котелком горячего кофе. Оставшись временно в одиночестве, сержант, за отсутствием лучшей компании, заговорил сам с собой.

— Во имя Божье, Даффи, дружок, пора тебе уже сочинять последнюю беседу с Господом. Раз отец Флэнатан отбыл на зиму в форт Лоринг, кроме тебя самого, никого нет, кто бы сделал это. А если уж эти язычники-сиу расселись вокруг, точно волки вокруг бизона, ожидая, пока больная корова замёрзнет насмерть, кому же ещё произнести последнюю заповедь? Некому, дружок Орин. Так что лучше тебе подумать о своих грехах.

Так, посмотрим. Была, значит, эта девчонка — из команчей, там, в форте Райли, прошлым летом; но Господь, ясное дело, не станет засчитывать побед в стане язычниц. Потом была эта девушка Келли. Но тут, честное слово, я был так пьян, что и не признал её до тех пор, пока Деннис не поднял шума. Ах да! Макасла Макрее! Да, вот тут ясно, отчего тебе тяжко сидеть здесь, дружок Орин, когда в пределах двухсот миль в округе ни одного священника…

— Ну так, может, помолимся, Даффи? — Насмешливый вопрос ударил по нервам сержанта.

— Чёрт возьми, Перес! Подкрадываться так к человеку! Отчего бы не постучать?

— Индейцы никогда не стучат, — рыкнул скаут. — Пошли. Помоги открыть ворота. Я выезжаю.

— За… Зачем?

— Полковник Фентон посылает меня попробовать прорваться к Мьюлшоу-Крик.

— Боже правый, да ты, никак, шутишь?

— Точно. Чего ради ещё, ты думаешь, он меня выпустил из кутузки? За примерное поведение?

— Не знаю. Последнее, что я слышал от него, он собирался держать тебя там до тех пор, пока Сатана не пожмёт руку Святому Петру.

— Ну что ж, он переменил своё мнение. Это, знаешь ли, привилегия старух, Я уезжаю. Пошли.

— А полковник выдал тебе пропуск?

Перес уловил лёгкую перемену в тоне голоса и весь напрягся.

— Даффи, у тебя с головой не в порядке. Что, я всегда беру пропуск, когда отправляюсь на разведку?

— Тут другое дело. Капитан Хауэлл сказал, что никто не имеет права открывать эти ворота, даже чтоб плюнуть наружу, без пропуска от полковника Фентона.

— Ну ладно, сержант, — повёл хитрую игру следопыт. — Ты подожди здесь, пока я потрюхаю туда и старик нацарапает тебе аккуратный перечень инструкций. Я уверен, он будет в восторге от того, что его посыльного задержали из-за особого почтения к приказам Хауэлла. Если я верно понимаю Фентона, он порадуется, узнав, что капитан Хауэлл заступил командовать. Ну, я сейчас вернусь…

— Ах, ну ладно, чего там, Перес. Постой. По размышлении, ты, пожалуй, прав по-своему. Старик не в том настроении, чтобы…