В Хангай за огненным камнем

Так закончилась история с глыбой нефрита, перекочевавшего из Саянских гор в монгольскую степь, а затем занявшего почетное место в Центральном краеведческом музее Улан-Батора.

Очередная неудача с нефритом огорчила геологов, но не остановила поиск. Пройдет немало времени, но мечта геологов сбудется — неутомимый Намсарай все же найдет валуны камня спокойствия на дикой реке Шишхэд.

«Слезы горных духов»

Итак, наша дорога лежала в Хангай.

Хангай! Это звучное, летящее, словно стрела, слово известно и дорого сердцу каждого монгола. Хангай — гордость всей страны, ее неповторимая жемчужина, монгольская Швейцария, как иногда называют его иностранные туристы. Хангай — горная страна в центре республики, монгольский Памир с обнаженными вершинами, покрытыми вечным белоснежным убором, и среди них — Отгон-тэнгэр, достигающий 4031 м над уровнем моря.

Хангай — это край седых гор и быстрых рек, гулко падающих с отвесных скал, край уснувших вулканов и наскальных рисунков каменного века, многочисленных могильных памятников минувших эпох. Это экзотический край, полный таинств и неповторимого очарования.

Но вот в утреннюю тишину спящих гор ворвался натруженный рокот мотора — наш газик поднимался по горной круче, замыкавшей просторную живописную долину. В ней остался хорошо видный сверху Цэцэрлэг — аймачный центр, ворота Хангая. Виднелись ровные ряды маленьких и ярких, как на лубочной картинке, домиков, среди которых угадывались знакомые ориентиры — уютная гостиница, городской музей, школа. Потом мелькнуло белое ожерелье юрт, и, наконец, все исчезло — горы Хангая приняли нас в свой неведомый мир. Дорога прыгнула еще выше, кажется к самым облакам, и неожиданно выровнялась — мы на перевале.

Традиционная остановка. Умолк надрывный рокот мотора, и ничто не мешало слушать первозданную музыку ветра и созерцать. Перевал находился на высокогорном альпийском лугу, ярко расцвеченном желтыми, синими и белыми цветами. Здесь же отсвечивали на солнце отдельные останцы гранитов в виде причудливых башен, которые и привлекли мое внимание. Я направился к ним, жадно глотая воздух, напоенный травами и каким-то специфическим запахом, похожим на запах нефти. По мере приближения к останцу гранита он усиливался. И тут я нашел объяснение своему недоумению — граниты были прорезаны серией параллельных, почти отвесных трещин. Большая часть их была заполнена бесформенными кусками темно-бурой смолистой массы, издававшей острый специфический запах нефтяного продукта. Так вот какой он, бракшун, — таинственное монгольское мумиё! О нем я уже слышал от старого арата из Цэцэрлэга. Посасывая длинную монгольскую трубку, он рассказал мне старинную легенду о горных духах Хангая и их печалях, о том, как горькие слезы духов стекали по скалам: и, затвердевая превращались в чудодейственный бальзам — бракшун. Его лижут животные, клюют птицы, и происходит чудо: заживают их раны и переломленные кости. И вот это таинственное вещество было у меня перед глазами. «Бракшун» — в Монголии, «чао-туи» (кровь гор) — в Бирме, «каменное масло» — в Сибири, «эликсир жизни» — много названии у этого бальзама, рожденного в горах, однако наиболее известно оно как мумиё. Мумиё пользуется довольно широким распространением в Тибете, Иране, Афганистане, встречается оно и у нас в Забайкалье и в горах Средней Азии. Найдено мумиё геологами даже в Антарктиде.

О лечебных свойствах мумиё свидетельствуют многие ученые прошлого, и в частности Авиценна, считавший его «прекрасным средством от болезней при вывихе и переломе, от падения и удара, при общем параличе лицевого нерва».

В наше время мумиё, казалось преданное забвению, привлекало внимание многих исследователей. Вооруженные современными аналитическими методами, они изучают в лабораториях тибетское и афганское, индийское и бирманское, иранское п среднеазиатское мумиё. Оказалось, что при всем многообразии разновидности мумиё имеют сходный химический состав и отличаются лишь количественным соотношением отдельных его компонентов.

Ташкентский исследователь доктор медицинских наук Л. Шакиров, изучивший десятки месторождений среднеазиатского мумиё, считает его самым эффективным природным биостимулятором при лечении ряда заболеваний. По его мнению, присутствие в мумиё окиси кальция, фосфора, стронция, бериллия и других элементов объясняет причину быстрого заживления при костных переломах. Оказалось также, что мумиё обладает сильной противомикробной активностью, способствующей ускоренному заживлению гнойных инфицированных ран.

Однако не все вещества, относимые к мумиё, обладают равной «целительной силой», некоторые подчас ее совсем не имеют. Как же образуется мумиё, и как удостовериться в его подлинности? На этот счет существует много противоречивых мнений.

Еще древние исследователи Востока писали, что мумиё — результат переработки бактериями экскриментов мелких животных, обитающих в горах, или продукты выделения дикой медоносной пчелы.

Знаменитый Авиценна считал мумиё горным воском, подобным природному асфальту — продукту окисления нефти. И до сих пор многие ученые считают, что мумиё образовалось из нефти. Известно, что нефть и продукты ее естественного разложения — озокерит и асфальт — издавна считались лечебным средством. Есть и другое мнение, согласно которому мумиё — продукт особых видов лишайников, соседствующих с легендарным бальзамом гор.

Я отметил находку хангайского мумиё на карте и прикинул возможные запасы горной смолы — они заслуживали внимания. Уже в Улан-Баторе, знакомясь с трактатами тибетской медицины «Джуши», мне удалось найти сведения о том, что бракшун встречается высоко в горах, которые изобилуют редкими металлами (?) и яркими луговыми цветами. Именно там водится хулгана — мышь, считающаяся священным животным в тибетско-монгольском календаре, из помета которой якобы образуется бракшун. Ламы собирали его в горах и использовали для лечения желудочных заболеваний, печени и переломов костей. Каким бы ни было происхождение мумиё, важно одно: это удивительный природный экстракт из минеральных, животных и растительных веществ. И потребуется еще много всесторонних исследований, чтобы разгадать полностью тайну происхождения и целебную силу легендарной смолы гор.

Легенда о «камне дракона»

Узкая каменистая дорога все дальше уводила нас в горы, становившиеся круче и неприступнее. Мотор газика издавал ревущий стон, казалось, он вот-вот оборвется, по все же подъем почти к самым облакам был преодолен, и мы остановились на Цэган-дава — Белом перевале. На перевале священное обо — куча камней высотой около полутора метров, сложенных пирамидой. Это своеобразный памятник горным духам — хозяевам здешних мест. Раньше в Монголии существовал обычай поклонения духам гор. Чтобы умилостивить их, у священных обо приносились жертвы — закалывали овец, приносили сюда молоко и кумыс, совершали шаманские обряды. Культ духов ушел в прошлое, в них теперь мало кто верит, но обычай приношений остался. И теперь каждый путник считает своим долгом остановиться у обо и положить (на счастье!) кусок камня или монету — у кого что есть. Подойдя к обо, я увидел, что оно разукрашено разноцветными лоскутками материи, привязанными к воткнутым в камни палкам. Здесь же, среди груды камней, валялись мелкие монеты, конфеты, кусочки сыра, рога архара, кости животных и даже недопитая бутылка монгольской водки.

Камни, составлявшие обо, были обыкновенными светлыми гранитами, взятыми из глыбовых осыпей здесь же на перевале. И тем необычнее показался, мне один камень темного, почти черного, цвета, резко контрастирующий с гранитами. Я осторожно вытащил, его из обо и… замер от радостного изумления. Камень, похожий на вулканическую бомбу, имел слегка вытянутую яйцевидную форму. Один торец его был сколот, и под черной базальтовой корочкой светился яркой зеленью плотный агрегат мелких прозрачных зерен оливина. Вот она — оливиновая бомба, о которой писал А. Е. Ферсман! Это и есть, вероятно, та глубинная порода, с которой, может быть, связан пироп. Но откуда она взялась? Кто доставил ее на священное обо? Хотелось взять ее с собой как вещественное доказательство, как путеводный камень, но традиция есть традиция и ее надо уважать, как старших: в обо нужно только класть — иначе не будет тебе пути и удачи в горах. Я положил оливиновую бомбу на старое место, а затем приложил к остальным дарам несколько монеток. Да будут великодушны духи Хангая к «бледнолицему пришельцу», осмелившемуся проникнуть в их царство!