Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.

   Ha NNW видны сквозь тучи последние вершины Валагинского хребта под 320°; от них справа к озеру отходит еще длинный низкий кряж. Среди дола видно одно значительное озерко, которое кажется округлым. С тундровой седловины спуск внутрь кратера невозможен, и мы повернули вправо; последовательно перешли второй, третий и четвертый зубцы, разделяющие широкие седловины. На каждом зубце приходилось немало еще повозиться, прежде чем найти спуск с гребня его на следующую далее седловину. При подъеме на третий, самый высокий зубец долго шли дресвяными обнажениями и площадками из белого пемзового песка. За четвертым зубцом оказалась седловина, уже настолько глубокая, что по ней мы свободно спустились до самого дна кратера.

   Очутившись в кратере, мы стали искать воды и, найдя ее, устроили стоянку у западного края кратера, между его отвесной стенкой и беспорядочными нагромождениями лавы, на ровной глинисто-каменистой площадке, близ залежей снега и образовавшихся от его таяния прудов с чистой холодной водой. Избыток этой воды стекает под лавы и, вероятно, там через какие-либо промоины находит себе дорогу к северной или северо-восточной части кратера, как и все его воды.

   Часть своих метеорологических инструментов я разместил, пользуясь трещинами отвесной лавовой стенки, часть на кольях у палатки, рассчитывая произвести здесь сравнительные наблюдения, и отправился обозревать кратер.

   С большого конуса восточного края кратера с большой высоты идет значительная, круто падающая, шумливая речка, которая разрушает наносы у подножия конуса и, прорыв в них глубокую долинку, растекается по черной дресвяной равнине кратерного дна и частью всасывается ею; далее остатки уходят под лавы. Большой конус со стороны кратера крайне крут, красный, сильно осыпающийся; порода, его составляющая, похожа на кирпич (шлак). На глинистой площади, ровной, как скатерть, и расположенной в южной и юго-западной частях кратера, попадается кое-где шлаковая галечка. По-видимому, в весеннее время вся эта площадь превращается в плоскодонное мелкое озеро, а к осени пересыхает. Она-то и показалась мне озером, когда я смотрел на нее впервые с гребня и на солнце блестела вода там, где разлив сбегающей с горы речки. То, что глина здесь всюду разбита глубокими трещинами на многогранные столбики, ясно показывает, что она бывает покрыта водой и затем сильно пересыхает; кроме того, на окраине лав и по подножию кратерного кольца у глинистой равнины всюду намыта полоска дресвы в виде настоящего берегового вала. Теперь равнина эта похожа на солончаковую степь благодаря кочкам различных злаков и кое-каким редко разбросанным по ее периферической части другим растениям. На черной дресвяной площади ближе к подножию конуса не растет буквально ничего, но ближе к лавам или же у самого подножия конуса она покрыта отдельными дерновинками различных альпийских многолетников. Ширина кратера около двух верст, длина -- около трех. Лавовые поля по дну его доходят до северного края, и возможно, что там они выходят за его пределы, направляясь к озеру, к истоку р. Кродакыг. Не могли ли они некогда, спустившись к истоку, преградить его и создать плотину, достаточную для подъема воды в озере до высоты террас? Тогда вода должна была бы переливаться через лавы и легко могла образовать водопад, о котором Крашенинников и Дитмар сообщали со слов жителей, что он падает столь отвесно, что под ним можно ходить, как под Ниагарой. Затем вода должна была промыть себе глубокое русло, разрушая плотину, и мало-помалу озеро должно было вернуться к прежнему уровню. Обо всем этом предоставляю судить товарищам по экспедиции, П. Ю. Шмидту и С. А. Конради, которые сами были у истока.

   На W через седловину между зубцами кратера хорошо виден Тауншиц. На южном гребне, близко к Кихпиничу, большие осыпи белой пемзы, которые попадались сегодня и снаружи от кратера на пути к нему.

   Вечером при свете костра бивак наш, окруженный черными массами лавы, имел весьма своеобразный вид. Всю ночь ясно слышен был шум скатывающихся с конуса в кратер камней и шум воды, так как снега, по-видимому, и ночью продолжают таять. Слышен также свист евражек.

   21 августа я с утра отправил Плохих и Белова на разведку путей к морю и кратеру вулкана Узон. Сам же я занялся специальным изучением растительности лав в порядке их заселения. Среди лав в глубоких оврагах еще много снега, или озерки с чистой водой, или, наконец, глинистое ровное дно после ухода воды. Местами полуразрушенные глыбы лав имеют форму остатков кровли гигантских пузырей, выдутых в их толще скоплениями паров и газов. Самые лавы идут грядами, разделенными системой параллельных рвов, причем и те и другие сильно завалены дресвой. На каждом из гребней можно видеть отдельные, часто высокие кекуры (скалы) различных причудливых форм. По краю кратера, у подножия его, между скалами и грядами лавы идет глинистый лог, местами заваленный обломками осыпей и массами сухих сучьев кедровника (рис. 82), свалившихся с разрушенных стенок кратера. Местами видно, что ополз целый склон; ближе к краю лавы влажнее (более затенены), больше снега в провалах, а на дресве больше альпийских луговых трав.

   Разведчики не нашли Узона, а путь к морю открыли. Они наткнулись на целое море лавовых потоков и выяснили, что идти можно только у самого подножия Кихпинича, причем спустились до начала сплошных зарослей ольховника, через которые нам придется прорубаться.

   22 августа мы сняли стоянку за лавами и пересекли южную, равнинную часть кратера. Я успел еще облазить часть внутреннего уклона кратера; здесь, между камнями крутых, часто нависших склонов, зеленеют большие подушки Diapensia среди покрасневшей уже листвы карликовых ив (Salix cuneata и др.) и альпийской толокнянки; вообще растительность представляет собой смесь лишайниково-кустарниковой тундры со следами кустарниковых зарослей субальпийского пояса. Южная часть кратерного дна более густо заросла дерновинами злаков, сильно обглоданных дикими животными.

   Направление пути от стоянки к тому понижению гребня, где мы выходим из него, SO 140°; навстречу из ложбин, прорезывающих гребень, идет целая сеть глинистых следов от дождевых потоков, теперь сухих. Справа у подошвы склона хорошо выражена полоса прибойных намывов, ясно указывающих на то, что весной здесь озеро. Со всех зубцов сбегают тогда в него потоки снеговой воды, оставляющие на своем пути широкие выносы мелкой пемзы, дресвы и пр.

   Дойдя до конца озерного дна, мы свернули вправо на SW 210°, так как за видимым мягким перевалом ближайшего к морю края кратера, по данным вчерашних разведчиков, открываются обширные, голые, совершенно непроходимые для лошадей кекурники (лавовые поля). По-видимому, это излияния верхнего кратера горы Крашенинникова, отсюда совершенно незаметного, но хорошо видимого со стороны морского берега. Мы прошли по одному из наиболее длинных заливов весеннего озера и легко по пологому глинистому оврагу вышли на гребень кратера. Теперь перед нами расстилается обширная, почти белая от пемзы равнина, изрезанная глубокими вершинами оврагов, спускающихся к падям Четвертой и Пятой Кроноцких речек вправо и к морю влево. Сравнительно недавно вся эта площадь была завалена мощными толщами мелких продуктов извержений, может быть, из двух, трех или даже четырех кратеров разом. Растительность еще не успела овладеть территорией и образовала лишь ряд сетей из маленьких и узких гряд ольховника и кедровника, шикши и брусники, золотистого рододендрона и альпийских трав. На площадках из лапиллей и гари растительность нередко образует правильную сеть, в петлях которой селятся затем лишайники. Береза (Betula Ermani) на всем переходе замечена только одна, и то сильно изуродованная ветром и не выше 2--3 фут.