Через семь границ (СИ)

— Какой нации?

Мы готовы были предположить, что это традиционное кавказское приветствие:

— Коконаци!

Ответ «русский» является вполне удовлетворительным ответом. Однако почти нигде меня не принимали за такового. В Москве меня называли азербайджанцем, в Иране курдистанцем, на Кавказе всячески, а однажды в Питере верх подозрительности был высказан следующим образом:

— Вы позорите и нашу страну, и свою страну!

Долго ли, коротко ли — скорее, чем мы могли теперь ожидать, — появился грузовик с кузовом, закрытым брезентом.

— Здравствуйте! Можно с вами в сторону Ахалкалаки?

— Забито всё, не поместитесь!

— Поместимся, попробуем!

И мудрецы автостопа, а с ними и местные жители, полезли в кузов. В кузове находились дрова. Это были плоские чурбаны диаметром 50–90 сантиметров и они занимали почти всё внутреннее пространство кузова.

В щелях же и просветах между этими дровами и кузовом разместилось тринадцать человек, наши четыре рюкзака, ржавая двуручная пила, косы, топоры и прочие предметы. И мы поехали.

Дорога на Ахалкалаки сначала идёт по лесной зоне и имеет ширину в одну машину. Так как встречных машин нет, этакая однопутность никого не беспокоит. Дорога идёт всё в гору, и наверху уже никакого леса нет, только коричневые горы, поросшие жухлой травой. Туда, наверх, в горные сёла Грузии, и везли дрова на продажу.

Дорога была ужасной. Дрова и пассажиры мотались вправо-влево. Тридцать километров ехали полных три часа. Периодически дрова пытались нас задавить, но мы яростно сопротивлялись. Из-под колёс через открытый задник кузова внутрь летела пыль.

Поднялись на перевал. Вверх уходили проволоки канатной дороги. Здесь находилась воинская часть, как объяснили местные жители, и по этой дороге когда-то доставляли грузы. Сейчас солдат убрали, канатка уже несколько лет не работает. Леса вокруг уже нет; по сторонам дороги — жёлто-коричневые горы.

С перевала вниз пошли чуть-чуть быстрее. Но заносило нас изрядно. «Водитель — ас!» — дивились пассажиры. Так, спустя три часа, мы и проехали эти тридцать километров и прибыли в небольшое село, находящееся на озере Табацкури, окружённом горами.

Если кто-нибудь из вас, читатели, попадёт когда-нибудь в Грузию, не стремитесь, увлечённые скоростным автостопом, проскочить её за малое время. Сверните с оживлённой магистрали и отправьтесь в горные местности. Крутые дороги и перевалы, низкая скорость, малое количество машин и некомфортабельные условия езды в них — поистине, покажутся вам небольшой платой за роскошные горные пейзажи и прекрасное отношение местных жителей.

Вокруг было тихо и спокойно. Машина с дровами, сильно пыля, скрылась из виду. Посреди озера был небольшой остров. На лодке двигался какой-то человек — наверное, рыбак. Невдалеке дети перегоняли куда-то корову.

Наступал вечер.

По берегам, в отличие от остальных мест, росли небольшие сосенки.

Выбрав место поровнее, мы поставили две палатки, собрали дрова (много мелких сосновых веточек), помылись в озере (холодное! высота 1991 метр над уровнем моря), постирали запылённую одежду, развели костёр… Местные жители, увидев нас, принесли нам бутылку тёплого молока. Мальчишки, игравшие близ озера, удивлённо рассматривали нас. Наконец, над горной местностью сгустился вечер, мы залезли в палатки и уснули.

Утром, когда мы проснулись, было ещё прохладно. Поспать ещё, что ли? А может, на трассу? Не машины ли это шумят? — так думая, мы дремали ещё некоторое время.

Наконец вылезли. Роса на траве, туман над озером. Красиво. Не хотим ли искупаться? бр-р-р! не хотим! Стали собирать палатки. Первыми вышли мы с Владом. Поскольку встреча в Ереване была оговорена (на железнодорожном вокзале в 10 и 20 часов, начиная с момента прибытия), мы выбрались на трассу. На трассе — в 9.40. Тут же — машина! Ура!

Едем в кузове километра два. Следом — другая машина, похожая на автобус. Неужели? Стопим. Останавливается; автобус почти доверху нагружен арбузами. Внутри уже пятеро человек. Они везут арбузы с тёплых долин наверх, в горные сёла, чтобы продать их там — то же, что желали сделать со своими дровами вчерашние водители. Интересно: наверх, в горы, всё везут и продают; а что же производят в самих горах, кроме молока и сыра? Не знаю. Но вот — мы едем!

В первом же селе начинается бойкая торговля. Минут пятнадцать она длится, арбузы стоят 1500 рублей килограмм (здесь в основном платят российскими рублями). Пока жители покупают арбузы, нас пешком догоняют Олег с Машей. Точно, скорость наша невелика. Трасса в плохом состоянии.

Вышли и пошли пешком, теперь уже вчетвером. Догоняет автобус с арбузами.

— Поехали! До следующего села.

В следующем селе, вернее сказать — деревне, автобус опять застрял. Мы вышли и огляделись. Маленькая деревушка среди гор, никакой зелёной растительности, все дома, и горы, и дорога — пыльно-коричневого цвета. Население — человек сто. По деревне протекает ручей, используемый как водопровод и канализация одновременно. В нём играют местные дети. В изобилии имеется кизяк (сушёный коровий помёт), сложенный в аккуратные штабеля-поленницы и используемый вместо дров.

А вот и дорожный указатель. На одном из домов мелом написано:

«АХАЛКАЛАКИ 30 КМ»

Ура — мы на правильном пути. На другом доме, вернее — будке, надпись:

«БЕНЗИН СОЛRРОКА»

Рядом — две канистры. Заправка.

Пока шла торговля арбузами, Владу пришла в голову его любимая идея: купить молока. Но в первом же доме, куда он забрёл с таким предложением, нас затормозили и принялись угощать. Люди давно не видели туристов, тем более русских, и накормили местным сыром, хлебом и молоком. Влад пытался узнать, сколько нужно заплатить, но люди плохо понимали по-русски и денег не взяли.

Дальше часть дороги мы преодолели пешком, часть — на нескольких местных машинах, которые везли нас от одного села до другого, то разделяясь, то встречаясь вновь.

Наконец, перед самым городом начался асфальт. Мы спускаемся вниз, в долину, видны остатки древней крепости. В советские годы это была погранзона, стояли воинские части: рядом Турция. Сейчас военных нет, погранзоны тоже, благодаря чему мы благополучно въезжаем в город. Два комплекта мудрецов-автостопщиков встретились на автостанции Ахалкалаки.

АХАЛКАЛАКИ — город на реке Ахалкалакис-Цкали (приток Куры), в 74 км к юго-востоку от ж.д. ст. Ахалцихе. Маслосыродельный, лесопильный, лимонадный, пивоваренный, крахмальный заводы. Основан в 1064; в 15 в. полностью разрушен, в 17 в. восстановлен. В 18 в. превращён в крепость. Во время русско-турецкой войны 1806-12 был взят русскими войсками; по Бухарестскому мирному договору 1812 возвращён Турции; окончательно присоединён к России в 1829. До Октябрьской революции — уездный город, куда царское правительство ссылало сектантов-духоборов, потомки которых и до сих пор живут в окрестных сёлах с русскими названиями.

Но основное население города — не русские и не грузины, а армяне. Они, как и грузины, оказались чрезвычайно гостеприимными: только мы с трудом отговорились от повторяющихся предложений водителя ехать к нему в гости, как нами заинтересовались другие местные жители. Девушки-армянки возле автостанции продают газировку, боржоми, хлеб, сыр, помидоры. «О, туристы, туристы! Откуда? а пробовали наш сыр?» Нас активно, почти принудительно, угощают.

А вот и автобус на Богдановку.

— Из Москвы? Пешком?

— Не пешком, на попутных машинах, как сейчас.

— И хорошо вас подвозят?

— Очень хорошо.

— Ну, не такие уж мы монстры! А как приеду в Москву — прописка, паспорт…

Богдановка, теперь называется Ниноцминда (в честь святой Нины). Дальний уголок Грузии, так же, как и Ахалкалаки, населённый в основном армянами. Идём к выезду из города, стопится роскошная иномарка, типа микроавтобуса. Внутри — два парня лет 22-х.