Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.

   Цель поездки -- одинокая коническая сопка среди террасы, замеченная впервые со спуска перед переправой через Третью речку, -- осталась недостигнутой. Она отделена от нашей террасы еще очень глубоким, трудно проходимым оврагом; тем не менее видно, что это не отдельная сопка, как казалось издали, а как бы повышенный конец отрога, идущего со стороны Тауншица. У ее подгория кончается плато с его характерным растительным покровом и начинается всхолмленная местность с парковым лесом из каменной березы.

   17 августа мы переправились через Четвертую речку на лодке; речка не глубока, но составляющий ее дно вулканический песок настолько топок, что лошади и без поклажи перешли ее с большим трудом. Пока перевозились, я обследовал ту часть берега, где хорошо видны процессы заболачивания и надвигания суши на озеро. Левее устья реки, где суша, я насчитал 10 береговых валов, идущих один за другим параллельно берегу; все они сухи и поросли кустарниками и травами, оставляя в понижениях болотца или кочки, между которыми стоит ржавая, сильно железистая вода.

   Галька по берегу вся без исключения пемзовая или шлаковая. Ближе к устью речки галька исчезает и заменяется отмелями из песка и ила. За рекой, по середине которой продольно от находящегося в русле ивового острова до устья тянется длинная топкая мель, идет осоковое болото, к осени пересыхающее, а затем вся долина занята обширными зарослями вейника с большими кочками по пояс высотой и ржавой водой между ними. Там же, где вода сбыла, почва то одета мхами, то остается обнаженной. Ближе к озеру почва понижается и покрыта мокрыми лугами, идущими до самого берега (до воды), с частыми лужами гниющей воды.

   Еще накануне Плохих, ездивший на разведку пути, сообщил, что под самым обрывом террасы, по которому заманчиво извивалась медвежья тропа, есть глубокая канава, которую переехать нельзя и которую придется заваливать. Экскурсируя, я дошел и до нее и скоро убедился, что она получает воды с луговых болот по мало заметным трещинам и, следовательно, кверху должна выклиниваться. Удалось разыскать и сухой путь повыше полосы болот, где идет полоса тальников, указывающая на участки дренированной почвы. Благодаря всему этому мы уже всем караваном пересекли долину без всякой задержки и пошли по сухому лугу у самой почти подошвы обрывистой, крутой стены правее долины. Пройдя еще с версту, почти до траверса того мыска, который отделяет вправо распадок с двумя озерами, мы увидали полого спускающийся овражек и по нему легко поднялись на террасу с сухими лугами и кедровником, во всем подобную предыдущей. Пересекши террасу до ее края, я увидел следующую падь Пятой Кроноцкой речки (или речки Кихпинича) с большим озером голубой воды в каменных берегах и тундрами, причем скаты этой долины -- две стены скал -- и придают ей характер коридора. Не рискуя спускаться, я поехал вверх по террасе, лавируя между вершинами размывающих ее понемногу боковых оврагов. Далее, подъехав снова к обрыву, я увидел, что полоса заболачивания окончилась и по середине пади течет значительная речка, берущая начало, как потом оказалось, между горой Крашенинникова и Кихпиничем; однако спуститься было опять нельзя, так как скалы здесь почти отвесны, и мы поехали далее выше по террасе, которая стала значительно суживаться, а прорезывающие ее овраги врезываются все резче. Особенно развиты вершины оврагов, идущих вправо к Четвертой речке.

   Общее направление этого участка Кроноцкого дола S 160--190°; он сырее предыдущих, и на нем чаще попадается белая береза; есть и отдельные кусты ольховника. Чем далее, тем спина дола все более теряет характер террасы и приобретает характер горного увала. Появились каменная береза, рябинник, красная жимолость и другие растения, обычные для горных березников, и подлесок из ольховника и кедровника. Понемногу мы втянулись в сухую луговую долину между двумя березовыми увалами и уже думали, что этим путем подадимся сильно вперед, так как шли ходко, когда пошел сильный обложной дождь и вынудил подумать об остановке. Между тем было ясно, что на долу и увалах воды нет и стоянка будет слишком печальной. Поэтому мы свернули влево, к долине Пятой Кроноцкой речки, пересекли увал и спустились в ложбину по верховью одного из оврагов Пятой речки и пошли ею, затем свернули еще левее и спустились пологим оврагом почти прямо назад относительно прежнего направления пути. Ложбина окончилась еще на большой высоте над долиной, но здесь нам попалась хорошая медвежья тропа, следуя которой среди кедровника и голубичника и преодолев под конец чрезвычайно крутой спуск, мы сошли в широкую, но короткую боковую долину с плоским тальвегом. Спустились мы уже выше той полосы, где долина представляет собой прежние заливы озера, и тальвег оказался сравнительно очень сухим и позволил легко перейти из боковой долины в главную к речке, которую мы также легко перешли по твердому дресвяному грунту с галькой и пошли вверх по узкой уже пади, все еще имеющей крутые и частью скалистые стены. Тальвег довольно ровный, обширный и плоский, с сухими луговинами и площадками ивняков. Здесь-то все усиливающийся дождь и заставил нас остановиться на лужайке между двумя истоками речки, прижатыми к краям долины. Растительность этой долины, хотя все еще очень незначительно поднятой над уровнем Кроноцкого озера, уже много пышнее прибрежной, так как имеет хорошую защиту от ветров и больше влаги. По склонам долины местами выдаются большие серые утесы плотной лавы. Здесь мы оставляем побережье Кроноцкого озера и начинаем подъем к горе Крашенинникова.

   Таким образом, мы обошли почти весь западный берег Кроноцкого озера. На этом расстоянии в него впадает пять речек значительной величины и имеется пять глубоких закрытых заливов. Весь этот берег обрамлен обширной горизонтальной, идеально ровной террасой, разбитой долинами речек и их притоков, а также заливами на отдельные мысы. Террасы эти прежде всего наводят на мысль, что озеро некогда было больше; например, в том случае, если бы исток Кродакыга был заперт, скажем, лавовым потоком, оно должно было поднять свой уровень как раз на высоту такой плотины; в это время волны озера могли смело выработать эту террасу. Впоследствии вода прососала плотину, открыла себе выход, и уровень понизился, оставляя террасы открытыми взорам. Против такой гипотезы можно выставить лишь одну еще, однако менее вероятную, -- это признать террасы за остатки дола, т. е. плоской возвышенности, сложенной лавами и рыхлыми продуктами извержений; такие долы обычно имеют ровную поверхность; однако почему этот дол особенно ясно связан с берегами озера и теряет свои свойства в стороне от него и каким вулканом он образован?

Глава XXII

ГОРА КРАШЕНИННИКОВА

   18 августа с утра все еще дождь, и только к часу дня стало сносно, и мы тронулись. Пройдя около версты вверх по речке среди ивняков и ольх и пересекши площадку старых задернованных галечников с сухим руслом, мы увидали, что здесь сходятся три приходящие сверху долины; речка выходит из левого (сверху) ущелья. Пройдя еще версту узким ущельем с массой камней, частью по руслу камней, частью по самому руслу речки, стесненному утесами и кедровником, мы воспользовались участком ущелья, где справа примыкает несколько пологий склон, и поднялись на гребень через манивший, как казалось, удобствами пути березовый лес. Однако верх этого кряжа оказался узким гребнем и зарос, кроме того, сплошной чащей кедровников и ольховников. Мы рассыпались по гребню, ища перехода, но скоро убедились, что впереди непроницаемые и притом очень крупные кусты кедровника, через которые никогда не пробраться, и спустились влево (восточнее) через березник до сухого лугового дна соседней долины. Падь небольшая, чистая, со следами вешних вод по самой лишь оси тальвега; ею мы шли еще с версту и, достигнув вершины ее, перевалили в следующую на восток падь еще левее. Близ этого перевала, как то случалось уже и в предыдущие дни, спугнули целое стадо северных оленей, которые, подпустив нас очень близко, спаслись затем быстрым бегством в гущину леса.