Дорога ветров

ала кусты караганы. Повар, ворча, что нет даже "иванантоновичевых" дров, стал кипятить чай и разогревать мясо. Когда-то еще на пути из Южной Гоби, где повар избаловался саксауловым топливом, у нас вышло одно столкновение. Никитин явился ко мне с заявлением, что не может приготовить обед, так как на месте лагеря нет дров. Повар тут же получил основательный нагоняй и с тех пор знал, как с помощью рабочих нужно заготовлять аргал, однако затаил обиду и упорно называл аргал "дровами Ивана Антоновича", к великому удовольствию всех остальных.

Утренний мороз в 12 градусов превзошел все ожидания. Пришлось собирать аргал и растапливать лед, в который превратилась слитая из радиаторов вода. Все долго бродили кругом, подметая равнину полами своих дох. Одним ударом убивалось два зайца: люди согревались и собирали столь редкий здесь аргал. В девять часов, повеселевшие после горячего чая, мы тронулись дальше. Где-то впереди находились развалины Далан-Туру ("Пальмовое дерево"), куда вела старая караванная тропа.

Мы скоро подъехали к жалким остаткам строений и повернули от них на юго-запад, спускаясь в плоскую впадину. Неожиданно впереди показалась замерзшая речка - вернее, ключ, окруженный громадными пятиметровыми песчаными кочками, поросшими плотной зеленой колючкой. Маленькая гобийская лиса, испуганная, тощая и взлохмаченная, выскочила из-под берега и скрылась. За речкой мы выехали на плоскогорье и вскоре, повинуясь указанию проводника, повернули налево от тропы, которая, кстати, сделалась хорошим автомобильным следом. Пологий подъем по песчаной, заросшей полынью почве был не очень тяжел, и через полчаса мы оказались на краю высокого обрыва. Цель путешествия - обрыв Баин-Ширэ ("Богатый стол") находился на окраине огромной впадины Халдзан-Шубуту ("Лысая узкость"), заполненной песками и заросшей саксаулом и поташником.

Этот стол обрывался на юг, восток и юго-запад крутыми стенами и башнями песчаников, разделенными откосами и барханами надутого песка с порослью корявого саксаула. Ниже песчаниковых круч толпились размывы ярких красных глин - конусы, купола, овальные холмы... Еще ниже пологий скат уходил далеко во впадину. Прорезавшие скат овраги на границе песков превращались в мелкие сухие русла и вились меж бугров рыхлого песка и саксауловой порослью.

И опять, как много раз до этого, во всех местах с красными обрывами - ни признака человеческой жизни, ни следа юрт или стойбищ скота.

Мы подъехали к обрыву плато у юго-восточного угла. Небольшое обо из кусков песчаниковых плит стояло в десяти метрах от бровки обрыва. Жесткий ветер бушевал здесь, наверху, и машины слегка покачивали своими тентами под его напором. Нужно было найти место для лагеря. Передовые разведчики - Эглон, Громов, Данзан, Орлов, - сразу же поспешившие к обрывам, вернулись и сообщили о множестве костей динозавров. Я огляделся. При некоторой осторожности отсюда можно было бы спуститься в котловину - если начать спуск на два километра восточнее или западнее самого возвышенного места