Сафари

— Очень много. Больше, чем тебе может понадобиться, король Мели!

— Эй, ты, Мрефу, иди со мной! Мы купим оружие, которым нам удастся истребить крыс в Удшагга, — крикнул он и вскочил с ложа.

Он накинул на правое плечо шкуру леопарда, а на голову надел ленту из тонких медных колец, в которую были заткнуты два страусовых пера. Мальчик подал ему палицу и копье. Затем король хлопнул в ладоши, и на пороге появился один из стоявших снаружи воинов.

— Ндици тано, пошли сейчас же быстрого гонца ко мне в Моши и вели сказать моему дяде Кондо, чтобы он сегодня же послал людей со слоновыми клыками дважды, нет трижды число пальцев на обоих руках! Пусть они ждут у моста через Рау, и скажи кому надо, что я вернусь через два часа. Ты понял? Вот мой алама (знак) для Кондо! — он передал адъютанту дощечку, покрытую волнистыми линиями. Тот склонил копье в знак приветствия и поспешно вышел, громко выкрикивая какое-то имя.

Старик, сидевший около жаровни, поднялся, кряхтя и что-то бормоча. Сухими дрожащими ногами он заковылял к выходу и отвязал цепь гепарда. Огромное животное одним прыжком кинулось к королю и, ласкаясь, положило ему на грудь морду.

— Что ты делаешь, Мце? — спросил Мели, сердито отстраняя гепарда.

— Возьми его с собой, возьми его с собой, Мели. Быть может, он поможет тебе! — проговорил старик вполголоса, но с жестом мольбы.

— Поможет? При покупке ружей? А, ты снова возвращаешься к своему вчерашнему предсказанию? Ло, я ему не верю, Мце!

Старик, монотонно бормоча что-то себе под нос, встал у порога. Король вышел, сопровождаемый своим племянником. За ним следовал мазаи.

Старик коснулся своим дрожащим пальцем его покрытой кожаным плащом груди.

— Незнакомец, отчего ты прячешь глаза от Мце? Это бесполезно, уже давно я прочитал в них, что исполняется мое предсказание, я давно его прочитал, давно…

Бросив на него быстрый взгляд, мазаи прошел мимо. Его лицо было замкнуто и неподвижно, но в глубоком молчании, воцарившемся на дворе при появлении короля, он долго еще слышал, как старик бормотал:

— Я давно его прочитал, давно…

— Куда? — спросил Мели через плечо.

Мазан указал на запад.

— Туда, через Коронго (высохшее русло реки, заливаемое только в половодье), а затем в гору!

При появлении короля воины и рабы отскакивали в сторону, не поднимая на его глаз, и приветствовали его, склоняя колени. Племянник следовал за ним развалистой походкой, крутя в руке копье. Мазаи шагал спокойно и непринужденно. Рядом с ним неслышными шагами ступал гепард и время от времени, оборачивая к нему голову, испытующе смотрел на него своими желтыми глазами.

Они все время шли под прикрытием деревьев. Лес кишел вадшаггскими воинами. В густой тени леса непрерывно раздавался грохот их ружей. С холма им отвечали лишь редкие выстрелы. Мимо пронесли раненого. Его серовато-коричневый лоб покрыт потом, из-под руки, прижатой к правой стороне груди, выступали большие пенистые капли крови. Между плоскими корнями дерева стоял на коленях пестро разодетый колдун и пытался влить грязно-зеленую жидкость через плотно сжатые губы человека, молча извивавшегося в предсмертных судорогах. Длинный, почти нагой парень, не глядя по сторонам, перебежал через дорогу с полуразодранными штанами аскари в руке. За ним с громкими ругательствами бежало несколько человек.

Спрятавшись за воздушными корнями дерева, Мели, приложив руку к глазам, пытался разглядеть холм. Он не мог обнаружить там никаких признаков жизни. Земляные стены выделялись кроваво-красной полосой, как незаживший рубец. Изредка из-за них поднималось белое облачко. Сливаясь в одно пятно, безжизненно свисал флаг в знойном неподвижном воздухе.

К дереву подошел небольшого роста человек, на голом туловище которого вздувались огромные мускулы. На его диком, покрытом рубцами лице из-под развевающегося головного убора блестели налитые кровью белки глаз. С коротким поклоном он остановился рядом с королем.

Мели обернулся к нему. С отвратительным, злобным смехом гиены он указал на лагерь аскари.

— Шигалла, посмотри! Сегодня вечером, как только я вернусь, мы разобьем укрепление этих умирающих от голода и жажды кроликов! Надеюсь, что в их жилах найдется достаточно крови, чтобы ты смог помыть в ней ноги и руки!

— Ладно, король! Наши воины позаботятся о том, чтобы хватило крови, — ответил предводитель низким хриплым голосом и отошел в сторону.

Раскаленный невыносимым зноем воздух неподвижно стоял над стеной. Даже в тени деревьев от жары захватывало дыхание. Свод неба как бы опустился, его сияющая синева побледнела, между небом и землей дрожала серебристая дымка тумана.

Когда путники вышли из леса, взоры их обратились на восток. Там, где небо и земля сливается в белой туманной дали, темнела резко очерченная полоса, как бы стена, воздвигнутая на краю света. Над ее зубцами сиял грозный желтый свет.

Гепард беспокойно шнырял взад и вперед. Он останавливался, затем вдруг кидался большими, бесцельными прыжками в сторону, возвращался и в странной тяжелой тревоге терся о ноги быстро шагавшего короля. Тот спотыкался, в бешенстве отгонял гепарда и кричал племяннику:

— Возьми его на цепь, Мрефу! Этот зверь становится совсем несносным! Как только мы вернемся, его придется отослать в Моши.

Юноша молча снял с плеча короткий ремень и привязал его к ошейнику гепарда.

Горячая струя воздуха обдала путников, когда они подошли к Коронго. Они увидели голые каменные стены, красные и горячие, словно раскаленные скрытым внутри огнем. Тусклое серое небо, нависшее над ущельем, напоминало расплавленное олово. Тучи мух с жадным жужжанием поднялись навстречу пришельцам и настойчиво, злобно облепили их покрытые потом лица и тела.

Мели обернулся, отер голой рукой залитое потом лицо и спросил с раздражением:

— Эй, ты, сын дурака, почему бы нам не идти верхней дорогой, где не так мерзко?

— Сейчас мы дойдем до тропинки, которая ведет наверх, король Мели. Позволь мне пойти вперед и показать ее тебе! — ответил мазаи и пошел во главе отряда.

Нечувствительный к парализовавшему все живое зною, он легкими шагами шел в гору. Скат был крут и неприступен. Чахлые вьющиеся растения помогали путникам удержаться там, где глиняная почва осыпалась под ногами.

Он взобрался наверх. Прямо против края ущелья возвышался на другой стороне холм с лагерем осажденных. Окружающая местность тонула в жутком, печальном полумраке, только вершина с постройкой термитов еще пламенела огненно-красным светом, как зажженный факел.

Глубоким вздохом усмирив бурно клокочущее сердце, он вдруг сорвал с себя кожаный плащ, косу и вынул из ножен длинный нож. Озаренный последними лучами ослепительно белого света, прорезавшими, как луч гигантского рефлектора, сине-черную стену облаков, занимавшую теперь полнеба, стоял он на краю ущелья, нагой, со сверкающим ножом в руке.

На холме с постройкой термитов показался человек. Он поспешно сорвал флаг и исчез. Из леса и из чащи по ту сторону холма бешено затрещали выстрелы. Вдруг там наверху все пришло в движение. Коричневые фигуры прыгали через стены и с бурными криками торжества бросались стремительно, как горный поток, вниз по склону холма.

У края леса они остановились и, отдышавшись, снова бешено бросались на приступ. Эхо темного ущелья повторяло громовые крики, дикий, пронзительный вой, треск и грохот выстрелов.

Как готовая к прыжку пантера, с открытым ртом и выдвинутым вперед подбородком стоял дикарь на краю обрыва. Вот голова Мели показалась над краем ущелья… Хрипя, он вспрыгнул наверх и поспешно повернулся в ту сторону, откуда доносился шум битвы, но взгляд его упал на нагого человека, с дикой, страшной угрозой стоящего в трех шагах от него, и застыл в холодном ужасе.

— Унайуа бии Кола? (Ты знаешь госпожу Келлер?) — прохрипел низкий голос дикаря.

Вытянув перед собой обе руки, король отскочил назад. На него надвинулось дикое лицо с острыми белыми зубами — это было последнее, что уловил взгляд короля дшагга. В воздухе просвистел клинок — и вместе с черепом, звеня, разлетелась медная налобная повязка. Прежде чем тело успело грохнуться на землю, клинок снова сверкнул в воздухе и рассек грудь. Коричневая рука дикаря погрузилась в хлынувший поток крови и вырвала трепещущее сердце. С неистовым криком торжествующей мести потряс он им в воздухе, и зубы пантеры с бешенством впились в кровавое мясо.