Тайна «Принцессы Кашмира»

Я помог Дикшиту сесть. Малейшее движение причиняло ему резкую боль. У меня сильно ныла порезанная ступня. В довершение всего с моря подул пронизывающий ветер, и мы оба задрожали от холода. Но смертельная усталость одолела меня: я впал в забытье. Когда я очнулся, в безоблачной синеве неба все так же ярко сиял месяц и верхушки пальм словно светились, тронутые лунным серебром.

Дикшит крепко спал. Я повернулся на бок, чтобы заслонить его от холодного ветра, и снова мгновенно уснул.

Мы снова увидели солнце!

Когда я проснулся, уже рассвело, и наш островок выглядел на редкость живописно под первыми лучами солнца. Но мне так мучительно хотелось пить, что ничего, кроме мысли о воде, не шло в голову. До любования ли природой мне было!

Дикшит все еще спал. Я не хотел его будить и один отправился на поиски ручья или родника. Шел очень медленно, едва передвигая усталые, израненные ноги. Глаза мои не пропускали ни одной ямки, ни одной трещины на влажной от росы земле. Хоть бы лужица какая-нибудь попалась! Но воды нигде не было.

Вспомнив о вчерашней буре, я стал искать кокосовые орехи, которые мог сорвать ветер. И опять мне не повезло. На траве лежали только прошлогодние, затвердевшие плоды, в которых уже не было ни молока, ни съедобной мякоти. Я поднял один из них и хотел сбить им с дерева свежий плод. Первая же попытка показала, насколько я ослаб: выше десяти футов мне не удалось бросить орех.

Оставалось только одно — влезть на пальму. У меня явно не хватало для этого сил, но что только не заставят сделать жажда и голод! Я уже начал присматривать подходящее дерево, как вдруг услышал крики:

— Хо-йа!.. Хой-й-а-а!

Ко мне приближалась небольшая группа людей в длинных белых рубахах и черных шапочках. Трое из них держали в руках поблескивавшие на солнце кривые ножи.

Я вздрогнул: «Убийцы!» — молнией пронеслась в голове страшная догадка. В памяти промелькнули картины минувшей ночи: луч таинственного прожектора… Самолет с разноцветными огоньками… Не являются ли и эти странные на вид люди сообщниками тех негодяев, которые причинили нам столько горя? Не разыскивают ли они нас для того, чтобы стереть с лица земли, как свидетелей совершенного ими злодейства?

Я забыл о мучившей меня жажде и, насколько это было в моих силах, поспешил обратно к Дикшиту. Быстро идти я все-таки не мог, расстояние между мною и преследователями сокращалось с каждой секундой.

Я остановился возле спящего Дикки, чтобы в случае необходимости защитить его, даже если это будет стоить мне жизни.

Не прошло и минуты, как люди в черных шапочках оказались не более чем в пятнадцати футах от нас. Они остановились, а один из них — тот, который был без ножа, — подошел ко мне. Согнув руку в локте и слегка наклонившись, он сказал:

— Хай!

Я проделал то же самое и с волнением стал ждать, что будет дальше.

Когда ко мне приблизились остальные, я заметил, что все они чем-то напоминают китайцев и что их кривые ножи не что иное, как безобиднейшая принадлежность земледельца — нечто вроде серпов.

Самый пожилой из незнакомцев с видимым сочувствием посмотрел на мою окровавленную ногу и подошел к Дикшиту, который только сейчас проснулся и не знал, что происходит.

Дикки сделал безуспешную попытку сесть. Я нагнулся, чтобы помочь ему, но двое смуглолицых юношей опередили мое намерение. Они бросили свои ножи на землю и, подбежав к Дикшиту, осторожно приподняли его.

Дикки улыбнулся и жестом попросил у них закурить. Один из молодых людей протянул ему пачку сигарет. Я прочел на этикетке слово «Шанхай». Это несколько успокоило меня, и, желая рассказать, кто мы такие, я начертил на песке самолет и, как мог, изобразил, что он потерпел катастрофу. Затем, показав рукой на кокосовую пальму, я объяснил, что нам страшно хочется пить.

В ответ на мою просьбу старик что-то сказал стоявшему возле него юноше, и тот побежал к бамбуковой роще, а те, что остались с нами, развели костер. Это было как нельзя кстати, так как с моря подул холодный ветер.

Скоро вернулся юноша, неся на плече длинный бамбуковый шест. Подойдя к первой попавшейся пальме, он ловко ударил им по свисавшим с кроны крупным плодам. Несколько орехов упало на землю. Подняв их, юноша срезал ножом верхушки и дал нам по ореху. Мы залпом выпили вкусное кокосовое молоко и с наслаждением съели нежную мякоть.

…Маленький остров, который сразу показался мне таким загадочным и чужим, теперь предстал передо мной совсем в другом свете. А люди, которых я сначала принял за разбойников, явились нашими спасителями. Эти приветливые, добрые люди смотрели на нас с любопытством и жалостью.

Через некоторое время кто-то из них принес термос и алюминиевую миску. Нам налили по стакану горячего чая и угостили свежими лепешками из саго ^[4] с сахаром. Это было настоящее пиршество!

После завтрака завязалась оживленная беседа на языке жестов и с помощью примитивных рисунков. Чтобы узнать, где живут наши новые знакомые, я нарисовал на песке дом. Потом, изобразив рядом рыбу, я пытался выяснить, занимаются ли они рыболовством.

Старик показал на северную часть острова и пригласил нас последовать за ним. Перевязав Дикшиту больную руку галстуком, который болтался на моем спасательном поясе, я хотел ему помочь подняться. Но нас обоих тотчас же подхватили чьи-то сильные руки, и, поддерживаемые друзьями, мы вместе с ними тронулись в путь. Скоро мы вышли к небольшой бухте, где на воде покачивались три рыбачьи лодки.

Итак, мы снова вернулись к цивилизации: чай, сладкие лепешки из саго, сигареты и, наконец, лодки. Казалось, желать большего уже нельзя было. Все это походило на сон.

Обойдя бухту, мы прошли еще немного и очутились у одиноко стоявшей на берегу хижины. Когда мы вошли в нее, старик куда-то исчез.

Любезно предложив нам сесть, хозяева хижины опять принялись угощать меня и Дикшита горячим чаем с домашним печеньем. Пока мы молча сидели на циновках, наслаждаясь ароматным напитком, юноша — тот самый, что сбивал для нас шестом кокосовые орехи, — раздобыл банку с каким-то снадобьем. Выразительными жестами он дал нам понять, что этим лекарством следует смазать раны. Мы от души поблагодарили юношу, предоставив ему полную возможность стать нашим исцелителем.

Утолив жажду и голод, я начал более внимательно присматриваться к предметам домашнего обихода, к подробностям быта наших неожиданных спасителей. По тикавшим на стене часам, по красочной коробке сигарет, предложенной Дикшиту, и по многим другим характерным приметам я предположил, что где-то недалеко отсюда должен быть большой остров. Но как узнать, где он? Как спросить об этом у людей, которым непонятен наш язык?

За открытым окном послышались чьи-то шаги, скрипнула легкая бамбуковая дверь, и в хижину вошел старик. Судя по его улыбающемуся лицу, он вернулся с хорошей вестью.

— Есть лодка… Будем поехать больница, — сказал он на ломаном английском языке.

Старик показал на часы, покачал озабоченно головой, и мы догадались, что предстоит далекое путешествие.

Еще один воскресший из мертвых

Через каких-нибудь двадцать минут мы уже находились в лодке, на дне которой были расстелены циновки и стояла большая плетеная корзина. Дикшит лег на одну из циновок, я устроился на корме, а старик и прыгнувший вслед за ним в лодку подросток, по-видимому его внук, сели за весла.

Прежде чем отчалить от берега, старик встал и сотворил короткую молитву. После этого он надел круглую соломенную шляпу с широкими полями и повернулся к жителям острова, которые собрались на берегу, чтобы пожелать нам счастливого пути. Люди в черных шапочках смотрели на нас с любовью и сочувствием. У этих простых тружеников поистине были золотые сердца. Их теплые проводы растрогали меня и Дикшита до слез.