В плену Сахары

Ахаггарское нагорье господствует над пустыней. Когда-то здесь было много мощных действующих вулканов, но они уже давно угасли. Эрозия почвы в течение тысячелетий подтачивала их, создав единственный в своем роде ландшафт из застывших столбчатых кристаллов и крутых отвесных скал. Самая высокая вершина Ахаггарского нагорья — Тахат — возвышается на три тысячи метров. К югу горы понижаются до двух тысяч метров, образуя плато Тассилин-Ахаггар — не менее живописное продолжение Ахаггара, устремляющееся на северо-восток и переходящее в горный массив Тассилин-Адджер, чьи вершины также достигают свыше двух тысяч метров.

В Ахаггарском нагорье когда-то брали начало могучие реки, оставившие и по сей день свои следы. К югу текла река Тафасасет, к северу — Игаргар. Обогнув Тадемаитское плоскогорье, возможно исчезая в Большом Восточном Эрге, Игаргар покрывала его наносным песком. Однако между Большим Восточным Эргом и Большим Западным Эргом разместилась другая цепь оазисов — Мзаб.

И все еще не видно конца Великой пустыни. Если двинуться от Большого Восточного Эрга на восток, то попадешь в ужасную пустыню Хамада-эль-Хамра, о которой немецкий ученый Генрих Барт писал: «В этот день, словно задавшись целью усугубить и без того мрачный облик необитаемой каменной пустыни, подул жаркий, сухой западный ветер, который постепенно достиг страшной силы. Поднятый ветром песок нещадно хлестал нас в лицо, все кругом потемнело, день превратился в ночь… 22 апреля мы дошли до колодца Эль-Хасси… Насквозь прокаленная, безводная и почти лишенная всякой растительности, каменистая равнина, заставившая нас шесть долгих дней без отдыха идти все вперед и вперед, чтобы не погибнуть от жажды, и наконец колодец, наполненный спасительной влагой! Какая страшная картина жизни раскрывается в этом уголке земли!»

Южнее этой каменистой пустыни находятся песчаные равнины Идехан-Убари и Идехан-Мурзук, отделенные от Тенере на юге горной цепью. Обширная равнина Тенере также расположена между двумя плато — Аиром на западе, примыкающим к Тассилин-Ахаггару, и Каваром.

Северо-восточнее Хамада-эль-Хамры Ливийская пустыня доходит почти до Средиземного моря, на юге она граничит с нагорьем Тибести, самая высокая вершина которого — Эми-Куси — достигает 3415 метров и тем самым превосходит даже вершину Тахат. Юго-восточнее нагорья Тибести Сахара еще раз приподнимается и переходит в плато Эннеди, однако к востоку пустыня становится более пологой, ровной. Здесь расположены оазисы Харга и Дахла; отсюда уже недалеко до Нила, чья зеленая и плодородная долина простирается как единый огромный оазис.

У южного края пустыни расположен пояс степей, который арабы метко назвали «сахель». Слово «сахель» по-арабски означает «берег», а разве степь в данном случае не берег песчаного моря?

Однако простым перечислением ландшафтов не отразить многообразие песчаной, глинистой, кремневой и каменистой пустынь. Жители Сахары нашли различные обозначения для разных форм того, что мы обыкновенно называем пустыней. Эрг — так в арабском языке обозначается песчаная пустыня, край дюн. Туареги называют этот вид пустыни «эдейен» или «идехан». Мы склонны предположить, что большую часть Сахары составляют именно эрги. Однако лишь пятая или шестая часть Сахары покрыта дюнами. Науке предстоит разрешить интересную задачу: как возникли эти дюны? Неужели они навеяны ветром?

Песчаная буря

Ветры и жестокие песчаные бури кажутся неотделимыми от наших представлений о Сахаре. Кто не читал о больших караванах, занесенных, задушенных песчаной бурей?

Арабская пословица гласит: «В Сахаре ветер встает и ложится вместе с солнцем». Действительно, ветры в пустыне появляются вследствие внезапного согревания воздуха интенсивным солнечным излучением. Во взаимодействии с могучими воздушными течениями возникают жестокие бури, опасность которых, однако, часто преувеличивалась. Исследователями, например, отрицается возможность засыпания песком целого каравана. Намного тяжелее, считают они, переносится связанный с бурей томительный зной и беспрерывная бомбардировка открытых частей тела колючими песчинками.

Яркое описание песчаной бури оставил нам египетский исследователь Сахары Хассанин Бей: «Поднимается прохладный бриз и тихо, будто ласкаясь, проносится по пустыне, не причиняя никаких неприятных ощущений. Незаметно он усиливается. Если в этот момент взглянуть на землю, то окажется, что пустыня неузнаваемо преобразилась, словно по ее поверхности протянут трубопровод, из тысяч отверстий Которого пробиваются тоненькие струи пара. Песок подскакивает и вихрится. Создается впечатление, будто пустыня содрогается изнутри. Вскоре крошечная галька начинает хлестать нас по голеням, коленкам и бедрам. Постепенно взбираясь все выше, она добирается до лица и в конце концов попросту захлестывает путника. Все погружается во мрак: видны, как в тумане, только силуэты наших верблюдов; мир наполняется свистящими, кусачими, колючими „созданиями“. Ветер загоняет песок во все щели и зазоры… И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, свистопляска прекращается. В течение последующих двух часов песчаная пыль медленно оседает — так, словно ложится туман».

Арабские названия отдельных областей могут служить важным свидетельством в вопросе о возникновении дюн. Так, жители Сахары знали не только эрг Атшан — «Изнывающую от жажды пустыню», но и эрг Эр-Радуи — «Плодородную пустыню». Были сделаны ошеломляющие открытия, что якобы существуют «живые» и «мертвые» дюны: дюны, которые находятся в вечном движении, и дюны, которые на протяжении столетий не передвигаются и накапливают внутри себя воду. Измерив силу ветра, ученые пришли к выводу: один ветер не мог навеять дюн. Но откуда же тогда они появились? Французские ученые изучили уэды — высохшие русла больших рек. Они пришли к выводу, что там, где сегодня простираются эрги, когда-то заканчивались уэды. По их мнению, не только выветренная порода превратилась в песок — его также несла вода в уэдах. Остальное сделал ветер — он придал пескам грядообразную форму.

Песчаные дюны бывают самых различных форм. Есть саблеобразные дюны под названием «сиф» — длинные, изогнутые песчаные гребни. Есть прямые дюны, которые могут быть расположены в различных направлениях в определенном порядке. Целые области заняты продольными и поперечными дюнами. Бывает, что встречаются одновременно обе формы, — это решетчатые дюны, наводящие ужас на путешественников. Часто дюны образуются у края уэда. Здесь они выше всего и достигают иногда трехсот метров, как, например, в районе Огхурд-Торба. Однако в центральной части эрга можно встретить такие же высокие дюны — их называют «гхурд». Исследуя гхурды, ученые, к немалому своему удивлению, обнаружили, что внутри них имеется твердое скальное ядро. Это послужило доказательством того, что своим образованием гхурды обязаны выветриванию скальной породы.

Такая дюна не передвигается. Ветер «обрабатывает» ее, оставляя, однако, на месте. Международная экспедиция в глубь Сахары, которой в 1955 году пришлось преодолеть в Танезруфте горный перевал в дюнной местности, установила, что сто лет назад Генрих Барт при пересечении Сахары следовал точно тем же путем и что дюны за этот промежуток времени не претерпели никаких изменений. Более того, между дюнами были обнаружены орудия двухтысячелетней давности, относящиеся к каменному веку. В середине водонакапливающих дюн встречаются колодцы, которые на протяжении сотни лет не иссякают и не заносятся ветром. Во всяком случае, житель Сахары знает, как их обнаружить. Ученый и путешественник фон дер Эш сообщил о следующем происшествии в Ливийской пустыне: «Давний, почти занесенный верблюжий след шел вдоль песчаного откоса. При более тщательном наблюдении можно было увидеть и другие такие же следы. Мы прошли еще километр и обнаружили целое „кольцо“ следов, то есть место, где следы нагромождались один на другой. „Тиа, — произнес Абу Салах, — здесь должна быть вода“. Через полчаса, стоя на коленях, мы выкопали яму глубиной и диаметром в полметра. „Ну и что, — сказал Причард, — я не вижу ни одной капли воды, лишь слабый намек на влажность на самом дне ямы“».