Тайна «Принцессы Кашмира»

У меня просто уже не оставалось времени выйти из штурманского отделения, и я решил встретить смерть здесь. Совершенно машинально я положил руки на штурманский стол и, наклонившись, опустил на них голову. Через какое-то мгновение я услышал всплеск воды и тотчас же пол подо мною будто начал проваливаться. Откуда-то сверху с шумом хлынула вода. И вдруг все как-то странно затихло…

Из когтей смерти

Больше всего я боялся, что при вынужденной посадке «Принцесса Кашмира» изуродует нас или раздавит тяжестью раскаленного фюзеляжа. К счастью, этого не случилось. Я был жив! Со всех сторон меня окружала мерцающая толща светло-зеленой воды. Отчаянно заработав руками, я вынырнул на поверхность океана и с жадностью вдохнул живительный воздух. Первое, что я увидел после того, как отдышался и пришел в себя, это покачивавшиеся на воде резиновые подушки от кресел и множество различных обломков. Повинуясь могучему зову жизни, я ухватился руками за плававшую невдалеке часть фюзеляжа и повис на ней. Рваные края металлической обшивки врезались в пальцы, причиняя нестерпимую боль. Но эта боль была ничтожной по сравнению с тем, что мне пришлось пережить за последние несколько секунд, когда я находился на волоске от смерти. Ничто не может так сильно подействовать на человека, как ощущение вновь обретенной жизни. — Каким мелким и незначительным кажется все остальное в такие минуты! Но мое сердце снова наполнилось тревогой, когда совершенно неожиданно меня обдало жаром и я почувствовал острый запах бензина, смешанный со смрадом горящего масла и лака. Я обернулся, и моим глазам предстала чудовищная картина пожара — пожара на воде. Передо мной пылал огромный огненный круг, едва ли не достигавший двухсот футов в диаметре. В тускнеющее предвечернее небо поднимались красные языки пламени с черными, как сажа, лентами дыма.

С шипением и свистом вырывались из пробитых баков самолета огненные фонтаны бензина. Тут и там возникали островки пылающего масла, выплывавшего на поверхность воды. Этот огненный шквал находился от меня всего в каких-нибудь двадцати футах. Яркие отблески пламени слепили глаза; отвратительный смрад вызывал головокружение и тошноту. Силы вконец покидали меня. Но вскоре я заметил, что огненный круг делается все меньше и меньше: тонкий слой бензина и масла, державшийся на воде, явно догорал.

Смерть отступила, и я начал оглядываться по сторонам, ища товарищей и хоть какую-нибудь надежду на спасение. Нетрудно представить мою радость, когда примерно на расстоянии четырех миль я увидел небольшую гряду островов. Почти одновременно мое внимание привлекла какая-то белая точка, барахтавшаяся в воде. Она то показывалась над волнами, то снова исчезала в пучине. Точка все увеличивалась, и через несколько минут я уже мог разглядеть ее.

— Дикшит! — вырвался из моей груди радостный крик.

Да, то был Дикшит. Совсем близко от него бушевало пламя.

— Скорей плыви от огня! — крикнул я ему каким-то чужим, истошным голосом.

Он, очевидно, услышал мой вопль и поплыл ко мне.

— Скорее, скорее, капитан! — торопил я Дикшита, сам не понимая, почему называю его капитаном. Ведь он был моим близким товарищем, и, обращаясь к нему, я всегда произносил его фамилию по-дружески — Дикшит или просто Дикки.

Он очень медленно удалялся от огня, и я решил оставить обломок, за который держался, и поплыть навстречу Дикшиту. Но не тут-то было: как только я выпустил из рук обломок, он перевернулся и, став на ребро, начал тонуть, таща и меня за собой в пучину. Уже находясь под водой, я понял, что произошло: рваный край металла зацепил мои брюки. Я изо всех сил ударил ногой по обломку и, освободившись от него, выплыл на поверхность.

Я сильно порезал ногу. Но не это волновало меня в ту минуту. Надо было спешить на помощь Дикшиту. Только сейчас я вспомнил о спасательном поясе и, нащупав клапан, резко оттянул его. Пояс автоматически наполнился воздухом. Теперь я мог держаться на поверхности почти без усилий.

Когда я подплыл вплотную к Дикшиту, он сказал мне:

— Карник, у меня, наверно, сломана ключица, прошу тебя, не оставляй меня.

— Не беспокойся, Дикки! Я не оставлю тебя.

Одни в открытом океане

Не проплыли мы с Дикшитом и двадцати ярдов, как услышали знакомый голос. Это был штурман Патхак. Он давно уже заметил нас, но сильное течение относило его в сторону, и ему стоило огромных усилий приблизиться к нам.

Итак, нас уже было трое — трое в безбрежной пустыне океана. Но где остальные? Неужели никому больше не удалось спастись? И как бы в ответ на этот вопрос со стороны причудливых костров, все еще пылавших на воде, послышались крики, а затем донеслись слова, произнесенные по-английски:

— Where are you? Where are you? ^[3]

«Кажется, это Декунха!» — мелькнула в голове догадка. Наши неоднократные попытки прийти ему на помощь успеха не имели. Разве мы могли преодолеть исполинскую силу течения? Но как оставить товарища в беде? Подняв над головой руки, мы крикнули в один голос:

— Плыви за нами!

Впрочем, наш дружеский призыв оказался излишним: человека, которого мы приняли за Декунху, подхватило течение, и он стал заметно приближаться к нам. Вслед за ним плыл еще кто-то. Значит, нас было уже пятеро!

Мы старались, насколько было возможно, держаться вместе, не отрываться друг от друга. Дикшит, Патхак и я плыли впереди, а те двое следовали за нами все еще на далеком расстоянии. Теперь течение помогало нам: оно относило нас на юг, и мы все больше удалялись от огня.

С каждой минутой отчетливее вырисовывались очертания замеченных мною островов. Проплыв ярдов сто, я почувствовал, что течение слабеет. Плыть становилось все труднее. Порой мне казалось, что мы стоим на одном месте. Ценой невообразимых мучений нам удалось приблизиться к одному из трех островов. Мы уже видели его зеленый пологий берег, высокие кокосовые пальмы.

Земля! Нам казалось, что до нее рукой подать, но как мы ни старались плыть быстрее, расстояние между нами и островом почти не сокращалось. Мы уже с тревогой и страхом подумали: не мираж ли это?

А между тем все больше и больше давала себя чувствовать усталость. Каждый из нас страдал от острой боли, которую причиняли увечья. У Патхака в двух местах была перебита рука, у Дикшита сломана ключица, у меня сильно болела порезанная ступня, и я с трудом двигал поврежденной левой рукой. Что касается тех двоих, которые плыли позади и которым мы бессильны были помочь, то никто из нас не знал, в каком они состоянии.

Обсудив создавшееся положение, Дикшит, Патхак и я решили, что один из нас — тот, кто окажется наиболее выносливым, — первым доберется до острова, чтобы быстро принять меры для спасения остальных с помощью местного населения. Я лично сомневался, обитаем ли остров, но Дикшит был глубоко уверен, что там есть люди.

Превозмогая усталость и боль, мы напрягали последние силы, чтобы засветло доплыть до берега. Солнце опускалось все ниже. Вот оно уже коснулось линии горизонта, окрасив в пурпурный цвет небо и воду. Изумрудные острова, озаренные закатом, обрели сказочный вид и еще больше походили на мираж, дразнящий цветущей жизнью. Далеко позади виднелось черное облако дыма — все, что осталось от «Принцессы Кашмира»…

Патхак вырвался вперед на добрых сто ярдов. Согласно уговору он первым пытался достигнуть берега, чтобы организовать нам помощь. Связь с Патхаком мы поддерживали свистками, которыми были снабжены наши спасательные пояса. На поясе у Дикшита имелась даже электрическая лампочка. Когда опустилась темная тропическая ночь, этот крошечный огонек служил для нас маяком, и мы не чувствовали себя такими одинокими в океане.

Дикшит и я продолжали плыть рядом. Мы были уверены, что Патхак либо уже достиг берега, либо скоро доберется до него.