За голубым порогом

— Смотрите, там он рылся, добывая земляных червей или насекомых, — сказал Александр Георгиевич, приглядываясь к раскиданной земле на другом берегу ручья.

— Почему вы так уверены, что это был барсук, а не кабан? — спросила с недоверием Зина. — Отсюда ведь не видно следов,

— Для этого нет необходимости подходить вплотную и разглядывать следы, — ответил директор, — Поглядите, земля отброшена назад, значит зверь рыл под себя, — так роет барсук, А кабан бросает рылом землю вперед, от себя. Ясно?

Нам было ясно, но мы не поленились проверить его утверждение. По стволам упавших деревьев ничего не стоило перейти на другой берег. Действительно, на мягкой земле отчетливо виднелись следы барсучьих лап,

— Здесь по ручьям и в реке много выдры, — говорил Александр Георгиевич, прокладывая путь в рослом папоротнике. — В основном она питается раками, мелкой рыбой и лягушками.

Вскоре опять появился густой подлесок. Мы шли очень медленно, с трудом пробираясь сквозь колючие заросли кустарника элеутерококка, аралии, жасмина и лещины, каждую минуту ожидая увидеть, наконец, знаменитый женьшень.

О женьшене написано много прекрасных поэтических строк, и, вероятно, ни об одном растении не складывалось столько легенд, сколько сложено о нем. Ему же посвящены и серьезнейшие работы ученых.

Женьшень занимает в китайской медицине особое место. Да и в других странах Востока — Корее, Японии, Индонезии — корень этого растения употребляется как мощное целебное средство при многих заболеваниях.

Но самое любопытное, что во всех этих странах на протяжении многих веков женьшеню приписывали удивительное свойство — продлевать человеческую жизнь, восстанавливать утерянные силы, свежесть и молодость.

Тщательно изучив химический состав и лечебное действие этого корня, его начали с успехом применять и в европейской медицине. Дикое растение давно стало редкостью и ценится очень высоко. В 1958 году Приморским краевым Советом депутатов трудящихся было вынесено специальное решение, запрещающее выкапывание молодых корней, вынос семян из тайги, скупку и продажу женьшеня частными лицами. Запрещено выкапывать женьшень до созревания его семян, то есть до первых чисел августа. Семена должны быть посеяны в тайге.

Во Владивостоке продавалась специальная брошюра, посвященная женьшеню. На внутренней стороне обложки напечатано: «Женьшень — ценнейшее лекарственное сырье. Все заготовительные пункты потребительской кооперации принимают корень и оплачивают его от 300 до 5000 рублей (в новом исчислении) за килограмм. Охотники, рабочие, служащие! Добывайте в установленные сроки и разрешенным способом дикорастущий корень женьшень».

В этой брошюре подробно описаны корни различных классов и сортов, даны инструкции, где и когда искать это растение, как его выкапывать, хранить и т. д.

Непрерывно растущий спрос на женьшень давно навел на мысль разводить его в нужном количестве. Сейчас в Приморье есть специальные плантации женьшеня. Но поиски дикорастущих корней продолжаются из года в год.

Александр Георгиевич остановился на пологом склоне и осторожно раздвинул высокие травы в одном месте, потом в другом. Затем выпрямился и, поглядев на наши любопытные лица, засмеялся.

— Вот вам и женьшень, — сказал он. — Ну, кто его увидит? Только очень осторожно, не помните его.

Зина первая опустилась на колени, раздвигая траву. Мы глядели на стебли, медленно расступавшиеся под ее пальцами.

— Ничего здесь нет, — недовольно сказала Зина, все еще разглядывая путаницу листьев и травинок,

— Да вот же он, — рассмеялся Александр Георгиевич, присаживаясь рядом с ней и показывая на крошечный трехпалый листик. — Посеяно прошлой осенью.

— Вот еще один, — подхватила Зина.

— Э! Да их здесь порядочно, — заметил Николай, близоруко вглядываясь в травяные дебри.

Я не скрывала своего разочарования. Невзрачный листик

на тонком стебельке совсем не был похож на рисунки женьшеня и его описания.

— Сейчас покажу вам и взрослое растение, — сказал Александр Георгиевич, все еще шаря в траве. — А всходы хорошие. Видимо, выбрано подходящее место для высева семян.

Спустя некоторое время он не без торжественности подвел нас к краю маленькой полянки. Невысокий стебель с тремя лапчатыми листьями и бледно-зеленым соцветием ничем не выделялся среди тысячи окружавших его трав. Мы прошли бы в двух шагах от него, не подозревая, что рядом с нами женьшень, если бы не были подготовлены к этой встрече. Осенью его увидеть легче. Вместо зонтика из зеленоватых мелких цветков у него появляются ярко-красные ягоды.

Наши попытки сфотографировать растение были заранее обречены на неудачу. Высокий куст жасмина, усыпанный цветами, надежно прикрывал тенелюбивый женьшень от солнечных лучей. Николай сделал набросок его в альбоме.

Потом опять мы продирались через подлесок, где нас хватали за ноги петли вьющихся растений, камни подставляли острые углы и, как живые, шевелились под ногами. В высокой траве гнили громадные стволы. Наконец, когда уже казалось, что зарослям не будет конца, в траве мелькнула та самая тропа, по которой мы проходили утром. За девять часов, истекшие с тех пор, пауки снова развесили поперек нее свои тенета.

Мы порядком устали за весь этот долгий день. Шли молча, почти не глядя по сторонам. Напрасно Александр Георгиевич пытался привлечь наше внимание к особо интересным растениям. Мы смотрели на них равнодушными глазами и шагали дальше.

На повороте, где тропинка спускалась в небольшую ложбину, раздался треск ветвей — и из-за куста жимолости выскочила рыжая косуля. Она кинулась в глубину леса быстрыми короткими прыжками, перемахивая через бурелом и невысокие кусты, мелькнула раза два в зарослях ольхи и исчезла. Директор повернулся к нам, торжествуя.

— Ну, что скажете? Есть крупные звери у нас в заповеднике?

— Мы ни разу не видели кабанов и медведей, — сказала Эмма, — а косули действительно встречаются часто.

— До конца вашей практики сможете встретить и медведя, и кабанов, — улыбнулся Александр Георгиевич. — Вам, вероятно, тоже не приходилось видеть кабана вне зоопарка, — добавил он, обращаясь к нам.

— В этом году в Астраханском заповеднике мы видели кабанов совсем близко, метрах в пяти от нашей лодки, — ответил Николай. — Мы плыли бесшумно, отталкиваясь шестом, по узкому и извилистому ерику. Берега там низкие, заросшие высоченным камышом и ивой. За поворотом вдруг видим — у самой воды стоит штук восемь полосатых кабанят. Они нас сразу заметили, но не проявили ни малейшего страха. Кабаниха рылась в груде сухого камыша и не подозревала о нашем присутствии, пока не щелкнул затвор фотоаппарата. Тогда из зарослей появилось длинное рыло с подслеповатыми глазками. Кабаниха как-то ухнула, и вся семейка мгновенно исчезла в камышах.

— Это вам здорово повезло, — сказал Александр Георгиевич с некоторой завистью. — Вероятно, ветер был с их стороны, и кабаниха вас не почуяла. Когда у них поросята, кабаны очень осторожны.

Домой мы добрались уже в темноте. Два с лишним десятка километров по тайге давали себя знать. Ныли ноги, в голове стоял смутный гул, в котором слышался и напев реки, и шум леса. Засыпая, я все еще шла по зарослям. Перед закрытыми глазами мелькали ветви, листья папоротника и чуть заметная тропинка в высокой траве.

* * *

Машина, покачиваясь, как судно, плыла по узкой дороге среди высоких трав. Они шелестели о кузов и крылья, касались колес венчиками цветков. Заросли ивы на низких берегах многочисленных ручьев и речушек отмечали извилистый путь потоков от подножия сопок к морю. Это луга заповедника.

Директор стоял, придерживаясь за крышу кабины. Встречный ветер трепал ему волосы. Всем остальным, находившимся в машине, он строго-настрого приказал сидеть на скамейках и держаться покрепче, чтобы случайный толчок не выкинул кого-нибудь из нас за борт. Машина, кренясь то в одну, то в другую сторону, завывая мотором, ныряла в невидимые под травой ухабы или подскакивала так, что мы невольно щелкали зубами, рискуя откусить себе язык. Впрочем, опьяненные солнцем и ветром, мы забывали об этой опасности и болтали напропалую, осыпая Александра Георгиевича градом вопросов, указывая друг другу то на красавца ужа с коралловой шеей, то на мелькнувшего в траве грызуна.